Чудо для Веры

      На Москву опустился тихий декабрьский вечер. В густых сумерках на самой окраине города разливался янтарный свет от одинокого уличного фонаря. Крупные белые пятна-снежинки, что бесшумно парили в прохладном воздухе, расстилали во дворе детского дома «Лучик» белоснежный пушистый ковёр. Снег блестел и переливался радужной пылью, словно хотел украсить ярко, по-новогоднему, это богом забытое место. Здесь не было сияющих гирлянд, вычурных елей, наряженных пышной мишурой и глянцевыми шарами, не было неоновых огней, из динамиков не лилась новогодняя музыка, да и праздничного настроения тоже не было. Здесь вообще мало кто ждал праздника. Это было что-то неизведанное для них, чужое. Что-то из другой жизни. То, что есть у других детей — у счастливых. Эти же дети толком не знали, что такое теплый дом, любящие мама и папа, им Дед Мороз не приносил на Новый год подарки и не исполнял желания, а в волшебство почти никто и из них уже и не верил. Вера сидела на подоконнике и провожала каждую снежинку задумчивым взглядом. Ее огромные карие глаза смотрели куда-то вдаль со смиренной, совсем недетской тоской. — А Дед Мороз мне опять маму не подарит… Он вообще никому никогда не дарит то, что загадываешь, — тихо проговорила девочка, не отрываясь от зимней картины. — Это кто это тебе такое сказал, Верочка? — воскликнула Тамара Ивановна, подняв голову от кипы бумаг на рабочем столе. — Сама знаю. Мне уже четыре. Пять почти. Я взрослая совсем и в Деда Мороза не верю. А что, я его не видела ни разу. А сколько раз я загадывала, чтобы мама за мной пришла, он ни разу… ни разу не исполнил! — голос девочки дрогнул, и, понурив голову, она отвернулась. В детском доме Вера оказалась два года назад совсем еще крохой. Мать погибла под колесами пьяного лихача, а отца она не знала. Его и искать не стали, ведь даже в свидетельстве о рождении девочки в соответствующей графе стоял прочерк. Так Вера поселилась в «Лучике». Лица матери она почти не помнила. В память врезались лишь смутные куски воспоминаний: голос мягкий, бархатный, с хрипотцой, нежные руки, копна каштановых волос, спадающих по плечам кудрявым роем. Вера помнила, как мать читала ей сказки, нежно баюкала, давала сироп, когда мучил жар, брала на руки и пол ночи носила, пока Вера, измотанная хворью, обессиленно спала. Помнила елочку маленькую на кухне и игрушки старые, покоцанные. А под ёлкой были подарки — простенькие куколки и раскраски. (В то время Дед Мороз к ней еще приходил). Еще помнила, как по утрам мама в спешке собиралась на работу, а ее кутала «капустой» в ясли. Ясли Вера не любила. Слишком длинными были дни без мамы. Другое дело ночи — закрыл глаза, а через мгновение уже утро. Там же минуты тянулись нескончаемо долго, но тем сильнее был прилив радости и восторга, когда мама вечером приходила за ней, заключала в объятия, кружила и протягивала ей маленькую «Алёнку». Но однажды мама не пришла. Воспитатель звонила кому-то, ругалась, а потом тихонько заплакала. Что было дальше Вера не запомнила. Как-будто черная пропасть, а следующая цепочка из воспоминаний начиналась уже здесь, в «Лучике». — Верочка, ты же знаешь, я тебе говорила, что твоя мама очень много работает, и скоро обязательно придет к тебе. Главное верить в чудо, и оно обязательно произойдет, — мягко ответила Тамара Ивановна. Сама она давно не ждала чудес, но верила, что где-то они обязательно случаются, даже у нас, просто не всегда мы их замечаем в круговерти дней. Её любимый муж десять лет назад умер после продолжительной болезни. Ему было всего сорок. Детей им господь не дал, вот Тамара и решила посвятить свою жизнь чужим. Педагог начальных классов по образованию и воспитатель по призванию, она уволилась из средней школы и пришла работать в детский дом «Лучик». Бедность и разруха — вот оборотная сторона медали столичного блеска. Это была Москва только географически, а на деле обшарпанные серые стены госучреждения скорее напоминали колонию, чем детский дом. Не было ни одежды, ни должного снабжения, ни игрушек. Приходилось всё буквально выбивать у государства. Но за два года Тамара Ивановна в этом преуспела. Она наладила контакт с чиновниками, осветила проблему в прессе, привлекла социальные фонды и волонтерские организации. Мало-помалу приют оживал, а дети становились хоть немного счастливее. — Верочка, иди, малыш, в группу. Ко мне сейчас взрослые придут. — Тамара встала из-за стола, подняла малышку на руки и ласково поцеловала в лоб. В этот самый момент в кармане белого халата зазвонил старенький мобильный. — Алло! Да, Екатерина Валерьевна. Уже приехали? Заходите, конечно. Жду вас!