Счастье всё-таки постучалось в дверь

Проснулась ты в липком поту, простыня прилипла к телу, словно вторая кожа. Сердце колотилось, как бешеное, тело бросало в жар, затем в озноб. В глазах всё плыло. Рядом, прислонившись к спинке кровати, сидел Минхо, уткнувшись в телефон. Его пальцы быстро скользили по экрану, но, заметив, что ты открыла глаза, он тут же отложил гаджет. — Котёнок, ты проснулась? — с беспокойством спросил он, его голос был тихим, заботливым. Взгляд скользнул по твоему вспотевшему лицу, задержавшись на губах, слегка припухших от… чего-то. Вспомнились оторванные поцелуи, тело вновь обдало жаром. — Да… — выдохнула ты, голос был слабый, хриплый. — Ты давно проснулся? — Минут двадцать назад, — он ответил, гладя тебя по волосам. — Уже Джи проснулась и другие девочки. — А сколько сейчас времени? — спросила ты, пытаясь приподняться, но тело отказывается подчиняться. — Уже девять утра, — сказал Минхо, его взгляд стал серьёзнее. — Что?! — прошипела ты, в голове мгновенно вспыхнула мысль о линейке. — А линейка?! Я всё проспала! Минхо, словно читая твои мысли, спокойно ответил: — Не волнуйся, я сказал Паку, что ты чувствовала себя ночью плохо. Тебя на сегодня от линейки освободили. Оставайся в отряде. Ты прикрыла глаза, вновь ощутив прилив жара. Вспомнились ночные объятия, поцелуи, которые переросли в нечто большее… и эта странная, неприятная тяжесть внизу живота. Странно. — Мне реально в эту ночь что-то не повезло, — пробормотала ты, чувствуя, как подступает тошнота. — Какой-то кошмар приснился… жуткий. И этот жар… Минхо, внимательно наблюдавший за тобой, мягко коснулся твоего лба. Его пальцы задержались на мгновение, нежно скользя по коже. Ты почувствовала, как дрожь пробежала по всему телу, не только от жара. Его прикосновение было таким… интимным. — Я так и понял, — прошептал он, его голос был полон заботы. — Сейчас как себя чувствуешь? — Не очень… — простонала ты, голос едва слышен. — Голова раскалывается… и всё тело ломит. Минхо, не говоря ни слова, встал и направился в сторону комнаты воспитателей, вернувшись с аптечкой. Он достал градусник, и, чуть смущаясь, приложил его тебе подмышку. Его рука ненароком задела твою грудь, вызвав лёгкий, но заметный румянец на твоих щеках. Ты постаралась не выдать своей реакции, но волны жара накатывали всё сильнее. Через несколько минут ты вынула градусник и, мягко говоря, обалдела. 38,7! Цифры плыли перед глазами. Минхо увидел их и, не теряя ни секунды, позвал вожатого, чтобы тот вызвал врача по рации. Его лицо побледнело. Когда врач, наконец, пришел, он быстро осмотрел тебя. Его лицо было серьезным, а слова, прозвучавшие после осмотра, словно ледяной душ. Врач, мужчина лет сорока с усталым, но внимательным взглядом, склонился над тобой. Его лицо было серьезным, даже суровым, резко контрастируя с недавней мягкостью, когда он измерял температуру. Он, кажется, уже всё понял, и это читалось в его глубоком взгляде. — Тебе нужно в город ехать, — его голос был твёрд, не оставляя места для споров. Он говорил спокойно, но в его интонациях звучала несомненная уверенность. — Ты заболела, и причём не лёгкой простудой. Тебе нужно отлежаться дома, неделю точно. Полный покой — вот что тебе сейчас необходимо. — Но… — ты попыталась возразить, но голос предательски дрогнул. Мысль о расставании с Минхо, о том, что придётся целую неделю провести без него, давила сильнее, чем сама болезнь. В голове крутились картинки последних часов, проведённых вместе, жар в теле, перемежающийся с ознобом, казалось, был не только от болезни. — Никаких «но», — врач прервал тебя, его тон не терпел возражений. Он говорил твёрдо, но с оттенком сочувствия. — Если ты останешься здесь, тебе станет хуже только. Инфекция может распространиться, и ты будешь мучаться ещё больше. Дома ты будешь под присмотром, и тебе обеспечат лучший уход. Это необходимо для твоего быстрого выздоровления. Ты украдкой посмотрела на Минхо. Он сидел на краю кровати, его лицо выражало беспокойство, но и… некую скрытую тревогу, которую ты не могла совсем понять. Его взгляд был прикован к тебе, полный заботы и… чего-то ещё, чего-то, что заставило твоё сердце биться быстрее. — Солнце, — он тихо сказал, беря твою руку в свою. Его ладонь была тёплой и сильной, даря ощущение защищённости. — Ты должна вылечиться. Ты и так не ездила на пересменку, вот и заболела. Тут всего лишь неделю дома посидеть, а потом обратно. Мы всё успеем, всё компенсируем потом, — шепнул он, поглаживая твой большой палец. Нежные прикосновения, его запах, прикосновение его кожи к твоей вызывало странный трепет, даже несмотря на твоё состояние. — Хорошо, — прошептала ты, с горечью сжимая его руку. — Раз так будет лучше… Хотя… неделю без тебя… — Так, — врач прервал ваши нежные моменты, его голос звучал деловито. — Сегодня в восемь вечера будет машина, поэтому собери необходимые вещи и подходи с вожатым к воротам. Ты кивнула, не в силах произнести ни слова. Горькая и одновременно сладкая тоска сжала сердце. Врач вышел, оставляя вас вдвоём. Тишина повисла в воздухе, наполненная скрытым напряжением и невысказанными словами. Минхо притянул тебя к себе, его объятия были тёплыми и крепкими, даря долгожданное чувство безопасности. — Так и вправду будет лучше, котенок, — он прошептал, целуя тебя в макушку. Его поцелуй был нежным, полным заботы и скрытой страсти. — Не расстраивайся. Мы созвонимся, я каждый день буду звонить. А потом… потом я тебя навещу. Мы все нагоним. И ты выздоровеешь. И потом… потом мы всё наверстаем, обещаю. — И как я буду целую неделю без тебя?! — вырвалось у тебя, голос звучал надтреснуто. Слезы подступали к глазам. — Я тоже не знаю, — он вздохнул, прижимая тебя к себе ещё сильнее. Его объятия стали ещё крепче, защищая от всего мира. — Но я буду скучать сильно. Очень сильно. А ты? Ты будешь скучать по мне? — его голос был низким, почти шёпотом, полным нежной заботы и скрытого желания. — Очень… — прошептала ты, вдыхая аромат его одеколона, аромат, который теперь ассоциировался у тебя с теплом, безопасностью и… неизбежным желанием. Вы долго обнимались, ваши тела прижались друг к другу, и в этот момент, всё остальное — болезнь, расставание, тревога — отошло на второй план. Остались только эти объятия, это тепло, это обещание скорой встречи и… неизбежного продолжения. После недолгой, но такой насыщенной нежности, ты начала собирать вещи. День прошёл как в тумане, наполненный горько-сладкой смесью грусти и надежды. А вечером, прощаясь с отрядом, ты чувствовала себя так, словно покидаешь кусочек своего сердца. Поездка длилась больше трёх часов. Каждый километр отдалял тебя от Минхо, и с каждой минутой тебя всё сильнее охватывала тоска. Мысли о нём, о том, что ждёт вас после выздоровления, смешивались с душевной болью и слабостью от болезни. И чувство вины, за то, что так сильно заболела, не покидало тебя ни на минуту. Ещё и воспоминания о ночных ласках добавляли остроты переживаниям. Наконец, ты приехала домой. Всю неделю ты лечилась, как могла, но температура не спадала. Каждый день был мучением, каждый кашель — напоминанием о том, как сильно ты скучаешь по Минхо. И ещё о том, насколько страстными были ваши последние объятия. И насколько ты хочешь, чтобы это повторилось. Скорее. И как можно дольше.

***

Три дня без тебя тянулись для Минхо бесконечно долго. Каждый час, проведенный в лагере без тебя, казался вечностью. Его обычная жизнерадостность куда-то исчезла, сменившись глубокой, всепоглощающей тоской. Он ходил словно тень, его улыбка стала редким гостем на его лице, заменяясь задумчивым, потухшим взглядом, устремленным в никуда. Попытки ребят развеселить его, отвлечь шутками и играми, разбивались о стену его молчания. Он отмахивался от них вяло, нехотя, его внимание было полностью поглощено мыслями о тебе. Он представлял тебя, как ты лежишь дома, чувствуешь себя плохо, как скучаешь по нему так же, как он скучает по тебе. Это немного утешало. Именно в этот момент, когда его тоска достигла своего апогея, словно хищные птицы, появились Сухён и ее подруга Хэйя. Они кружили вокруг него, словно стервятники, чувствуя его уязвимость, наслаждаясь его подавленным состоянием. Сухён, всегда назойливая и навязчивая, с ее вечно приторной улыбкой, пыталась прикоснуться к нему, но Минхо резко отпрянул, его тело напряглось от отвращения. Она возникла перед ним, внезапно перегородив путь, и ее глаза, полные напускной, липкой сладости, смотрели на него с какой-то навязчивой, словно жадной, похотью. — Боже, отстань ты уже от меня! — взревел он, не выдержав напора ее назойливости. Его голос сорвался на крик, словно он выплескивал все накопившееся отчаяние, усталость и растущее раздражение, словно больше не мог выносить ее гнетущего присутствия. В его голосе слышалась невыносимая усталость от ее постоянного преследования, от настойчивых, отвратительных попыток Сухён заполнить ту бездонную пустоту, которую оставила в его сердце разлука с тобой, словно она стремилась занять твое место, которое навсегда принадлежало тебе. Его терпение иссякло, словно капля последняя воды в знойной пустыне. — Ну Минхо, ну чего ты так, не избегай меня, — промурлыкала Сухён, ее голос был приторно-сладким, фальшивым, вызывающим лишь жгучее отвращение, словно он был пропитан ядом и лестью. Она приблизилась к нему, словно хищница, крадущаяся к своей беззащитной добыче, и попыталась обвить его плечи своими руками, ее прикосновения были липкими, навязчивыми и отвратительными, словно ее руки были покрыты слизью. Минхо, с гримасой отвращения на лице, ловко увернулся от ее прикосновений, его взгляд выражал чистое презрение, словно она была нечистотами, которыми он не хотел себя марать. — Тебе, блять, забыла, что у меня девушка есть?! — прорычал он, его терпение лопнуло окончательно, словно перетянутая струна лопнула под давлением. Он не хотел ссориться, не хотел устраивать грязный скандал, но ее наглость, ее бесстыдство и неуместность превзошли все допустимые границы, словно она была лишена всякого стыда и уважения. — Я не вижу твою девушку тут уже третьи сутки, — раздраженно парировала Сухён, ее голос стал тверже, а тон — ехидным, полным насмешек и издевательств, словно она глумилась над его верностью и преданностью. — Она, вроде как, не стена, уступит, что ли. Или ты запамятовал, как девушки выглядят? — ее слова были пропитаны ядовитой завистью, и злобой, словно она была ядовитой змеей, жалящей его самолюбие, словно она желала, чтобы он отвернулся от тебя. — Ты вообще, не охуела ли?! — процедил Минхо, словно разъяренный зверь, его глаза сверкали от неудержимой ярости, словно в них горел неугасимый огонь, его дыхание участилось от бешенства. Он сдержался, его кулаки были сжаты до боли, так сильно, что побелели костяшки пальцев, он не хотел устраивать публичную ссору, не хотел опускаться до ее уровня, но ее слова были оскорбительны, неуместны и полны презрения, словно она плевала ему прямо в лицо, желая его унизить и растоптать. — Вопрос у меня к тебе возник! — его голос был пропитан едким сарказмом, словно он презирал ее всей душой и с наслаждением ждал момента, когда она исчезнет из его жизни. Сухён, словно глухая к его ярости, проигнорировав его презрение, попыталась снова обнять его, навязчиво приблизившись к нему на опасно близкое расстояние, словно она намеревалась его соблазнить, словно ее тело — это ловушка, которую она с наслаждением расставила для него. Ее прикосновения были навязчивыми, липкими, словно паутина, опутавшая его, и отталкивающими, словно ее руки были покрыты мерзкой слизью, от которой его воротило. — Ну Минхоша, ну что ты, — промурлыкала она вновь, ее голос был липким от напускной фальшивой нежности, словно она была ядовитой змеей, пытающейся заманить свою жертву своими чарами. — Сухён, я тебе всё сказал! — Минхо взревел, как разъяренный зверь, не в силах больше сдерживать свою ярость, оттолкнув ее от себя с такой силой, что она покачнулась, словно избавлялся от омерзительного насекомого, которое прицепилось к нему. Он резко отстранился от нее, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота от ее мерзких, навязчивых прикосновений, словно они оставили на его коже невидимые, но омерзительные пятна, от которых он не мог избавиться. — И хватит так меня называть! — его голос был полон отвращения, словно он произносил ругательство. — Идиот. Она тебе изменит. Гарантирую, — — прошипела Сухён, ее лицо исказила злоба, и зависть, ее губы были искривлены в презрительной гримасе, словно она была одержима дьяволом. Ее слова были отравлены ядом зависти и ненависти, словно она хотела запятнать твою репутацию, словно она хотела разлучить вас, чтобы заполучить его. Она развернулась, швырнув в его сторону презрительный, полный ненависти взгляд, словно плюнула в его душу, и ушла в свою комнату, оставляя Минхо одного, с его тоской по тебе и внезапно вспыхнувшим гневом, словно она пыталась разорвать его сердце на части. Прошло ещё два долгих, мучительных дня, проведённых в тоске и ожидании. И, наконец, наступил день, когда ты сможешь вернуться в лагерь. Ты так соскучилась по всем, особенно по Минхо, Джи и Чонину. Ты представляла, как вы снова будете вместе, как он бросится к тебе с объятиями, и эта мысль придавала тебе силы. Но и лёгкое беспокойство не покидало тебя. Что, если он… забыл о тебе за эти дни? Мысли о Сухён были неприятны, но ты верила в Минхо, верила в вашу связь, в его чувства. Ты знала, что он тебя ждет. Чувствуя себя значительно лучше, ты решила вернуться в лагерь сегодня же. Мысль о скорой встрече с Минхо, Чонином и Джи наполняла тебя радостным предвкушением, затмевая даже воспоминания о болезни. Быстрый звонок водителю — и уже через несколько часов тебя ожидал «комфортабельный» автомобиль. Ты договорилась на четыре часа, чтобы успеть на вечернюю дискотеку. Время до отъезда пролетело в приятной суете. После освежающего душа, наполненного ароматами любимых масел, ты с удовольствием пообедала, наслаждаясь вкусом давно забытой домашней еды. Выбор наряда занял немало времени. Ты хотела выглядеть идеально, чтобы Минхо сразу увидел, как сильно ты скучала и как рада возвращению. В итоге, ты остановилась на обтягивающем платье, выгодно подчеркивающем твою фигуру, и изящных туфлях на высоком каблуке. В зеркале отражалась уверенная и счастливая девушка, готовая к новой встрече. Три часа пути в машине пролетели незаметно в потоке мыслей о Минхо. Ты представляла его лицо, его реакцию на твоё неожиданное возвращение, фантазировала о ваших объятиях. Твои чувства к нему, казавшиеся приглушенными во время болезни, теперь вспыхнули с новой силой, заполняя все твое существо. Только голос водителя вырвал тебя из сладкого забытья. — Т/и, мы приехали, — спокойно и вежливо произнес водитель. — Хорошо, спасибо вам большое! — ты поспешила выйти из машины, сердце колотилось от волнения и предвкушения. На территории лагеря тебя уже ждали воспитатель Пак и один из вожатых. Они радостно сообщили, что ребята находятся в клубе, а вечером будет костёр. Эта новость добавила тебе ещё больше энергии, и ты, едва сдерживая улыбку, побежала к своему домику, чтобы привести себя в порядок после поездки. Клуб встретил тебя взрывом музыки и движений. Ребята танцевали, забыв обо всем на свете, погрузившись в вихрь веселья. Тебя поначалу даже не заметили, все были слишком увлечены танцем. Ты быстро отыскала глазами Минхо, но его нигде не было видно. Зато в толпе танцующих тебе удалось разглядеть Чонина и Джи. С криком радости ты бросилась к ним, и реакция друзей оказалась неожиданно бурной. Они расплакались, бросившись тебе на шею с такими сильными объятиями, что ты едва не потеряла равновесие. — Т/и! Ты вернулась! Я уже отчаялась тебя увидеть! — ее голос был сдавлен слезами, а слова — невнятными от волнения. Это кричала Дженни. — Боже, как я рад! Я думал, ты уже не приедешь! — всхлипывал Чонин, крепко обнимая тебя, его тело тряслось от эмоций. — Я тоже по вам так сильно скучала! Что и места не находила! — ты обняла их в ответ, испытывая такое же сильное чувство радости и облегчения. После взаимных объятий вы немного успокоились и присоединились к танцующим. Но Минхо всё не появлялся, что вызывало всё больше беспокойства. Ты решила спросить у Ким. — Дженни, а где Минхо? — твой голос звучал немного напряжённо. — Я его не вижу. — Видимо, на кухне засел, — ответила Джи, хмуря брови. — После твоего отъезда он всё время там пропадает, даже на дискотеку не выходит. Пойдём, вместе посмотрим? Не дожидаясь ответа, она взяла тебя за руку и потянула к выходу из зала, направляясь к столовке. Пройдя через весь клуб, вы свернули за угол, и в этот момент ты замерла, как окаменевшая. Дженни тоже. Перед вами развернулась картина, от которой у тебя перехватило дыхание. Минхо сидел за столом, а на его коленях, прижавшись к нему, сидела Сухён. Она что-то шептала ему на ухо, а он… он целовал её шею, его рука медленно скользила по её бедру. Картина была настолько откровенной и неожиданной, что ты застыла, не в силах произнести ни слова. На твоих глазах выступили слёзы. Воздух вокруг стал густым, тяжёлым от шока и невыносимой боли…