Амбиции приводят к браку

      Аманда так и не решилась поговорить с Джонатаном о семье Элен. Сначала Аманда никак не могла найти для этого время, а потом и вовсе решила, что это не нужно. Даже если все самые худшие подозрения матери Аманды подтвердятся, то полученная загодя информация об этом ничего не изменит. Аманда решила что будет достаточно поговорить с Заком, узнать детали их отношений с Элен и попросить его быть осторожнее. И пока Аманда готовилась к этому непростому разговору, разговор сам пришёл к ней.       Одним поздним вечером в особняке Джонатана прозвучал дверной звонок. Аманда решила, что, возможно, это Джонатан кого-то ждёт, поэтому очень удивилась, когда к ней постучалась горничная и сказала, что внизу её ждёт брат.       Аманда поспешила спуститься на первый этаж. В гостиной действительно сидел Зак, но он был не один — рядом с ним сидела заплаканная Элен. Джонатан тоже уже был в гостиной и напряжённо о чём-то думал.       — Что случилось? — спросила Аманда, не обращаясь ни к кому конкретному. Слово решил взять Зак:       — Мы были дома у Элен, когда вернулись её родители… Случился скандал, её отец хотел меня ударить, но Элен заступилась, поэтому он ударил её, и мы сбежали.       Хоть Зак и объяснял всё очень путано, основную мысль Аманда уловила. Чем таким они занимались дома у Элен, Аманда могла только догадываться.       — И как давно вы бываете дома у Элен без ведома её родителей? — только и спросила она.       Судя по тому, как густо покраснела Элен, все догадки Аманды были верны. Зак, видимо, тоже понял, к чему клонит его сестра, поэтому спокойно ответил:       — Всего-то пару месяцев. Только не нужно читать нам нотации — мы оба уже взрослые и любим друг друга, и у нас всё достаточно серьёзно!       — Не собираюсь я читать вам нотации — не мама. Но вот перед родителями Элен, видимо, объясниться придётся. И я даже не знаю, как вы будете это делать. Такая бурная реакция…       — Меня обещали сыну папиного партнёра, — тихо произнесла Элен. — И той стороне принципиально, чтобы я была девственницей. А теперь весь папин бизнес под угрозой.       — Средневековье какое-то, — сквозь зубы процедила Аманда и посмотрела на Джонатана, надеясь найти у него поддержку. Но он, судя по всему, не разделял мнение Аманды по этому поводу.       — Отойдём на минутку? — спросил Джонатан у Аманды. Та ожидала, что он захочет поговорить тет-а-тет, поэтому молча кивнула и пошла за ним в его кабинет.       Только тогда, когда дверь кабинета захлопнулась за Амандой, до этого внешне спокойный и холодный Джонатан наконец сдал волю эмоциям:       — Ну и зачем они пришли? По своей вине же вляпались, так теперь ещё и меня втянуть хотят?!       — Зак привёл Элен ко мне, потому что я — его сестра, и я замужем за влиятельным человеком. Где им ещё искать поддержку? А вляпались они потому, что любят друг друга. Кто в их возрасте не делал глупостей? И вообще — ты хоть слышал, что говорила Элен? Её хотели выдать замуж за нелюбимого, а, может быть, и вовсе незнакомого человека, только ради успеха в бизнесе! И сторона жениха ещё и требования предъявляет! У бедной девочки нет даже шанса насладиться молодостью, нет шанса узнать, что такое любовь! Это же отвратительно!       — Ты можешь думать, что это отвратительно, но так живут многие — это вопрос приоритетов. Ради богатства и влияния многим приходится жертвовать. Элен просто ещё слишком молода и не способна этого понять. И вообще — с чего ты взяла, что она не смогла бы полюбить того, кому была обещана? Вполне возможно, что он — хороший и заботливый молодой человек. За стариков молодых девочек у нас выдавать не принято, так что жених, скорее всего, ровесник. Не вижу ничего плохого. А вот Зак, вполне возможно, сломал Элен жизнь. Ну что он может ей дать?       — Может сломал, а может и починил. В любом случае — Элен не является собственностью своих родителей. Так какого чёрта они хотели использовать её в своих корыстных целях? В их действиях нет ни капли заботы о дочери. Если бы они заботились, то ей бы постарались объяснить, с какими людьми не стоит иметь дело, а потом позволили бы самой жить свою жизнь. Да, и совершать ошибки в том числе. Но лучше уж позволить своему ребёнку ошибиться и потом помочь и успокоить, чем запретить ошибаться. Лучше ведь попробовать и потерпеть неудачу, чем не попробовать и всю жизнь думать об упущенных возможностях, о том, как сложилось бы жизнь, если бы рискнул.       — Я тебя понял, — вздохнул Джонатан. — Не разделяю твоего мнения, но всё же понимаю его. Ты ведь хочешь, чтобы я помог твоему брату, так?       — Конечно, это было бы неплохо, но я, если честно, не могу себе представить как ты можешь это сделать.       — Зато я могу, — выдохнул Джонатан. — Ладно, сделаю доброе дело. В конце концов, я был должен твоей семье. Зак и Элен пока поживут у нас. Тебе нужно будет позвонить своим родителям и всё им объяснить, чтобы они его не теряли. Я попробую договориться с отцом Элен —предложить ему что-то большее, чем предлагал её несостоявшийся жених. Но учти — если его требования будут совсем уж мне невыгодны, то Зак будет вынужден выкручиваться сам. Я, конечно, очень виноват перед тобой и твоей семьёй, но пускать свои бизнес по миру я тоже не собираюсь. Тем более, что от моего благосостояния зависит и твоё благосостояние, и благосостояние Джейн. И вы мне важнее, чем Зак и тем более Элен.       Аманда молча кивнула — была благодарна ему и за это.       — Жить они будут в основном доме: всё-таки Зак — твой брат, а Элен — дочь не последнего человека. Но из-за этого у меня будут к тебе некоторые требования. Тебе придётся время от времени ночевать в моей комнате.       — А это ещё зачем? — удивилась Аманда.       — Затем, что у мужа и жены хотя бы изредка должен быть секс. То, что мы не спим вместе на постоянной основе, легко объяснить наличием ребенка, но хотя бы иногда мы должны уединяться. А если мы не будем проявлять никаких чувств друг другу, то Зак может рассказать об этом твоей маме, а Элен-своему отцу, и тогда над обоих будут ждать непростые разговоры.       — Хорошо, допустим, тут ты прав, — кивнула Аманда. — Но почему ты не хочешь разместить их в гостевом доме? Он во вполне хорошем состоянии, не думаю, что Зак или Элен будут оскорблены — сейчас они вообще не в том положении, чтобы капризничать и чего-то требовать. Да и нам не придется устраивать эту глупую театральную постановку.       — Слушай, не мешай мне быть гостеприимным, — нахмурился Джонатан. — Я уже всё решил. Можешь считать это очередным моим капризом — мне всё равно. В любом случае всё будет так, как я сказал. А теперь иди и сообщи гостям о моём решении. И не забудь позвонить родителям!       Когда Аманда выходила из комнаты, на лице её было написано множество эмоций-недоумение, разочарование и некоторая обида. Джонатан понимал, чем это вызвано — он в очередной раз поставил условия, в очередной раз отказался прислушиваться к её мнению, а взамен — возможная безопасность и благополучие её брата, которых вполне можно добиться и без выполнения возмутивших Аманду условий. Джонатан и сам понимал, что его требование абсурдно, но в то же время видел в нём выгоду.       Джонатан уже больше года преследовал конкретную цель — добиться от Аманды симпатии, заставить её поверить в свою симпатию и построить хотя бы видимость нормальной семьи для Джейн. А, может быть, и не видимость… Джонатан считал, что совместный сон с Амандой сможет ему в этом помочь. В столь интимной обстановке Джонатан сможет показать ей галантность, заботу, а, быть может, даже и страсть. Насчёт последнего Джонатан, конечно, сомневался — слишком уж давно у него не было женщины и слишком уж мало чувств они вызывали у него даже в юности. Но всё-таки Аманда — не совсем обычная женщина, всё-таки она смогла вызвать у него некое смутное чувство, которое до этого не удавалось вызвать ни одной женщине и далеко не каждому мужчине. Да, потом это непонятное чувство сменилось вполне понятным раздражением, но Аманда в этом никоим образом не виновата — дело только во внутренних противоречиях самого Джонатана, которые он сам себе создал какими-то нереалистичными ожиданиями касательно отношений с Амандой и её реакции на его ухаживания. Она не виновата, что не могла их принять. Виноват только Джонатан, что создал такие условия.       Джонатан надеялся, что сможет улучшить отношения с Амандой, но понятия не имел как действовать оставшись с ней наедине. Намекнуть на интим? Аманда может посчитать извращенцем и вообще больше никогда не позволит приближаться к себе ближе, чем на метр. Строить из себя джентльмена и держаться на расстоянии, при этом обходясь тепло и по-доброму? Аманда, быть может, вновь станет считать его другом, но о каких-либо романтических отношениях или хотя бы их правдоподобной имитации, скорее всего, можно будет забыть. Да и вообще — будет странно, если Джонатан, признававшийся в симпатии Аманде и всё время не оставлявший робких попыток, не попытается сблизиться оставшись наедине в весьма интимной обстановки. Но какого рода должно быть это сближение?       Все женщины для Джонатана — как закрытые книги. Он с трудом представляет, о чём они думают, что чувствуют, чего хотят, да и вообще — как с ними общаться. Аманда так и вовсе — задачка со звёздочкой, потому что она, во-первых, отличается от всех женщин, которых когда-либо знал Джонатан, а во-вторых, с ней нужно построить не просто дружеские или деловые отношения — её нужно заставить влюбиться. Заставить влюбиться в Джонатана, который причинил ей немыслимо много зла, заперев в золотой клетке и лишив хоть какой-то свободы. Вместе со свободой он забрал у неё и надежду на счастье, так что можно было рассчитывать на то, что Аманда решит ухватиться за предоставленный ей шанс на любовь. Но и в этом Джонатан сомневался — до сего момента ведь не ухватилась, а Джонатан уже достаточно намекал ей на такую возможность. Не понять эти намёки было невозможно — значит, гордая.       Джонатан не знал, каким образом лучше действовать, чтобы растопить лёд в сердце Аманды, но надеялся, что совместно проведённые ночи станут первым шагом на пути преодоления её гордости. Также Джонатан надеялся на свою интуицию, на то, что решение придёт к нему само собой. Совместный сон лишь натолкнёт его на верное решение. Конечно, Джонатан не надеялся, что к нему придёт какое-то озарение, -типа того, о чём говорил Михаэль. Он, скорее, рассчитывал, что Аманда сама волей-неволей подскажет ему, что делать.       Если же из его идеи ничего не выйдет… Джонатан не хотел даже думать об этом. Главным образом потому, что понимал — новая возможность проявить себя перед Амандой как мужчина может предоставиться очень не скоро. Скорее всего, это и вовсе первый и последний его шанс. От одной только мысли о том, что у Джонатана может ничего не получиться, у него опускались руки. Это отвратительное чувство и раньше посещало Джонатана, и, если бы он хоть раз пошёл у него на поводу, то у него не было бы и половины из того, что он имеет сейчас. Ирония в том, что, если бы он хоть раз опустил руки, то не испортил бы жизнь Аманде и в принципе не оказался бы в этой ситуации. Но жизнь распорядилась так, что внутренняя сила Джонатана, благодаря которой он добился столь высокого положения в обществе, привела его в ту точку, где он готов был сдаться. Он не любил сдаваться, не любил чувствовать себя слабым и ни на что не способным, но судьба распорядилась таким образом, что его же собственные решения сделали его таковым.       Джонатан чувствовал себя слабым и неспособным создать для своей дочери хотя бы видимость нормальной семьи. Джонатан готов был сдаться ради спокойствия Аманды, ради того, чтобы она больше не страдала от его решений. Пожалуй, такое с ним было впервые в жизни. Мало того, что он готов был отступить и не воплощать свои намерения в жизнь, так он ещё и готов был делать это не для своей возможной выгоды, а для благополучия другого человека. Причём не столько для Джейн, сколько для Аманды.       Самому себе Джонатан объяснял это тем, что он очень уж виноват перед Амандой и её семьёй, и поэтому чувствовал потребность во что бы то ни стало искупить свою вину. Именно поэтому Зак и Элен поживут у них некоторое время, именно поэтому Джонатан вообще согласился помочь этим глупым влюбленным малолеткам, которые сами себе наделали проблем. Именно поэтому он был готов дать Аманде видимость любви и счастливой семейной жизни, если та окажется ей нужна, но если она даст понять, что хотела не этого — он готов отступить. Но в то же время Джонатан чувствовал, что его ведёт не только вина. Иначе откуда в нём столько сомнений? Люди, желающие хоть как-то загладить свою вину, зачастую причиняют радость и наносят счастье совершенно бездумно, Джонатан же пытался понять, что именно нужно Аманде. Точнее, он был уверен в том, что ей нужен мужчина, с которым она захочет быть, и семья, в которой она не будет чувствовать себя, как в золотой клетке. Только вот до этого Джонатан наивно предполагал, что на эту роль подойдёт любой мужчина, теперь же понимал, что заблуждался. И действительно — ведь сам Джонатан не испытывает симпатии к абсолютно любому приятному внешне и легкому в общении человеку. Так почему у Аманды должно быть как-то иначе? Тем более, после всего того, что сделал Джонатан, она едва ли считает его приятным человеком. Слишком долго она ему верила и слишком часто он подрывал её доверие. И если за время их совместных ночей Аманда чётко даст понять Джонатану, что он никоим образом не подходит на роль её возлюбленного, то он готов был придумать что-то, чтобы и Аманда обрела личное счастье, и Джейн не замечала, что её семья чем-то отличается от других. Будет трудно, но для этих прекрасных дам он готов был постараться. И если с Джейн в этом плане было всё понятно — всё-таки она его дочь, для кого ещё стараться, как не для неё? — то по поводу Аманды Джонатан и сам недоумевал. Да, он виноват перед ней, очень виноват, но всё же его вело нечто большее, чем чувство вины.       Возможно, что именно это «большее» люди и назвали когда-то прекрасным словом «любовь».