Protected

шестнадцать

      Полуденное солнце нещадно било по голове Джорджа. Засунутый внутрь подержанного доспеха, он чувствовал себя цыпленком, жарящимся в металлической кастрюле. Сердце колотилось в груди, пока он поправлял рукоять громоздкого меча в правой руке и поднимал тяжелый щит в левой.       В нескольких ярдах перед ним стоял его противник, с ног до головы покрытый тонко сделанными цепями и железными доспехами. Его меч опасно поблескивал в солнечном свете.       Со всех сторон от них простиралось огромное пустое поле, трава которая была выжженной и пожелтевшей от летней жары. Больше никого не было видно. Сверчки и цикады громко стрекотали в траве и на деревьях неподалеку, и Джордж с горечью подумал, что они будут единственными свидетелями той пародии, которая сейчас развернется.       — Защищайся или умри! — прорычал его противник, его голос был приглушен шлемом.       Джордж стиснул зубы и расширил свою стойку.       — Ну давай же, — крикнул он в ответ, проклиная себя за то, что его голос дрогнул, и ожидая неизбежного.       В один момент его противник поднял меч и бросился на него, двигаясь плавно, как будто вес его доспехов ничего не значил. Джордж поднял щит, в последний момент блокируя первый удар противника, и взмахнул мечом по широкой дуге, который противник легко парировал, отбросив его назад. Противник еще раз ударил его по щиту, затем сделал выпад в правый бок; Джордж успел поднять меч, но удар отбросил его на полшага назад, так что он на секунду пошатнулся, потеряв равновесие.       Воспользовавшись моментом, его противник сделал финт вправо, а затем обрушил весь свой вес на щит, который Джордж попытался занести, чтобы блокировать удар, и успешно опрокинул его на землю. Джордж ударился о землю с охом, тяжесть доспехов усугубила удар, и поднял свой щит против еще одного удара меча. В ярости Джордж попытался отмахнуться от земли своим оружием, но другой человек выбил тот из его руки.       Нападавший на Джорджа поставил ногу ему на грудь, взмахнул мечом по дуге и нацелил острие в сердце Джорджа, и на мгновение он почувствовал, как его магия инстинктивно ожила в его руках, показывая ему все, что он мог сделать, чтобы защититься: вывернуть руку, отбросить его назад, дать земле поглотить его целиком…       — Ты уступаешь? — прозвучал металлический голос, и Джордж сжал кулак, подавляя свою магию и позволяя голове упасть назад в раздражении.       — Ладно, ладно, я уже понял, — крикнул он в отчаянии, — Ты дашь мне подняться, пожалуйста?       Вместо того чтобы убрать ногу, нападавший поднял руку, чтобы снять шлем, и отбросил его в сторону. Принц Клэй ухмылялся, глядя на своего слугу, пот заливал его лоб и приклеивал волосы ко лбу.       — Давай, Джордж, это не весело, если ты не уступишь, — сказал он, озорно сверкнув глазами.       — Ты шутишь, Дрим? — простонал Джордж, но Дрим не двинул ногой, подняв бровь в ожидании. — Я уступаю, я, черт возьми, уступаю, ты, болван, слезь с меня!       Дрим захихикал и отступил назад, а Джордж поднялся с земли с таким достоинством, на какое только был способен.       — Это насилие над слугами, знаешь ли, — ворчал Джордж, срывая с себя шлем.       — Эй, ты же согласился пойти сюда со мной, — напомнил ему Дрим, и Джордж вздохнул, потому что это была правда. День, проведенный на тренировке с Дримом, в любой день выигрывал у сидения в замке за штопкой туники, независимо от того, сколько синяков он в итоге получил.       Дрим вернулся в исходное положение и взял меч по-удобнее.       — Хорошо, еще один раунд. Лучший из пяти.       — Дрим, перестань, — жаловался Джордж. — Мы здесь уже несколько часов.       — Я должен тренироваться, Джордж! Ты хочешь, чтобы я провалил Турнир?       — Если бы ты действительно хотел тренироваться, тебе следовало бы найти Сапнапа, — ответил Джордж, бросая свой щит. — В данный момент ты просто бьешь меня, чтобы почувствовать себя лучше       При этом Дрим выглядел как бы виноватым.       — Я же говорил, что Сап был занят, — сказал он в защиту, но опустил руки. — Мы здесь уже давно. Наверное, нам пора возвращаться.       — Какая отличная идея, где ты ее взял? — с сарказмом сказал Джордж, заработав удар в плечо, от которого зазвенела броня.       Их лошади понеслись по широкому полю, которое они выбрали для тренировки, и когда Джордж и Дрим начали прокладывать себе путь по нему, Джордж украдкой взглянул на своего друга. Хотя они оба стали выше ростом, Дрим, к большому огорчению Джорджа, сохранял преимущество почти в полфута. Постоянные тренировки подтянули его, и он стал сильным и ловким в своих тяжелых доспехах. Но он был еще молод, и в том, как он смотрел себе под ноги, когда они шли, Джордж чувствовал беспокойство по поводу предстоящего соревнования, на которое Дрим потратил месяцы тренировок.       — Ты ведь не нервничаешь из-за Турнира, правда, Дрим? — сказал Джордж, и тут же пожалел о том, как он это сформулировал, так как Дрим резко посмотрел на него, поставив в оборонительное положение.       — Конечно, нет, — огрызнулся он. — Не будь дураком.       Джордж поднял ладони.       — Щищ, прости.       После паузы Дрим вздохнул.       — Нет, мне жаль. Я не должен был срываться. Я просто… — замялся он.       — …нервничаешь из-за турнира? — сухо закончил Джордж, и Дрим закатил глаза, но один раз пожал плечами.       — Наверное, — сказал он, когда они подошли к своим лошадям. Дрим взял свою лошадь за поводья и без лишнего шума начал укладывать вещи, а Джорджу пришлось взять свою лошадь за недоуздок и сначала немного поворковать с ней, говоря:       — Мы хорошо провели день, правда, Дейзи? Готова к приятной поездке обратно, да, готова….       На это Дрим действительно закатил глаза.       — Ты назвал свою лошадь Дейзи?       — Ну, а как зовут твою? — спросил Джордж, убирая несколько веток из гривы Дейзи. Это была серая пятнистая кобыла, которую он очень любил и которая время от времени тайком получала из кухни запретное яблоко.       — У него нет имени, он — конь, — ответил Дрим, ставя правую ногу в стремя и легко взбираясь в седло. — Давать ему имя было бы унизительно, — его конь, черный жеребец с белой полосой по передней части, заскулил и наклонил голову, как бы соглашаясь.       — Ты просто не понимаешь животных, — пренебрежительно сказал Джордж, забираясь на Дейзи сверху. Дрим рассмеялся, как будто Джордж пошутил, но Джордж втайне верил, что это правда. Он похлопал Дейзи, когда они начали идти, и она фыркнула (счастливо, по мнению Джорджа).       — Может быть, разгребая их какашки целый день, мужчина начинает лучше их ценить, — пошутил Дрим, а Джордж посмотрел на его затылок.       Они отправились в обратный путь, повторяя свои шаги по изношенной тропинке в лесу. Джордж был благодарен за тень, которую давал лес: огромные дубы и клены простирались над головой и немного ослабляли летнюю жару. Он все еще был в своих доспехах и чувствовал, что они его сковывают. Он проводил значительную часть своего дня, чистя доспехи, но никогда не имел повода надеть их, если только Дрим не тащил его с собой на одну из своих небольших тренировок. Езда на лошади в доспехах была явно неприятным занятием.       Дрим выглядел невозмутимым, как обычно, в полном комлекте доспехов ему было так же комфортно, как и в ночной одежде каждый вечер. Заметив это и глядя на спину принца, Джордж вернулся к их предыдущему разговору.       — Ты ведь знаешь, что буквально собираешься выиграть Турнир? — сказал он, подгоняя Дейзи немного быстрее, чтобы они с Дримом ехали бок о бок. — Ты будешь великолепен, как всегда.       Дрим взглянул на него, но затем со вздохом отвернулся.       — Может быть, — сказал он.       Хотя Дрима явно что-то беспокоило, о чем он умалчивал, Джордж, в принципе, понимал его беспокойство. Турнир на следующей неделе был совсем не похож на ежемесячные поединки, проводимые для развлечения при дворе Камелота, в которых Дрим несколько раз побеждал. Турнир, с большой буквы, проводился раз в пять лет, и на него съезжались участники и толпы зрителей со всего Альбиона. Участники проходили через ряд изнурительных состязаний, призванных проверить их силу, ловкость и храбрость, и все участвовали с одной целью: получить приглашение присоединиться к рыцарям Камелота. В конце турнира король Дэниэл вставал перед всей толпой и объявлял имена тех, кто произвел на него наибольшее впечатление, приглашая их вступить в рыцари. Он мог выбрать как многих, так и немногих по своему усмотрению. Ходили слухи, что в один год он не принял ни одного участника, и все жители ушли домой разочарованными.       Хотя Дрим проходил подготовку к вступлению в рыцари со дня своего рождения, в этом году он впервые стал достаточно взрослым, чтобы принять участие — официально заслужить место рыцаря при дворе своего отца. И это было его единственной, навязчивой целью на протяжении многих месяцев. С каждым днем это событие становилось все ближе и ближе, и Дрим стал еще более сосредоточенным и слегка невротичным.       — Дрим, — сказал Джордж, пригибаясь под особенно низко нависшей веткой, — Даже если ты не получишь приглашения завтра, твой отец сделает тебя рыцарем, как только тебе исполнится восемнадцать. Это не конец света.       — Да, я знаю, — пренебрежительно сказал Дрим, но он не выглядел успокоенным. — Эй, ты думаешь, я смогу перепрыгнуть через эту канаву? — неожиданно спросил он, указывая на большую канаву на дороге, которую они обошли по дороге.       — Нет, — тут же ответил Джордж. Канава была практически в два раза больше, чем при обычном прыжке. — Абсолютно нет.       — Думаю, я смогу, — сказал Дрим и вдруг уперся пятками в бока своей лошади, крикнул «йа!» и щелкнул поводьями. Его лошадь заскулила и сорвалась в галоп, оставив Джорджа в ужасе смотреть, как Дрим и его лошадь безрассудно мчатся к пропасти.       — Он не успеет, — пробормотал Джордж себе под нос, и когда лошадь Дрима приблизилась к пропасти, он сделал вдох и протянул руку, вызывая ветер.       Джордж толкнул его вперед с такой силой, на какую только был способен, чтобы не вызвать подозрений. Он почувствовал, как он продвинул их на несколько дюймов, но даже тогда лошадь Дрима пошатнулась на противоположном краю, ее задние ноги едва уперлись в мягкую почву.       Дрим не обратил внимания и вскинул в воздух кулак.       — Хорошая лошадка! — крикнул он, похлопывая по бокам свою лошадь, которая, как показалось Джорджу, выглядела явно обветренной и растерянной.       — Значит, ты все-таки дал имя своей лошади, — сказал Джордж, когда они с Дейзи осторожно перебирались через канаву.       — Что, Лошадка? Это не имя, — возразил Дрим, сузив глаза.       — Ну, это не слово, — сказал Джордж с ухмылкой.       — Ты просто злишься, потому что мы доказали, что ты не прав, — сказал Дрим, снова похлопал Лошадку и надменно отвернулся. — Я постоянно говорю тебе не сомневаться во мне, Джордж.       Джордж закатил глаза за его спиной, и они пошли дальше.       Они наполнили свою поездку легкой, бездумной болтовней, продолжая долгий путь домой. Они совершали такие долгие поездки время от времени, когда Джордж заканчивал работу по дому, а Дрим хотел составить компанию, и они хорошо знали достопримечательности и звуки сельской местности Камелота.       Именно поэтому они оба замолчали, когда начали улавливать что-то, что звучало очень, очень неправильно.       — Ты слышишь это? — сказал Джордж, и Дрим тут же кивнул, подхватив поводья и пустив лошадь рысью. Джордж последовал за ним, и они поскакали к близлежащему холму, навстречу крикам и грохоту, которые становились все громче.       — Это та самая деревня, — внезапно понял Джордж, — Та самая деревня, которую мы видели по дороге сюда, — и Дрим ничего не ответил, только подгонял свою лошадь, пока они наконец не поднялись на холм и не увидели ее своими глазами.       Деревня — не более десятка домов и несколько акров сельскохозяйственных угодий посреди большого луга — горела. Жители деревни выбегали из своих домов, крича в панике, когда разные мужчины в темных одеждах врывались в дом за домом, уходя с грузом еды, оружия и других ценностей.       — Мародёры, — пробормотал Дрим, и Джордж побледнел. В последние месяцы число мародёров — так простолюдины называли опасные, организованные группы воров — росло, и разрушения, которые они оставляли после себя, всегда были ужасны: невинные люди хладнокровно убивались, дети оставались сиротами, целые деревни грабились и сжигались дотла. И, казалось, без всякой причины, кроме скудной суммы денег, которую они могли содрать с простых людей.       Внезапно Джордж понял, что Дрим схватил его меч, и начал действовать.       — Что именно, по-твоему, ты делаешь? — спросил он, его голос повысился.       — Я помогаю жителям деревни, — коротко ответил Дрим, надевая шлем.       — Дрим, — сказал Джордж, паника поднималась в его груди, — их там дюжина, по крайней мере! Мы не можем просто…       — Джордж, что еще ты хочешь сделать? Ускакать и оставить их здесь? — крикнул Дрим, повернувшись к нему, и Джордж почувствовал его взгляд даже через шлем. — Это граждане Камелота, и я им помогаю!       А затем Дрим натянул поводья своего коня и галопом помчался в деревню.       — Сукин сын… — Джордж откинул голову назад и сдержал крик. — Почему он все так усложняет?       Затем он слез с Дейзи, схватил свой меч и щит и побежал за ним.       К тому времени, когда он добрался до деревни, Дрим уже зарубил нескольких мародеров, сидя на лошади, и вступил в схватку с другим, который держал меч. Джордж вертел головой слева направо, ища способ помочь, пока не заметил женщину, кричащую у горящего дома. Он побежал к ней.       — Мой ребенок, — сказала она, и Джордж услышал резкий, пронзительный крик изнутри, и да, это было бы то, что нужно. Джордж бросил свои вещи и побежал в горящее здание.       Дым сразу же заволок его глаза и обжег горло, но он пошел дальше, ища источник криков. Он добрался до комнаты на втором этаже и обнаружил импровизированную деревянную кроватку, где стоял и кричал малыш, слезы текли по его щекам сквозь пепел.       — Иди сюда, — сказал Джордж, бросаясь схватить ребенка на руки. — Вот так. Ты в порядке.       Вдруг он услышал сильный скрип, доносящийся сверху, и поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как горящая потолочная балка сорвалась с опор и устремилась прямо к ним.       Ребенок закричал, когда Джордж инстинктивно вскинул руку в воздух над ними, удерживая балку при помощи всплеска магии. Пошатнувшись, он медленно опрокинул луч так, что он врезался в пол рядом с ними, задыхаясь, когда он бросил его.       Ребенок смотрел на него широко раскрытыми глазами и открытым ртом.       — Давай оставим это между нами, а? — хрипло сказал Джордж, прежде чем услышать еще один скрип под потолком и броситься к двери.       Отдав ребенка на попечение его плачущей матери, Джордж осмотрел деревню в поисках следов Дрима и обнаружил его на другой стороне маленькой деревушки, сдерживающего сразу трех мародеров. Лошадки не было, а шлем Дрима каким-то образом слетел, но он маниакально ухмылялся, парируя и уклоняясь от ударов, словно был ведущим в каком-то психотическом танце. Когда один из мечей мародеров чуть-чуть не дотянулся до доспехов Дрима, сердце Джорджа застучало в горле, и он схватился за меч и щит, спеша добраться до него и помочь.       Но в дюжине ярдов от Дрима его перехватил мародер, поднявшийся из дыма соседнего здания, словно какое-то призрачное явление — явление с очень реальным, очень смертоносным мечом, которым он замахнулся на голову Джорджа, словно был рожден, чтобы обезглавить его. Джордж поднял меч и блокировал удар, чувствуя, как ударная волна прошла по его рукам, и с паникой осознавая, что, возможно, ему следовало быть более внимательным во время тренировок с Дримом.       — Джордж?! — услышал он крик Дрима, и, не желая отвлекать его, Джордж крикнул в ответ:       — Я понял!.       Мародер оскалился на него. У него был вытатуирован знак вокруг правого глаза, из-за которого он казался немного больше левого, и это придавало ему безумный вид, когда он снова и снова бросался на Джорджа. К чести Джорджа, он парировал и блокировал удары своим щитом достаточно хорошо, а один из его собственных ударов даже удачно разрезал руку противника — но этого было недостаточно, когда, как и раньше, особенно хороший удар выбил Джорджа из равновесия, и внезапно он оказался прижатым к стене дымящегося здания, их мечи столкнулись, и он оказался лицом к лицу с потным человеком с очень желтыми зубами.       — Кто ты такой, придворный шут? — прорычал мужчина, прижимаясь ближе к Джорджу.       — О, Боже, — не удержался Джордж, — Твое дыхание ужасно…       Что-то над плечом нападавшего привлекло его внимание, хотя все его тело было поглощено попыткой удержать меч мародера подальше от себя. Дрим успешно свел бой к схватке два против одного и стоял на возвышенности на небольшом холме, отбиваясь сразу от двух мародеров. Но он не мог видеть, что позади него, третий мародер мчится к нему на грязной лошади, меч поднят высоко в воздух, и когда он достиг Дрима, он опустил его по дуге в его голову.       Джордж закрыл глаза и собрал последние остатки магической энергии, молясь, чтобы ее хватило, и вдруг услышал, как эта лохматая лошадь практически закричала. Когда он снова открыл глаза, то увидел, что она сделала именно то, о чем он ее просил: взвилась в воздух, сбросила своего всадника и скрылась в ближайшем лесу. Будущий нападавший Дрима ударился головой о землю и затих, а Дрим продолжал сражаться, не замечая грозящей ему опасности.       Джордж выдохнул с облегчением…       …а затем почувствовал, как меч пронзил его плечо.       Джордж вскрикнул от шока, на мгновение забыв, что на него самого напали, а затем, используя чистый адреналин от боли, одним движением отбросил мародера от себя, а затем пронзил его мечом. Он и нападавший в обоюдном шоке уставились на меч, прежде чем мародер рухнул.       Джордж сделал один вдох, затем другой, его рука поднялась к плечу, где он был ранен, и обнаружил, что оно липкое от крови. Он застонал, его голова поплыла, но он попытался пробиться сквозь дымку в своем зрении, судорожно ища Дрима — в порядке ли он? Он должен был убедиться.       И вот он был там, вонзая свой меч в последнего мародера, в то время как оставшиеся несколько человек стремительно бежали на своих лошадях. Дрим был испачкан пеплом и кровью, его глаза были дикими от битвы, но Джордж даже на расстоянии видел, что он невредим; его доспехи были едва поцарапаны.       Джордж и Дрим посмотрели друг другу в глаза, и принц оскалился в адреналиновой ухмылке.       И тут Джордж упал в обморок.       Он не потерял сознание — рана была не такой уж серьезной, — но ему нужно было сесть… очень нужно было сесть. Он сосредоточился на дыхании и надавливании на плечо, когда увидел, как ноги Дрима устремились ему навстречу, и медленно услышал голос принца.       — Джордж, какого черта?! Ты в порядке? — кричал Дрим, стоя на коленях перед Джорджем, чтобы осмотреть рану. — Боже мой, Джордж, зачем ты спустился сюда?       Джордж посмотрел на него как на дурака.       — Хотел помочь, — пробормотал он. Его язык был тяжелым и свинцовым во рту.       Дрим коротко рассмеялся в недоумении. И вдруг Джорджа легко подхватили на руки, словно какую-то девицу, попавшую в беду.       — Эй, — пискнул он, но Дрим полностью проигнорировал его, решительно промаршировав через деревню (жители которой выражали благодарность, когда тушили пламя) и начав подниматься на холм к своим лошадям.       — Это был глупый поступок, Джордж, — говорил Дрим, и Джордж слышал беспокойство в его голосе, ясное как день. — Я мог бы справиться с этим сам.       Ты бы умер без моей помощи,  — подумал Джордж, но сдержал слова.       — Я помог женщине, — сказал он вместо этого, вздрогнув от того, что его слова прозвучали как бы невнятно. Истощив физическую и магическую энергию, он позволил своей голове мягко опуститься на плечо Дрима, обменяв достоинство на отдых. Сквозь броню он слышал, как быстро бьется сердце Дрима. — Не совсем бесполезно.       Дрим молчал, пока они добирались до своих лошадей; он осторожно водрузил Джорджа на Дейзи, где быстро закрепил его, когда Джордж сполз вперед, держась за седло Дейзи. И тут Джордж почувствовал руку Дрима на своем колене, и Дрим сказал:       — Ты вовсе не был бесполезен, Джордж. Ты был очень храбрым.    

***

        Неделю спустя Джордж встал раньше солнца, потягиваясь и зевая в маленькой, уютной комнате, которую он населял последние два года. Он выглянул в маленькое окошко, вырубленное в камне над его кроватью, и увидел, что другие слуги уже тихо передвигаются по территории замка, готовясь к знаменательному дню. Как и у них, у Джорджа сегодня было много дел.       У маленького зеркала в своей комнате он улучил момент, чтобы снять повязки и осмотреть раненое плечо. Оно почти зажило, если не считать небольшого шрама, который ему очень нравился, но он не снимал повязки для видимости, учитывая, что рана исчезла сверхъестественно быстро благодаря его бабушке.       — Один раз утром и один раз вечером, — сказала она, нанося пасту из натуральных трав, смешанных с целебным зельем, на приготовление которого у нее ушла вся ночь. — Через несколько дней ты исцелишься.       — Ух ты! — магия начала действовать почти сразу, и Джорджу показалось, что он действительно чувствует, как мышцы в его плече восстанавливаются. — Ты можешь научить меня, как это делать?       — Исцеление — самый сложный вид магии, — сказала его бабушка, продолжая свою работу. — Как и в большинстве случаев, с помощью магии легче отнять жизнь, чем восстановить ее. Я могу научить тебя, но это займет много времени. Даже для тебя, маленький одаренный, — сказала она, взъерошив его волосы.       Джордж вздохнул с легким раздражением при этом воспоминании, натянул рубашку и осмотрел себя в зеркале. Его бабушка по-прежнему обращалась с ним, как с маленьким ребенком. Но Джордж больше не чувствовал себя ребенком. Теперь у него были обязанности, настоящие обязанности. Даже если никто не знал о самой важной из них.       Путь от комнаты Джорджа до комнаты Дрима был настолько знаком, что мог быть выточен из камня. Когда Джордж шел по коридорам, солнце наконец-то появилось за горизонтом, и свет, проникающий через окна замка, ускорил его шаг. В сутках было всего несколько часов, чтобы подготовиться к Турниру, который должен был официально начаться завтра.       Дойдя до покоев принца, Джордж осторожно толкнул двойные двери и увидел знакомое зрелище: Дрим беспорядочно раскинулся на двуспальной кровати, простыни запутались в его ногах, волосы растрепаны, глаза закрыты, он мертв для всего мира. Джордж улыбнулся про себя, услышав тихий храп, доносящийся с кровати. Какая прелесть, — с сарказмом подумал он, тихонько ступая по комнате.       Затем он распахнул шторы, впустив солнце через окна, выходящие на восток.       — Проснись, проснись, — нахально сказал он, услышав сзади себя шум протеста.       — Джордж, — простонал едва проснувшийся Дрим, щурясь на свет. Его волосы налипли на уши, а глаза блестели. — Закрой шторы.       Вместо этого Джордж хлопнул в ладоши и повернулся, чтобы подойти к нему.       — Сегодня большой день! Пора вставать!       — Слишком рано, — ворчал принц, переворачиваясь и натягивая одеяло на голову.       Джордж схватил край одеяла и полностью сорвал его с кровати, заставив Дрима с криком сесть.       — Участники Турнира прибудут через несколько часов, — напомнил ему Джордж. - Не думаю, что ты хочешь проспать.       Дрим оскалился.       — Ты знаешь, что есть более приятные способы разбудить человека утром, Джордж, — пробормотал он, перекидывая ноги через край кровати. — Особенно королевских особ.       — О, простите, Ваше Высочество, что бы вы предпочли в следующий раз? — спросил Джордж, открывая комод Дрима, чтобы взять его наряд на день.       — Завтрак в постель или что-то в этом роде, я не знаю, — пробормотал Дрим, снова щурясь от солнечного света.       — В твоих мечтах, — сказал Джордж, запихивая одежду в руки Дрима. — Одевайся, пока я схожу за едой, — Дрим отмахнулся от него, как от мухи, и скрылся за небольшой перегородкой в комнате, чтобы одеться.       Им обоим потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к своим ролям, но они вполне освоились, размышлял Джордж, направляясь на кухню, проходя мимо других сотрудников замка и улыбаясь им в знак приветствия. Сначала они с Дримом вели себя абсолютно дружелюбно, как будто ничего не изменилось, но эта иллюзия разбилась, когда Дриму впервые пришлось попросить его сделать работу по дому; затем они перешли на слишком формальное отношение друг к другу, после чего оба решили завязать с этим делом. Теперь они нашли хороший баланс, сохраняя дружелюбие друг к другу и уважая взаимное расположение.       Со стороны Джорджа, ему пришлось преодолевать естественную неловкость, связанную с тем, что нужно принести другу белье, завтрак и прочее. Это было не совсем полезно для его гордости — быть всегда на подхвате у Клэя, да и у любого другого в замке. Но Джордж довольно быстро поборол свою гордость. Быть рядом с Дримом означало защищать его — тайно, конечно, — от нескольких смертельных событий, которые ежемесячно угрожали жизни принца. Это была его истинная роль, а не роль мальчика на побегушках, которого ему приходилось изображать в течение дня. В любом случае, он должен был признать, что большинство простолюдинов убили бы за то, чтобы получить его работу. В замке его хорошо кормили, платили достаточно, чтобы помогать бабушке, и он даже мог посещать уроки в свободное время.       Со стороны Дрима, как только он узнал, что Джордж не возражает против соглашения, его природная королевская властность как бы взяла верх, и они пришли к взаимному согласию. Кроме того, это не было похоже на то, что Джордж стал половичком только потому, что он был слугой. Джордж был простолюдином, а Клэй — королевской крови, и так оно и было; но не было никаких законов, регулирующих то, насколько раздражительным мог быть Джордж по этому поводу.       К тому времени, когда Джордж вернулся с завтраком, Дрим сидел за своим столом и задумчиво смотрел в окно. На нем была его лучшая одежда: кожаные штаны хорошей выделки и красная туника, накинутая на плечи. Он вымыл лицо и волосы и выглядел уже более чистым и бодрым.       — Ты готов к сегодняшнему дню? — спросил Джордж, ставя поднос с едой на стол. Он вскочил и уселся на пустой подоконник.       — Не знаю, — сказал Дрим, выныривая из своих мыслей. Он осмотрел поднос, заваленный фруктами, выпечкой и мясом, и поднял брови. — Это очень много. Ты уже поел?       — Нет, вообще-то, — сказал Джордж, даже не подумав об этом, и Дрим пододвинул к нему поднос. Джордж наклонился и взял яблоко и булочку, которые он с удовольствием съел.       — Тебе понадобится энергия, потому что сегодня нужно многое сделать, — сказал Дрим и начал перечислять список дел, которые он поручил Джорджу. Большинство из них уже были включены во внутренний список Джорджа: Лошадь Дрима нуждалась в полном уходе, его доспехи нужно было начистить, а палатку, которую он будет использовать для Турнира, нужно было поставить и подготовить к следующему дню.       — Весь день я буду встречать гостей вместе с отцом в Большом зале, так что мы не увидимся до вечера, — закончил Дрим.       — Наблюдаешь за конкурентами? — негромко спросил Джордж, но Дрим не ответил, и замкнутое, нервное выражение, ставшее таким обычным за последний месяц, вернулось на его лицо, когда он перестал есть завтрак и снова выглянул в окно.       Джордж посмотрел на него с оттенком разочарования. Дрим явно беспокоился о Турнире, на каком-то более высоком уровне, чем нервозность из-за соревнований, но он отказывался говорить об этом с Джорджем. Очевидно, он не должен был этого делать. Но также очевидно и то, что это не давало ему покоя. А Джорджу не нравилось видеть Дрима таким, замкнутым и неуверенным, так непохожим на его обычную, сверхуверенную личность.       — Хорошо, — наконец сказал Джордж. — Удачи. Я позабочусь о том, чтобы все было готово к завтрашнему дню, так что не волнуйся об этом, хорошо?       — Спасибо, Джордж, — сказал Дрим, бросив на него благодарный взгляд.       — Нет проблем, — сказал Джордж, спрыгивая с подоконника. — И эй, если у тебя от кого-то будут плохие предчувствия, просто дай мне знать, и я проберусь в их палатку сегодня вечером, чтобы устроить старый добрый саботаж. Пропажа оружия, змеи в постели, зудящий порошок в доспехах, ну и так далее.       Это, наконец вызвало улыбку у Дрима, его глаза прищурились по краям.       — Я буду иметь это в виду, — сухо сказал он, когда Джордж отдал шуточную честь и отправился по своим делам.  

***

        К полудню на территории замка царила суета, вызванная прибытием участников со всего Альбиона. Большое поле, которое обычно использовалось в качестве тренировочной площадки для рыцарей, было переоборудовано в огромный стадион, и различные дворяне и лорды, прибывшие для участия в состязаниях, прогуливались по нему, торжественно осматривая поле, как будто, ступая по нему перед завтрашним турниром, они могли открыть некое тайное знание, которое им понадобится, чтобы заслужить место на стороне короля. Вместе с ними шли их слуги, иногда десятки, которые тащили доспехи, оружие и утварь для палаток своих господ.       Джордж заручился помощью нескольких слуг, чтобы поставить и организовать палатку Клэя, и шел к конюшне, чтобы заняться лошадьми, вытирая пот с лица, когда трубный звук у ворот возвестил о прибытии еще одного участника. Любопытствуя, Джордж на мгновение остановился, чтобы перевести дух, надеясь разглядеть того, кто прибыл. Богатые вельможи, участвовавшие в этих турнирах, часто прибывали с парадом лошадей, карет и повозок, что часто представляло собой интересное зрелище.       Толпа на мгновение расступилась, и Джорджу открылся странный вид. Двое мужчин вошли в ворота одни, неся на спинах едва ли больше того, что помещалось на них. Лошади мужчин были ухожены, но казались какими-то тощими и недокормленными, как и сами мужчины: в отличие от большинства других участников, которые выглядели сильными в несколько ложном, практическом смысле, эти мужчины производили впечатление опасных по необходимости. Они были какими-то тощими и резко оглядывались по сторонам, словно в любой момент ожидая нападения.       Джордж вдруг почувствовал покалывание у основания шеи, от которого в животе запульсировал ужас. Что-то в этих людях было не так, что-то, что он не мог определить. Он знал только, что они ему не нравятся, а инстинкты не часто ошибаются. Он наблюдал, как они пробираются сквозь толпу, привлекая несколько смущенных ропотов и взглядов.       — Эй, Беннетт, — спросил он знакомое лицо, проходя мимо, — ты знаешь, кто это?       Беннет был членом персонала замка в третьем поколении и служил главным управляющим, выполнявшим большую часть ежедневных операций. Пожилой, седеющий мужчина, он видел все и знал о членах далеких королевств больше, чем кто-либо другой; но даже его глаза сузились, когда он осматривал новичков, задумчиво поглаживая бороду.       — Я слышал, что конкуренты из Зерии появляются впервые за много лет, — наконец сказал он, пожав плечами. — Они — далекая территория Эссетира. Возможно, это они.       — Зерия, — сказал Джордж, наблюдая, как спины мужчин исчезают в толпе. — Интересно.       Конюшни были позади него, и Дейзи с Лошадкой, вероятно, уже начали проявлять нетерпение, но Джордж, следуя своим инстинктам, позволил покалыванию на затылке повести себя в сторону толпы, где исчезли двое мужчин. Вокруг него бурлило море людей, одни были одеты в красочные одежды, другие — в обычную одежду; все были возбуждены, оживлены, делали ставки на то, кто победит в предстоящем соревновании. Джордж не стал обращать на них внимания и двинулся дальше к дверям замка, где, по его предположению, мужчин должен был принять король.       Поднявшись по ступенькам к замку, он увидел двух мужчин, которые шли в замок в своих темно-зеленых и черных мантиях. Джордж вздохнул в разочаровании, когда они приблизились к дверям, зная, что его не пустят в Большой зал, пока идет заседание королевского суда.       Но в последний момент человек, шедший позади другого, обернулся, чтобы посмотреть на толпу, и Джордж с потрясением зафиксировал его лицо. У слуги была темная метка, вытатуированная вокруг правого глаза.       Мгновенно Джордж перенесся на неделю назад, в деревню, которую они с Дримом спасли от мародеров; к человеку, которого он ударил ножом с татуировкой вокруг правого глаза. Он попытался сделать еще несколько шагов вперед, чтобы посмотреть поближе, но тот уже снова развернулся и исчез в замке.       У Джорджа закружилась голова. Может ли это быть один и тот же человек? Он ударил ножом мародера с татуированным глазом и видел, как тот упал; как это может быть один и тот же человек? Он потрогал свое исцеленное магией плечо, и в его животе поселился ужас. Несколько мародеров сбежали. Возможно ли, что они владеют магией?       Если это те же самые люди, подумал Джордж, то Дрим в опасности. Он протиснулся вверх по лестнице и вошел в парадные двери замка, где увидел, как огромные двери в Большой зал с громким стуком захлопнулись. Перед дверями стояли два рыцаря в полном вооружении.       — Мне нужно в замок, — поспешил он, подбегая к ним.       Рыцари двинулись перед ним, чтобы остановить его.       — Король не потерпит никаких помех, — сказал тот, что стоял справа.       — Пожалуйста, — возразил Джордж, сжимая кулаки. — Это важно.       — Что происходит?       — Принц может быть в опасности.       Это остановило рыцарей, и они посмотрели друг на друга.       — Почему? Что происходит?       О, я думаю, что человек, которого я убил, может быть здесь, чтобы убить принца… — Это… трудно объяснить.       Говоривший рыцарь покачал головой.       — Недостаточно хорошо.       — Послушай, мне просто нужно поговорить с принцем Клэем! — в отчаянии возразил Джордж. Мародеры были там, внутри Большого зала, и кто знал, что может случиться…       Что могло произойти? Их было двое внутри, их встречали король Дэниел, принц Клэй и весь рыцарский орден. Неужели они вот так в открытую сделают шаг? Если бы это был их план, понял Джордж, они бы не стали устраивать весь этот фарс с участием в конкурсе. С тем же успехом они могли бы прямо ворваться в замок. А если бы они сделали шаг сейчас, их бы убили, не дав и секунды. Нет. Что бы они ни планировали, это должно было быть запланировано для Турнира…       — Если вам действительно нужно поговорить с ним, — говорил рыцарь, — суд прервется на полуденную трапезу примерно через час. Вы сможете найти его тогда.       — Ладно, — пробормотал Джордж и пошел прочь, нервно потирая ушибленное плечо. Выйдя за двери замка, Джордж снова остановился, уходя от людского потока и стоя у внутренних стен замка в ожидании. Прежде чем донести это до Дрима, ему нужно было убедиться в правдивости того, что он думает.       Через несколько минут двери замка снова открылись, и двое мужчин в зеленых одеждах вышли из него, спустились по ступеням и направились к полю. Джордж оттолкнулся от стены и встал в нескольких ярдах позади них, пристально глядя им в спину. Они разговаривали друг с другом, их головы были близко друг к другу, но из-за шума толпы Джордж не мог ясно расслышать их голоса.       Хотя Джорджу не нужно было произносить голосовые заклинания, чтобы творить магию, бабушка учила его, что время от времени это может помочь ему сфокусировать свои чистые элементарные силы на чем-то более целенаправленном, и это подтвердилось в реальном времени. Опираясь на анонимное прикрытие толпы, Джордж прошептал «астир» под дых, и его слух тут же обострился. Он сосредоточился на двух мужчинах, и его слух сфокусировался, заглушая окружающие голоса, так что Джордж мог слышать так же ясно, как если бы они стояли рядом, когда говорил более высокий мужчина:       — …и подготовиться к завтрашнему дню, — говорил он. — Ты уверен, что все готово?       — Мы готовы, — сказал более короткий, и Джордж остановился на месте, снова пораженный узнаванием: тот же голос, тот же мужчина, смотрящий ему в лицо: Кто ты такой, придворный шут?       Из-за его невнимания заклинание рассыпалось, и мужчины исчезли в толпе, но это не имело значения. Джордж знал, что это был тот самый человек, и как только суд прервется на трапезу, он сразу же поговорит с Дримом. Он поймет его.  

***

        — Ты думаешь… что? — спросил Дрим в полном замешательстве.       Джордж стоял в покоях Дрима, выглядевший потрепанным и пыльным, но он был полон энергии и переминался с ноги на ногу.       Сам Дрим выглядел безупречно, его одежда почти не помялась, но он выглядел изможденным. Принц снял корону и аккуратно положил ее на свой стол, нахмурив лоб.       Джордж пошел на попятную.       — Ты узнал двух мужчин, которые приехали раньше?       — Тебе нужно быть более конкретным, — сказал Дрим.       — Зеленые и черные мантии. Странного вида. Незнакомые.       — О, ты имеешь в виду мужчин из Зерии? — спросил Дрим, нахмурившись. — Нет, я их не узнал. Зерия никогда не появлялась в суде.       — Именно, — поспешил Джордж, — Ну, не совсем, я имею в виду. Я не думаю, что они вообще из Зерии.       — Откуда еще они могут быть? - спросил Дрим, опускаясь в кресло.       — Я думаю, это мародеры. Те, с которыми мы сражались неделю назад.       Дрим долго и пристально смотрел на Джорджа.       — Почему ты так думаешь?       — Я узнал одного из них. Я думаю, он выдает себя за слугу, — попытался объяснить Джордж. — У него татуировка вокруг правого глаза.       — И?       — Мародёр, который напал на меня — у него была такая же маркировка.       Дрим оставил это надолго, сузив глаза.       — Тот, которого ты зарезал?       Джордж вдруг понял, что звучит очень глупо.       — Ну да.       — И убил?       — Ну… Нет, видимо, нет!       — Ты основываешь это исключительно на том факте, что у них обоих татуировки на глазах, Джордж? Татуировки не редкость, знаешь ли, особенно для класса слуг.       — У него такое же лицо, такой же голос — я уверен, что это один и тот же человек, Дрим, я думаю, я бы узнал лицо человека, который ударил меня ножом!.       Дрим все еще выглядел нерешительным, но он пожал плечами.       — Ну… думаю, с этим трудно поспорить. Но я их не узнал. Джордж… ты уверен, что ты не просто все еще немного потрясен после той битвы неделю назад? Я знаю, для тебя это в новинку — быть раненным в бою, но мы победили. Ты не должен их бояться.       Джордж почувствовал, как заныло сердце, и скрестил руки.       — Ты мне не веришь.       — Да ладно, Джордж, все не так, просто… ты должен признать, что в это трудно поверить.       Справедливо.       — Я не боюсь их из-за себя, в любом случае. Я беспокоюсь за тебя, — сказал Джордж. — Я узнаю этого человека, Дрим, я уверен в этом. И если они прошли через все эти трудности, притворяясь теми, кем они не являются, чтобы попасть на Турнир, то это должно быть для того, чтобы попытаться отомстить тебе.       — Если это правда, то я не беспокоюсь об этом, — возразил Дрим, выпрямляясь в своем кресле. — Это будет честный бой, один на один. Я выиграю.       — Но что, если они будут сражаться нечестно? — ответил Джордж, и двое сидели в тишине, обдумывая эту возможность.       Турнирные состязания — поединки, рукопашный бой и рукопашная схватка — все они требовали применения настоящего оружия, а значит, всегда содержали элемент реальной опасности. Одно неверное движение, один плохо нацеленный удар могли навсегда покалечить человека. Уже давно никто не умирал во время соревнований, но это происходило только потому, что каждый участник держался за свою честь и любой ценой избегал смертельных ударов. Если же человек вступал в поединок без этих благородных намерений, у него была возможность нанести противнику реальный ущерб.       — У тебя есть какие-нибудь доказательства? — спросил Дрим, потирая лоб. — Кроме сходства?       — Нет, — пробормотал Джордж и отвернулся. Они оба знали, что этого будет недостаточно.       — Я не могу донести это до своего отца. Они утверждают, что являются благороднорожденными, даже если это не так, и это наше слово против их слова. Ну, точнее, твое слово, — сказал Дрим, бросив извиняющийся взгляд в сторону Джорджа. — И у меня нет времени, чтобы что-то с этим сделать до начала Турнира.       — Хорошо, — сказал Джордж, в его голове закрутились колесики. — Тогда я что-нибудь сделаю. Я проведу расследование сегодня ночью. И когда я найду доказательства, я принесу их тебе, и ты сможешь донести их до короля Дэниэла, и он снимет их с Турнира…       — Нет, Джордж, — перебил Дрим. — Мы тоже не собираемся этого делать.       Джордж был ошеломлен и недоверчиво смотрел на своего друга.       — Почему бы и нет?       Дрим встал и отошел в сторону, глядя в окно. Та же нервная, напряженная энергия, которую он носил в себе в течение последнего месяца, вернулась, натянув воздух, тонкий и тугой, как веревка, которая вот-вот порвется.       — Это трудно объяснить.       Джордж вздохнул в полном отчаянии. Он подошел к Дриму и взял его за руку, отворачивая его от его божественного созерцания окна, так что принцу пришлось посмотреть ему в глаза.       — Дрим, — тихо сказал он. — Ты можешь просто попытаться? Ты, очевидно, много думал об этом — о чем-то. И меня сводит с ума то, что ты не хочешь просто… сказать мне.       Дрим выглядел пораженным (неужели он думал, что Джордж не заметит?) и сделал секундную паузу, глядя вниз, где Джордж все еще держался за его руку. Джордж вдруг почувствовал себя очень неловко и уронил руку, присев на край кровати Дрима, где он выжидательно поднял брови.       После очередной паузы Дрим вздохнул и сел в кресло, повернув его так, чтобы оказаться лицом к Джорджу. Он положил локти на колени и задумался.       — Завтра я должен победить, — сказал он, — и я должен сделать это честно.       — Должен, — перебил Джордж, но Дрим поднял руку, и он понял намек, замолчав.       — Если наступит завтрашний день, и эти люди на глазах у всего королевства сделают что-то, что докажет, что они пытаются причинить мне вред? Тогда мы остановим их. И мы выгоним их. Но если я сегодня пойду к отцу и мы сделаем то же самое, без улик, без доказательств? Всем будет казаться, что я получаю преференции, — тон Дрима был серьезным, и Джордж был поражен торжественностью его слов и позы.       — Завтра у меня будет единственный шанс доказать — раз и навсегда — что я заслуживаю места при дворе моего отца, — продолжал Дрим, глядя на Джорджа. — Что меня поместили туда не только из-за моего права по рождению. Если я выиграю Турнир, я заслужу свое место рыцаря, и никто никогда не сможет сказать обратное. Но если будет казаться, что я победил, пользуясь благосклонностью отца, то я — и мой отец, и весь двор Камелота — буду делегитимизирован. Я потеряю свой единственный шанс добиться истинного уважения своего народа. Когда-нибудь я стану более бедным королем, а Камелот — более бедным королевством, — его глаза вспыхнули, и он опустил взгляд, испытывая беспокойство.       А. Вот и все. Джордж откинулся назад, чувствуя, что открыл ключ или нашел путь, который мысли Дрима явно прокладывали снова и снова в течение последнего месяца или около того. Для него это было не просто соревнование: это было то, к чему вела вся его жизнь.       — По этой причине мы не можем обратиться к моему отцу по этому поводу, — закончил Дрим, откинувшись в кресле. — Нет, пока они не сделают что-то открыто. Что-то, что все смогут увидеть.       — Но что, если к тому времени будет уже слишком поздно? — сказал Джордж, испытывая беспокойство при мысли о том, что придется сидеть и ждать, пока они что-нибудь сделают с Дримом. Если они действительно владеют магией, как он подозревал, то неизвестно, что они могут сделать — почти все. А на стадионе, заполненном людьми, возможности Джорджа вмешаться были бы… мягко говоря, сильно ограничены. — Что, если они причинят тебе боль или убьют тебя завтра?       — Они не победят. Я их побью, — сказал Дрим. В его глазах был тот уверенный, высокомерный блеск, которым Джордж одновременно и восхищался, и возмущался. — А если они победят, то я, по крайней мере, буду вести себя достойно.       Это чуть не сбило Джорджа с кровати.       — Ты больше заботишься о своей чести, чем о своей жизни, Дрим, правда?       — Да, я больше забочусь о своем королевстве, чем о своей жизни, — тихо сказал Дрим, и слова повисли в воздухе, тяжелые и золотые, как будто они были слишком важны и ценны, чтобы с ними можно было спорить. — Я могу справиться с этим сам, Джордж. Просто… пожалуйста, пообещай мне, что оставишь это в покое.       Джордж на мгновение замолчал, уставившись на свои руки. Между ними повисла странная пауза. Его защитные инстинкты работали на пределе, говоря ему, что он не может просто сидеть и ничего не делать. Но он также понимал Дрима и видел, как важно для него это обещание.       В конце концов, он вздохнул.       — Я не думаю, что это хорошая идея, — сказал он. — Я думаю, ты уже доказал свою состоятельность, Дрим, и даже если ты не победишь завтра, ты заслужишь свое место рыцаря в десять раз больше. И я не думаю, что твоя поспешная травма как-то поможет королевству. Но… — он поднял руку, видя, что Дрим открыл рот, чтобы перебить его, — Даже если я не думаю, что ты прав… я понимаю. И если это так важно для тебя… я не буду вмешиваться, — слова с трудом вырвались у него изо рта.       Облегчение в глазах Дрима было очевидным и мгновенным.       — Спасибо, Джордж. Спасибо.       — Но как только они попытаются сделать какую-нибудь пакость, — предупредил Джордж, подняв палец, — все будет кончено, ясно? Они не узнают, что их поразило.       Дрим откинул голову назад и рассмеялся, и Джордж был одновременно доволен тем, что он, кажется, расслабился, и слегка раздражен тем, что он принял это за шутку.       — Ты — секретное оружие Камелота, — сказал он, вставая и похлопывая Джорджа по неперевязанному плечу.       — Ты даже не представляешь, — пробормотал Джордж, когда Дрим уходил.  

***

        Джордж на автопилоте выполнял оставшиеся задания, которые ему нужно было закончить в этот день, постоянно возвращаясь мыслями к разговору с Дримом. Услышав его мнение о Турнире, он почувствовал, что все встало на свои места. Но это также наполнило его сильным беспокойством.       Дрим не хотел, чтобы он участвовал. Вообще. Завтра он должен был добиться успеха за счет собственных заслуг — полностью. И Джордж понимал это — более того, он уважал это. Очевидно, что Клэй не хотел полагаться на свое божественное право на трон. Он хотел доказать свою состоятельность, как себе, так и всем остальным. И кто мог на него за это обижаться?       И Джордж сказал, что не будет вмешиваться. Он не лгал. Джордж лгал Дриму каждый день, когда не говорил ему о своей магии, и тошнотворное чувство, которое вызывала в нем эта большая, необходимая ложь, означало, что он давным-давно пообещал себе никогда больше не лгать Дриму ни о чем, насколько это будет возможно. И он намеревался сдержать обещание, которое только что дал. Он не будет вмешиваться завтра, не будет рыскать по палатке мародеров сегодня ночью, даже если каждый атом его тела кричал о том, что он должен как-то вмешаться, чтобы не допустить, чтобы с Дримом случилось что-то плохое.       — Он справится сам, — пробормотал Джордж, расчесывая Лошадку в последний раз за этот вечер, пытаясь растопить холодное чувство страха, зародившееся в его груди. Лошадка тихонько заскулила и наклонила голову в знак согласия. Джордж застонал и прислонился головой к плечу Лошадки, закрыв глаза. — Но что, если он не сможет?       За закрытыми веками Джорджа промелькнул яркий образ: Дрим, сражающийся с мародером в рукопашной схватке; вспышка невидимой магии, швыряющая его на землю; меч мародера, опускающийся вниз, прежде чем кто-либо успевает среагировать.       Что бы сделал Джордж?       Он видел себя стоящим, видел, как использует свою магию, чтобы оттолкнуть грабителя, чтобы удержать другого на месте, пока рыцари не доберутся до них и не унесут обоих.       И тут он увидел, что к нему приближаются рыцари, ставят его на колени и тащат в сторону подземелий.       Он видел себя сидящим в холодной темнице, прижавшим колени к груди и с ужасом ожидающим света утра.       А потом он увидел, как его предали смерти, когда наступило утро, и он сгорел на костре, предназначенном для колдунов.                 И что бы сделал Дрим? Как бы он посмотрел на Джорджа, когда узнал? Будет ли он шокирован, растерян, благодарен? Будет ли он расстроен? Преданным? Разозлится? Поймет ли он? Возненавидит ли он его?       Будет ли он протестовать, когда рыцари потащат его прочь, или будет молчать? Стал бы он говорить с ним в подземельях, в последнюю ночь жизни Джорджа? Стал бы он смотреть, как Джорджа сжигают? Или просто исчезнет?                 Эти видения, такие яркие в других случаях, пошатнулись, когда достигли лица Дрима и растворили его в статике. Джордж не знал, как отреагирует Дрим. Но независимо от его реакции, результат раскрытия Джорджем своей магии каждый раз оставался верным. Король Дэниэл не терпел колдунов, независимо от того, как они использовали магию. Он не пощадил бы слугу в своем собственном замке: скорее всего, он ускорил бы казнь, видя в нем неудачу или позор. Джорджа поставили бы в пример.       Этого было достаточно, чтобы Джордж просыпался в холодном поту, многие ночи его мучило ощущение огня, лижущего его ноги.       И все же он сделает это завтра, если это потребуется для спасения жизни Дрима, подумал он, и серьезность этой мысли немного напугала его. Он читал и перечитывал пророчества уже сотни раз, но все, что они делали, это усиливали инстинктивное чувство, которое Джордж испытывал каждый раз, когда смотрел на Дрима.       Он мечтал стать королем, самым великим королем, которого когда-либо видел Альбион. Джордж уже видел это в его неистовой любви к своему королевству, в его готовности броситься в опасность ради своего народа, в его чистом таланте, уме и способностях.       Работа Джорджа заключалась в том, чтобы доставить его туда. Чего бы это ни стоило. По сравнению с этой великой судьбой, чувствовал Джордж, его жизнь была всего лишь сноской.       Но страх остался в груди Джорджа, когда он убрал инструменты для ухода, еще раз погладил Лошадку, прежде чем покинуть конюшню и направиться в свою комнату на ночь.       Когда он проходил мимо рядов палаток, уже установленных и ожидающих наступления утра, Джордж остановился, увидев, как мародер — татуированный мародер — вышел из палатки в нескольких ярдах впереди него. Джордж замер на месте и смотрел, как мужчина огляделся вокруг, увидел Джорджа и встретился с ним взглядом. Глаза мужчины расширились, когда глаза Джорджа сузились.       Мужчина ухмыльнулся, поднял руку и слегка помахал Джорджу.       Затем он исчез в своей палатке.