А мы могли бы?

[au, где после происшествия в Канто Изана (чудом) остался жив и решил завязать с группировочной деятельностью]                             — смотри, Какучё, снег!                                                                             ***        После разборок Поднебесья с Тосвой остались пострадавшие. Из них — предводитель Поднебесья — Курокава Изана, его помощник — Хитто Какучё. Оба получили серьезные огнестрельные ранения и были срочно доставлены в больницу…                                        *** — Операция прошла успешно. Однако пациент впал в кому; шанс выкарабкаться у него есть. У Какучё, который уже пришел в себя, слезы на глазах. Манджиро громко выдыхает, а Такемичи молча садится на стул, глядя в пол. Спустя несколько часов, врачи, которые боролись за жизнь Изаны, смогли буквально вытащить его с того света. Никто не предпологал, что все закончится именно так. Хотя в душах каждого тлелась крохотная надежда. Надежда на лучшее будущее.         Какучё выписали через полторы недели. Изана все еще был в больнице. Три дня после операции он находился в коме, но пришел в себя. Хитто, как человек, по праву занимающий место единственного близкого человека для лидера Поднебесья, приехал навестить того первым, сразу после собственной выписки.          Во всем его теле ощущалаь легкая дрожь. Волнение не отпускало ни на минуту. Вот, Какучё уже у входа больницы. Вот, уже внутри. Уже поднимается по лестнице. Подходит к палате. Протягивает руку, чтобы открыть дверь. Но сил как будто нет. Внутри какая-то тяжелая пустота. Хитто до сих пор не верится, что Изана прикрыл его. Наверное, в нем играло нечто, сродни чувству вины. Ведь он — слуга. Слуга, который был прикрыт королем. Как теперь он должен расплачиваться? Поздно думать об этом. Тряхнув головой, Какучё открывает дверь и входит в палату…          Изана в полулежачей позе. Голова повернута к окну. Вся верхняя часть тела перебинтована. Аппарат показывает, что пульс в норме. Курокава оборачивается на звук двери и видит перед собой Какучё. С виду целого, но, понятное дело, потрепанного. И морально, и физически. Изана почему-то улыбается. Он не выглядит как человек, который недавно находился на грани жизни и смерти: — Привет, Какучё, — как дела? — всякая беседа предполагает начало с дежурных вопросов. — Изана… — у Какучё язык присох к нёбу. Все, что его сейчас интересует — парень напротив. На дежурные вопросы у него нет времени. Сразу к делу. Хотя, конечно, хочется поговорить не об этом. А о них. О том, что сказал ему сказал Изана. «У меня никого нет, кроме тебя». Однако сейчас не до этого: — Ты прости, что я не вовремя, но у меня дело. Происшествие в Канто окончено поражением Поднебесья, ты ведь понимаешь? Что теперь будет? —… — Изана? — Знаешь, Какучё… Я уже четвертый день здесь лежу и все, что мне остается — это думать. О жизни, о Поднебесье, о королевстве, что я хотел создать. Как раз сегодня утром я пришел к очень интересному решению. — К какому? — Я хочу закончить историю с Поднебесьем. Хочу абсолютно другой жизни. Мне пора отпустить прошлое и начать заново. А еще, я должен искупить свои грехи. Правда ведь? — Ч-что? О чем ты говоришь, Изана?! — Я был слеп. Позволил сестре умереть, позволил тьме завладеть собой, позволил… Тебя это коснулось в первую очередь. Ты всегда был со мной, куда бы я не шел, даже если тебе не нравилось то, что я делаю. Ты буквально был моим слугой, а меня это ничуть не смущало. Но теперь, находясь на грани жизни и смерти, я все понял. Ха-а, знаешь, своего рода перерождение, — на лице Изаны Какучё впервые за долгое время видит искреннюю, чистую улыбку. Улыбку того Изаны, с которым он познакомился в далеком прошлом. — Если… Если ты хочешь этого, то я не стану возражать…— а что остается? Король решил начать жизнь с чистого листа, однако ему многое предстоит. А Какосик, в свою очередь, не станет противиться тому, чего сам в глубине души желал для Изаны. — Хмф, другого ответа я от тебя и не ожидал, Какучё. А что собираешься делать ты? — весьма интересный вопрос. Знал бы Хитто, дал бы ответ незамедлительно. —… Я не знаю, Изана. Думаю, я бы просто хотел спокойной жизни, где мы счастливы. — Думаю, я бы тоже этого хотел…                                         ***         Спустя три недели Изану выписали из больницы. Ему все еще было тяжело ходить и вообще что-либо делать, но оставаться прикованным к койке он уже не мог. Какучё встретил светловолосого у входа.         Весна уже началась. Погода стояла сухая, ведь снег в Токио — вещь не самая частая. По небу блуждали серые облака, не знающие, где найти себе пристанище. Холодный мартовский ветер колол иглами каждый сантиметр тела, протыкая плоть любого, вышедшего на улицу. — Изана? — Прогуляемся к тому месту? Тому самому, где я однажды встретил Майки. — А, д-да, давай…          После более трех недель пребывания в больнице, Изана смотрит на Токио под совершенно другим углом. Он чувствует себя не таким, каким был до ранения, до комы. Он чувствует себя живым. Почему-то больше ничто не съедает его душу. Тьма не обволакивает, и даже нечто, близкое к левой стороне груди, бьется размеренно, но достаточно громко, чтобы понять: оно там. Оно есть.          Изане нравится просто ехать на байке Какучё, держась за его широкую спину. Ему нравится это чувство безопасности и спокойствия, которого он не испытывал прежде. Ему нравится чувствовать что-то, кроме пустоты.        Вот они проезжают такие знакомые толпы домов, магазинов; рассекают заезженные токийские дороги. Все ближе и ближе. Ближе к тому самому месту «начала». Месту, где Изана по-настоящему начнет свой новый путь, прихватив Какучё с собой, потому что не может без него обойтись. Месту, где он начнет свою дорогу искупления.        Колючий ветер не страшен, ведь, даже самый суровый, он — знак перемен. Тучи перестают одиноко блуждать по небу, собираясь в одно целое. Стало темнее. Резкий порыв ветра и, вдруг, светло-лавандовые глаза Изаны начинают сиять белым светом. Он смотрит в небо. На его лоб медленно падает крупная снежинка. За ней летит еще одна. И еще. Начинается мартовский снегопад.        Изане хочется плакать. Он чувствует внезапное счастье, которым хочет поделиться. Поделиться с Хитто, который долгое время был рядом, не оставляя несмотря ни на что. Курокава крепче прижимается к нему и с комом в горле произносит: — Смотри, Какучё, снег! — Изана смеется. Тем самым смехом, который Хитто запомнил еще в детстве, когда они играли в снежки. Смехом человека, который по-настоящему свободен и счастлив. У Какучё тоже ком в горле и слезы на глазах. Он выдыхает и произносит: — Да… Теперь все будет хорошо, Изана.                            — Зачем король прикрыл слугу?                                                                                          in memory of Kurokava Izana