Мандарины перед Рождеством

Питер Томпсон. Двенадцатилетний подросток среднего веса, роста и телосложения. Это последнее среднее, что в нём осталось. С пшеничными кудряшками и мирным взглядом с лёгким прищуром он похож на котёнка. Безумная правильность отражалась в его внешности. В глазах мелькала несвойственная его возрасту мудрость. Можно сказать, что Питеру повезло ходить в школу, ведь люди его сословия не могут позволить себе обучение, но сам он так бы не сказал. С ровесниками Питер имел взаимную неприязнь. Конфликты возникали ежеминутно. Пока мальчика пытались найти, явно не с добрыми намерениями, он терялся в переулках, наедине с мыслями и свойственным подобным местам мраком. То, что другие называли стеснительностью, было отсутствием нужды в общении. Многие рассказывали, что Питер стал таким после смерти матери. Она скончалась от болезни лёгких. Питер каждый день думал, что она могла бы выжить, если бы он работал больше и мог позволить себе лекарства. Этот вечер почти ничем не отличался от остальных. После окончания уроков Питер первым встал из-за пары и вышел за дверь, избегая чужих взглядов. Он сразу направился в переулок недалеко от дома. Через час всё это место уже застилал туман. Питер остановился. Пора возвращаться домой. Уже разворачиваясь, он краем глаза заметил приближающийся женский силуэт. Девушка окликнула его. Питер напрягся, но стоял на месте, пока она не подошла. Незнакомка была высокого роста. Черты её лица расплывались, но Питер был уверен, что видит перед собой самую красивую девушку в мире. Убедился он в этом, когда она начала говорить. — … так что скажешь? — Питер стоял в недоумении, поскольку по невнимательности пропустил пару первых слов. — Прошу прощения? — неуверенно переспросил он —Я предлагаю прогуляться, — невозмутимо и будто с лёгкой улыбкой проговорила девушка. Её голос завораживал и притуплял бдительность. Выразив согласие, Питер прошел за незнакомкой вглубь улицы. Пару минут они двигались молча. Сколько бы Питер не вглядывался в туман, разобрать он ничего не мог. Его лишь окружали расплывчатые силуэты домов и сверху давил пристальный взгляд. Питер вздрогнул, когда идущая рядом девушка задала вопрос: — Как ты, мальчик мой, относишься к аристократии? — фраза застала врасплох. Подумав пару секунд, Питер заговорил: — Аристократы. Они лишь жалкие свиньи. Купаются в своей грязи, крепко залепившей им глаза, пока остальные умирают с голоду на их благо. Все люди рождены равными, но постоянно есть звено, нарушающее общую идиллию. Собрали кучку людишек и решили, что будут править. И остальные не лучше — потакают им во всех желаниях, а потом удивляются: «Как умудрились пасть так низко, что стираем колени в кровь, расцеловывая их ступни?». И ничего больше делать не могут — сами не заметили, как отупели! — речь была гневная, пылкая. Весь путь девушка внимательно слушала Питера и только когда он закончил, задала вопрос. Тихо и вкрадчиво в полутьме прозвучало: — А ты сам? Хочешь ли ты что-то менять? — Питер вошел в ступор. Он встал посреди дороги. Через пару секунд поднял глаза, и губы сами зашевелились, а связки напряглись, выдавая положительный ответ. Девушка хищно улыбнулась и продолжила: — Наши цели схожи. Я питаю ту же ненависть к высшим слоям. И только я смогу тебе помочь. Скажи, на что ты готов? — и выжидающе уставилась на Питера. Он стоял в нерешительности. Немного лепеча, он будто бы начал: — Я н-не уверен… — В таком случае не отвечай, — мягко прервала его девушка, — я даю тебе три дня на раздумья, — воцарилась тишина. Успокоившись, Питер оглянулся. Незнакомка растворилась в тумане так же неожиданно, как и появилась. Питер растерянно огляделся. Туман рассеивался и сквозь него можно было увидеть вывески и витрины. Места были знакомыми, и развернувшись, Питер увидел лавку своего отца. Усмехнувшись забавному совпадению, он как можно тише зашел внутрь и прокрался на второй этаж. Ещё на лестнице Питер услышал храп отца, прервавшийся при случайном скрипе половицы, но чуть позже возобновившийся. Без лишних приключений Питер добрался до комнаты и не раздеваясь без сил упал на кровать. Взгляд бесцельно и беспомощно бродил по комнате. Узкая и не самая удобная кровать. Пятно от чая, напоминающее розу. Сколько Питер не старался, вывести его не удавалось. Надоедливая ассоциация вновь и вновь напоминала о матери. Она тоже любила рыжевато-розоватые воздушные цветки с волнистыми краями и видела их в каждом облаке. Мама… прошло полтора года с её смерти. Когда врач впервые озвучил диагноз, мама и бровью не повела. Будто знала, что произойдёт именно так. Она всё знала. От колыбельных до погоды через месяц. Питер потряс головой. Сейчас не лучшее время, чтобы думать об этом. Взгляд, споткнувшись о разваливающийся табурет, набрёл на стол, стоящий слева от кровати. Старый и потрёпанный. А на нём книга, которую Питер украл из Центральной Библиотеки, вход в которую был открыт лишь для «Пресвятой Аристократии». Старая и потрёпанная. Также чувствовал себя и мальчик. Старым и потрёпанным. Мысли снова приковал стол. Неровная поверхность действовала на нервы. Дерево вокруг случайных сучков трескалось, а если провести по нему рукой, оставляло занозы. Тёмный силуэт стола неожиданно растворился в темноте. Это явление напомнило Питеру о незнакомке. Действительно ли она может, а главное, хочет помочь? И если так, то почему именно Питеру? Есть ведь множество таких же бунтарских и возмущающихся личностей среди «низов». Раздумывая над этим, мальчик закрыл глаза. Утро. Снова утро. Питер проснулся с тоскливыми мыслями. Несмотря на рабочий день, он должен был помогать в лавке, поскольку один отец не справлялся. Одевшись, Питер спустился на склад. Перед его глазами стеной встали десять ящиков мандарин. Три из них нужно поставить к прилавку, один на витрину. Вздохнув, Питер взялся за работу. Ходя вверх и вниз по лестнице, он думал о девушке из тумана. Этот день был последним из данных ею на размышления. Принять решение нужно сегодня же. С тяжелыми ящиками и не менее тяжелыми мыслями Питер заметил в лавке отца. Тот говорил с покупательницей, привлечённой мандаринами. Полная дама в возрасте, с обрюзглым лицом и мерзким визжащим голосом, больше похожая на жабу, чем на человека. Питеру не повезло оказаться замеченным. Ужасный крик, казалось, разнесёт помещение в щепки. — Да как вы ему позволяете?! Ходить! В этом тряпье! Да и ещё бездельничать?! Уши греть вместо того, чтобы за партой сидеть! — У Питера, кажется, заложило уши, и от шума малость начинало мутить. В одну секунду Питер представил, как дама задыхается. Когтями царапает своё дряблое горло в надежде получить глоток воздуха. Уже с улыбкой Питер поставил последний ящик на его законное место и осторожно выскользнул за дверь. Шатаясь по улицам, мальчик и сам не заметил, как забрёл в уже знакомый переулок, где несколько дней назад встретил «девушку из тумана». Посмотрев на небо, Питер заметил, что уже вечереет. Привалившись к стене, он принялся ждать. Питер уже почти засыпал, когда его нежно коснулась чья-то рука (а вы знали, что крысы/мыши воспринимают людей не полностью, а по частям?). Подняв глаза, он безуспешно пытался разглядеть лицо незнакомки, но всё же смог заметить приветливую улыбку на его устах. Завороженный он вновь последовал за ней вглубь улицы. Пару зданий спустя, девушка извлекла небольшой мешочек из складок плаща и протянула его Питеру. Он поднял вопросительный взгляд, а в ответ услышал: — Наперстянка. Один пузырёк на человека. — опустив голову, Питер осмыслял происходящее. Эта девушка предлагала ему пойти на убийство. Много убийств, судя по количеству склянок. В голове Питера стоял гул. Уши будто заложило, и мальчик будто проваливался сквозь землю. Поверхность будто прогнулась, и чтобы сохранить равновесие, он упал на колени. Голова кружилась, но Питер начинал приходил в себя. Девушка, видя, что ему стало лучше, продолжила рассказывать об основных свойствах растения. Да, Питер должен пойти на это. Он всем своим существом верил, что именно он предназначен для этой цели. Аристократия должна быть искоренена, и Питер готов быть оружием в руках праведности. Глаза мальчика искрились решимостью, когда он поднял голову. Девушка смотрела на Питера с одобрением. Пожелав удачи, она прошла мимо него в обратном направлении. Случайно встретившись с ней глазами, Питеру показалось, что в них мелькнуло что-то недоброе. Оглянувшись, он её больше не увидел. «Вдох. Выдох. Шаг. Другой.» — как мантру прокручивал у себя в голове Питер, вместе с тем перечисляя свойства наперстянки. Вернувшись в лавку, он пожелал отцу спокойной ночи. Конец дня Питер встретил уже в своей комнате, наблюдая за одиноким листком, прилипшим к стеклу и светящимся в свете сумерек. Снаружи начинался дождь. Питер торопливо прикрыл щель под окном первой попавшейся под руку тряпкой и прислушался. Стук капель о лужи, плеск воды из-под колёс кэбов, звуки раскрывающихся зонтов и тихие вздохи прохожих, оставшихся без укрытия. Всё это раздавалось в голове мальчика, который должен перевернуть этот мир. Питер идёт по складу. Шаг за шагом. Каждую треть секунды нога соприкасалась с сырой древесиной, порой перекликающейся с голой землёй. Руки Питера немеют. Третий и последний ящик мандарин уже кажется неподъемной ношей. Мальчик прогуливал уроки, считая дозы и записывая их на замызганный листок в наиболее сухом углу, который становился всё холоднее. Начало октября обещало принести с собой ведра дождей. Питер сомневался, что многое теряет, служа благой цели, вместо того, чтобы просиживать штаны за партой на очередном бесполезном уроке и служить богатым идиотам которые считают, что им все должны. Внутри царило спокойствие и пункты своего плана Питер выполнял с исключительной методичностью. Время пришло. Поставив ящик на место, Питер для первого раза взял пять мандарин и побежал наверх по невыносимо скрипящей лестнице, чтобы заменить отца у прилавка. Часы пробили полночь. Питер стоял на уже привычном месте. Уже миновала первая неделя декабря и улицы полнились светом тысячи свечей и мерцали переливами ёлочных игрушек. Из глубин улиц Питера поманил сладкий и такой востребованный голос незнакомки. Он лишь недавно заметил мелькающий в её речи русский акцент. Сколько мальчик не спрашивал, девушка не хотела сообщать своё имя. Но Питеру это и не нужно. Ему было достаточно разговоров по средам в полночь. Эти встречи были единственным его успокоением. Власть пьянит, власть удивляет, власть манит, власть вызывает бурю эмоций. Во власти человек меняется и далеко не в лучшую сторону. Всё это открывает власть над одним. Но что произойдёт, если открыть ранее обездоленному власть над всеми? Это похоже на наркотик. Человек становится солью в воде. Без следа он исчезает во всевластии и от его личности остаётся лишь тошнотворный привкус. Человек не видит границ и с каждым разом его действия становятся все более жестокими. Питер потерял счёт жертвам так же, как и дням. Близящееся Рождество он заметил лишь недавно. Всё это время кого-то Питер лишал жизни на расстоянии, в нужный момент подсунув мандарин. Именно такие случаи приписывали забавному прозвищу — «Цитрусовый отравитель». Но этот способ похож на тофу. Голод утоляет, но нет наслаждения. Только это поняв, у Питера родилась новая мысль. Мальчик был действительно одарён. Своими речами он доводил людей до исступления и они сами бросались в объятия смерти. Питеру оставалось лишь наблюдать, как тела их извиваются от недостатка воздуха. Улица. Мальчик чуточку растерян. В последнее время, поглощенный мыслями он всё чаще терял дорогу домой. Питер оглядывается, его окружают заголовки, кричащие об отравителе, действующий прямо перед носом полиции. Неужели это всё сделал он? Питер не верит. Питер теряет равновесие и колени упираются в снег. Руки немеют от холода. Питер хочет, чтобы это закончилось. Он слышит истошный крик смертника, а потом понимает, что кричит он сам. Этому ужасу нет конца. Сердце его трепещет, мечется, разрывается на части, и вновь гвоздями сколачивается, льнёт, разбивается, тонет, задыхается, ломается, не может терпеть, крышка гроба закрывается. Плеча Питера нежно касается лёгкая, леденящая рука, а нежный голос шепчет: «Спаси его» — и исчезает. Мальчик осторожно поднимает голову. Глаза на мокром месте, на трясущихся руках мешаются слёзы и кровь, но он их уже не чувствует. Питер и сам не заметил, как расцарапал себе лицо. Он смотрит вперёд, но ничего не видит. Лишь слышит возмущённые возгласы отца, монотонные речи полицейского и презрительные перешёптывания зевак. Поднимается и из последних сил, спотыкаясь, бежит. Но в последний момент останавливается перед гранью, где начинается свет и наблюдает, как уводят его отца. Просто стоит и смотрит не в силах шевельнуться. А вскоре бросается назад в тень высоких молчаливо осуждающих домов. Сегодня Лондону откроется незваный гость и нарушитель покоя. Снег хрустит под ногами. Питер бежит, поскальзывается и снова бежит. Рывком открывает дверь, и мешок с грохотом опускается на чужой стол. *** Питер сидит на твёрдом, как булыжник, матрасе и прислушивается к звукам распахивающихся дверей. В исправительном учреждении его возненавидели с первого же дня пребывания, поэтому Питер был особо осторожен. Так он провёл уже два с лишним года. Порядок был один: пробуждение, работы, питание, которое оказалось не таким плохим, как казалось на первый взгляд, снова работы и обратно в камеру. Питер иногда разбавлял скуку пребыванием в карцере, где можно было собраться с мыслями. Вести снаружи легко просачивались сквозь толстые стены. Благодаря этому свойству Питер знал, что всего через год после его ареста убийства продолжились. Правда, действовала новая марионетка очень неосторожно и глупо. Из-за этого он быстро себя обнаружил и был причислен к подражателям «Цитрусового отравителя». Питер не собирался терпеть подобного. Эта девушка мало, что подставила его самого, так ещё и без намёка на совесть променяла его на какого-то недоумка. Но были и хорошие вести: среди крестьян пошёл шепоток. Начали просыпаться митинги, посеяно зерно восстания. В душе Питера был триумф — он наконец донёс свою мысль до окружающих. Сегодня его ждали работы в полях. Во время пребывания в тишине карцера Питер набросал план, сегодня он должен прийти в исполнение. Избегая смотреть в упор, оставаясь почти незамеченным, Питер шёл за остальными, наблюдая краем глаза. В таком состоянии он пробыл на протяжении всего пути где-то в середине колонны. Оказавшись на месте, Питер осторожно начал оглядываться. Поле такое же большое, как и объем работы на нём. Смотрители находятся здесь в четыре смены. Питер подошёл к свободному участку у дороги и принялся за труды. Голова его была пуста. Парень и сам отторгал любые мысли. Вдруг в его голове мелькнуло: «Интересно, как там отец?» Питер услышал тяжёлые шаги. Это смена караула. Стараясь двигаться как можно тише, он прильнул к земле и ползком добрался до грузовой повозки. Закатившись под неё, Питер дождался извозчика. Повозка должна ехать последней в веренице машин, поэтому когда она достаточно проехала, он без проблем забрался внутрь. Сидя за пустыми коробками, Питер снова и снова прокручивал в голове план действий. Прямо как раньше, будучи ребёнком, которому удалось вселить панику в сердца аристократии и показать их слугам, что они такие же смертные люди, просто отличаются особой жадностью. Иногда Питеру казалось оскорбительным, что обвинили его всего в трёх убийствах и совсем не приняли во внимание грехи самих «жертв», благодаря которым они не заслуживали жить дальше. Может, и в правду есть что-то магическое в числе «три»? Почему люди всегда останавливаются на «трёх»? Лёгкий толчок прервал цепь мысли. Извозчик показывал пропуск. Воспользовавшись паузой Питер выполз наружу. Преодолев ещё метров двадцать, он чуточку приподнялся и пустился наутёк. Как можно дальше от серых надзирателей, серых стен и серых глаз. Питер идёт вдоль дороги уже третий час с небольшими остановками. Он хочет пить, а рабочая форма висит на нём мешком и ещё больше затрудняет движение. Парень спотыкается и в изнеможении падает навзничь. Раскалённая земля служит ему опорой. Осторожно перекатившись в траву, Питер решает передохнуть. Пустые улицы застилает туман. Один день и одну ночь потратил Питер, чтобы добраться до центра Лондона, цепляясь за мимо проходящие повозки. Питер часто бывал в центральном районе, помогая на почте. На углу улицы располагалась его цель — почтовый ящик газетной редакции. Из бездонного кармана он достал письмо, которое успел написать ещё в колонии, обменяв бумагу и карандаш на три порции обеда. Опустив конверт и услышав приглушённый стук из ящика, Питер вздохнул с облегчением. Он выполнил свой долг, теперь в нём нет надобности. Питер тихо шагает к мосту. Наступает влажный летний рассвет, а парень только скрылся от погони. Газеты уже разнесли весть о побеге опасного преступника, а вместе с нею и его письмо. Редакция работала спустя рукава, поэтому как только увидели что-то, подходящее на сенсацию, тут же отправили это в печать, даже не усмотрев в этом призыв к восстанию. А Питер только посмеивался. Сейчас же он с счастливой улыбкой забрался на невысокую каменную стенку, идущую по краям моста. Расставив руки в стороны, Питер дошёл до середины моста. Он смеялся и со стороны, наверняка, выглядел безумцем, но его переполняла лёгкость и восторг. Поразительное чувство счастья не имело границ. Краем глаза Питер заметил, что за ним наблюдает знакомый чарующий взгляд. «Так даже лучше» — подумал он. Питер никогда ни о чём не жалел. Он мечтательно вздохнул и поднял голову к пропадающим одна за другой звёздам. Будто стремясь за ними, он оттолкнулся от холодного бетона. Больше Питеру Томпсону нечего делать в этом мире.