Enchanté

Вскинув голову — он так и заснул у стола с одним из множества обретенных за последние годы навыков: спать в любом месте и положении — Тесей обнаружил Риччи в дверях комнаты. — Куда ты? — Пройдусь. Тесей поднялся, потер лицо рукавом. — Я с тобой. Риччи попытался улыбнуться, правильно его поняв. — Я ничего с собой не сделаю. Хочу узнать, что они выяснили. В полиции. Тесей только повторил: — Я с тобой. Они выяснили адрес полицейского участка двадцатого округа в потрепанном справочнике на стойке портье и направились туда. После долгого безмолвного ожидания в приемной к ним наконец вышел офицер, один из тех, кто был вчера в доме Певереллов, и сообщил следующее: — Сердечный приступ, у обеих. Картина нагляднейшая, по словам прозектора. В жилище погибших никаких следов вторжения, помимо вашего, ценные вещи остались на месте. Судя по всему, девушке первой стало плохо, ее родственница увидела это, испытала сильнейший испуг, что и привело к разрыву сердечной мышцы. Лицо Риччи исказила судорога. — Она была здорова! Она войну пережила! Бомбы, взрывы! Она не могла! — Я сожалею, мсье. — Она не могла! Тесей схватил Риччи за плечи, но удержал с трудом, тот бился как будто под невидимыми пулями и все кричал: — Она не могла! Конечно не могла. И то, что Тесей это знал и не мог сказать, жгло почище любого газа. — … не могла! И Риччи замер, затих. Поблагодарив офицера, Тесей увел Риччи из полицейского отделения, повернул к ближайшему кафе. — Надо поесть, друг, надо. Но ему самому кусок не лез в горло. Мерлин знает, сколько они сидели так, в неспособной даже на голод тишине, потом Тесей попросил: — Расскажи о Дафне. Для расследования надо было узнать все о погибшей, но спросил он не поэтому. Несбывшееся, мертвое знание теперь было трупным ядом, и Риччи нужно было выпустить его из себя. Оплакать и отпустить, хоть немного. Риччи с трудом справился с голосом, но заговорил. Оказалось, Дафна была сиротой, с самого детства росла с бабкой, персоной весьма известной в определенных кругах, якобы умевшей разговаривать с духами и предсказывать будущее и проводившей спиритические сеансы у себя дома. Внучка искренне верила в эту магию, подарила Риччи оберег, долженствующий защитить его от смерти. Мадам Певерелл утверждала, что их род восходит к одному из рыцарей Вильгельма Завоевателя, и этот талисман, старинная брошь с яшмой, был их фамильной ценностью. — Она сказала, этот камень хранил того рыцаря, а я тоже рыцарь, пусть теперь сохранит меня… — Риччи зажмурился и простонал: — Лучше бы это было убийство. Я мог бы тогда хоть… Свернуть ублюдку шею. И ублюдок ведь был. Убивший девушку на глазах мадам Певерелл и трансгрессировавший из запертого изнутри дома, оставив женщину умирать от сердечного приступа. Магловская медицина неспособна обнаружить причину смерти убитых Авадой Кедаврой, приходится списывать это на сердце и прочие «естественные причины». Тесей раздраженно крутил на запястье под рукавом адмонитор. Он мог бы вернуться в дом Певереллов и применить эхо-чары, улавливающие всю недавно творившуюся поблизости магию, или воспользоваться проявляющим зельем... Но это было невозможно. Остается только ждать, чтобы с делом разобрались французские мракоборцы. Которые, разумеется, вряд ли поделятся результатами с коллегой из-за Ла-Манша и уж тем более с маглом... Риччи оцепенело смотрел на остывающую перед ним еду, потом отодвинул тарелку. — У них никого больше нет, — пробормотал он. — Может, только соседи или друзья. Я схожу в госпиталь. Насчет похорон. Тесей тоже встал из-за стола, и Риччи остановил его. — Один. Спасибо. Так они и разошлись. В надежде узнать что-то полезное для дела Тесей сходил за газетами и быстро нашел искомое: один листок сообщал о таинственной смерти медиума, общавшейся с духами и унесенной ими в мир иной вместе с внучкой. Упор делался на экстраординарный род занятий мадам Певерелл и красоту Дафны, вместе создававшие весьма драматичный, чарующе жуткий эффект. В этой же газете обнаружилась реклама услуг погибшей. «Дом Жизни мадам Певерелл. Общение с усопшими, воссоединение и утешение». Очевидно, реклама эта была оплачена вперёд, и даже после своей смерти мадам продолжала приглашать желающих в Дом Жизни поговорить с умершими, к которым сама присоединилась. Тесей перечитал заметку. Журналист не сообщал никаких новых фактов, но делился предположениями. «Мы можем только гадать, что же в самом деле случилось в ту ночь. Было ли это несчастливое, но внятное медицинской науке совпадение, или то сами небеса покарали обманщиц, наживающихся на горе тех, кто потерял любимых на войне? А может быть, они заплатили жизнями за исключительное тайное знание, коим владели?». Тайное знание… Может такое быть, что Певереллы действительно владели магией? С улицы донесся отдаленный бой часов, и Тесей вспомнил о времени. Уже три. Через час ему надлежало быть в Кафе Калейдоскоп, которое еще предстояло найти, не будучи способным просто трансгрессировать на место. Подумав о Риччи, Тесей почти с яростью выровнял перед зеркалом свой воротник. Неужели это такое уж преступление — все равно хотеть встретиться с красивой, настоящей, живой девушкой, пусть даже другая, чужая красивая девушка мертва? Он добрался до Place Cachée и нашёл «Калейдоскоп» как раз вовремя: витрина соседней часовой лавки уже звенела и кричала дюжиной птичьих голосов, возвещая начало нового часа. Толкнув дверь, Тесей оказался в небольшом и немного слишком романтично убранном зале: мраморные стены в ползучих розах, тысяча зажженных свечей, в углу фонтан с фигурой русалки. Ничего похожего на игру разноцветных стеклышек в калейдоскопе не наблюдалось. Но стоило ему сделать несколько шагов, как романтический чертог дрогнул, вспыхнул и изменился. Столики и гости за ними остались на местах, но комната вокруг них превратилась в суховато-уютный зал с по-пуффендуйски круглыми окнами и скрипучим красно-деревянным полом, прямо как в его лондонской квартире. К Тесею приблизился весьма довольный его удивлением официант. — Bienvenue à Café Kaleidoscope, monsieur! Что ж, название кафе оказалось полностью справедливо. Винда еще не появилась, и Тесей расположился за дальним столиком и посмотрел меню, но то и дело отвлекался на меняющиеся стены и мозаику ковров, паркетов и мраморов на полу, составленную из предпочтений каждого из гостей. Ему как раз принесли самый вкусный кофе в городе, когда зал снова изменился, превратившись в подобие беседки в саду. Тесей поднял глаза на двери и увидел Винду в пурпурном платье с бахромой. Она села за его стол, закинув ногу на ногу, бусины бахромы зазвенели друг о друга, и хоть он был в ресторане и кругом благоухала еда, этот звук показался ему вкуснее любого лобстера. — Вы замечательно выглядите, — искренне сообщил он ей очевидное. Винда окинула его взглядом. — Это ведь военная форма. Вчера я не спросила вас. Вы воевали? — Да. Я превратил бы все это в выходной костюм, но палочку мне вернут только дома. Ее глаза удивлённо расширились, но сказала она игривое: — Вам идёт. Они поговорили о войне, о крем-брюле, о ее любимых цветах и его прежней жизни… — Что страшнее: быть мракоборцем или маглом? Тесей усмехнулся. — Лучше думать не о страхе, а о том, зачем ты его терпишь. — И зачем же? — спросила Винда неожиданно серьезно. — Почему вы пошли воевать за них? — За них? За маглов? — Тесей слишком часто слышал этот вопрос, видел его между строчками в каждом письме из дома и так и не нашел верных слов для ответа, но Винда не сводила с него глаз, и он попытался ещё раз: — Потому что это и мой мир тоже. То, что я видел из окна, когда рос — они построили те дома, они ходили по тем же улицам. У каждого своя жизнь, этим можно оправдаться за любое бездействие, но я... не хочу прожить свою отдельно от других. Она слушала, приоткрыв блестящие губы, а потом откинулась на спинку стула, закрылась скрещенными на груди руками и тихо сказала: — Понимаю. Тесей не собирался просить ее об этом, слова вырвались сами собой: — Тогда вы, возможно, согласитесь мне помочь. Он кратко рассказал ей про Дафну и свои догадки, и пусть это была история чужой трагедии, а он был невыносимо беспомощным и бесполезным, хотелось говорить еще и еще, потому что с каждым словом в глазах Винды разгорался неподдельно увлеченный огонек. — Дом Жизни, двадцатый округ, Рю Витрув, — закончил Тесей. — Можем пойти прямо сейчас? У меня есть идея, но время дорого. Не бойтесь, это не опасно. — Я и не боюсь, — легко ответила она. — Меня еще не приглашали на свидание на место преступления! — Обещаю завтра удивить вас чем-то более приятным, — сказал Тесей с немного нервным смешком, но Винда легкомысленно тряхнула головой. — О нет, мне нравится. Они вместе вышли из кафе, проводившего их переливом розовых садов и, кажется, Косого переулка, и Винда подхватила Тесея под локоть и трансгрессировала. Сдавливающая чернота вытолкнула их в сумрачное скопление крестов и обелисков. — Пер Лашез. Прогулка по кладбищу — удачное начало свидания на месте убийства. — Винда рассмеялась выражению его лица и пояснила: — Это единственное знакомое мне место в двадцатом округе. Тесей обернулся: они трансгрессировали в магическую часть кладбища и стояли перед увитым каменными розами склепом с выбитой над входом фамилией Розье. — Это ваша семья? — догадался он. — Вчера вы не сказали вашу фамилию. — Потому что у меня есть имя, — неожиданно холодно ответила Винда. — Мое собственное. — И очень красивое. — Пустотелая галантность, конечно, но Тесей правда так думал. Помедлив, она улыбнулась. — Мне тоже нравится. Идемте, нужно спросить у кого-то дорогу. Я обратилась бы к призраку моего дедушки, но боюсь, он не одобрит длину моей юбки. Ее черно-кокетливый юмор был очарователен. Длина юбки тоже. Рю Витрув им указал первый же встретившийся джентльмен, и четверть часа спустя они были на месте. — Вот этот дом, — сказал Тесей и как мог подробно описал Винде комнату на втором этаже. — У вас хорошая память, — заметила она. — Профессиональная необходимость. Я даже помню, во что вы были одеты, когда мы встретились. Винда прищурилась, взглянула на него с задорным вызовом. — Какого цвета была моя шляпка? — Восхитительного. Она рассмеялась и крепче сжала его руку. — Ну, вперёд! Трансгрессия втолкнула их в пахнущую знакомыми благовониями темноту. Они врезались в, кажется, стол, и ухватились друг за друга, ловя равновесие. — Ничего не трогайте, — тихо сказал Винде Тесей. Ее смеющееся дыхание щекотнуло ему щеку. — Не волнуйтесь, мсье сыщик, я читала детективные истории. Винда зажгла на конце палочки неяркий огонек, Тесей прикрыл окно тяжелой портьерой, чтобы снаружи не заметили свет, и они огляделись. На полках вдоль стен таинственно сверкала разномастная старинная посуда и флакончики с какими-то жидкостями, на ковре распласталась сползшая со стола темная скатерть. Почему-то прижатая ножкой стола… Тут и там на полу поблескивали осколки чего-то разбившегося. В абажуре газовой лампы над их головами шуршал мотылек. Винда подняла палочку выше. — Итак, что же мы будем делать? Следственными чарами они воспользоваться не могли — на то, чтобы обучить им Винду, ушло бы куда больше времени, чем имевшееся у них, к тому же большинство из них невозможно применить без официальных полномочий. К счастью, Тесей состоял в родстве с человеком, не слишком чтившим магическое законодательство. — Аппаре Вестигиум. Это незарегистрированное заклинание, его придумал мой брат. Полученные с его помощью свидетельства не примет Визенгамот, но можно будет узнать что-то важное, что приведёт к уликам посерьезнее. Винда кивнула и, повторив его жест, описала палочкой изящную окружность. — Аппаре Вестигиум! Она даже вскрикнула, когда в воздух брызнул фонтан золотых искр. Тесей ожидал, что весь пол окажется покрыт отпечатками — здесь же все затоптала полиция, не говоря о следах двух хозяек дома — но этого не произошло. Золотые искры осели на пол и погасли, прорисовав всего одну цепочку следов от двери вокруг стола и несколько отпечатков Винды и его самого — от них поднимались, как пар, их едва различимые фигуры. Ни отпечатка кого-то из полиции или хотя бы Риччи, совершенно точно входившего в эту комнату. — Оно показывает только следы волшебников, — запоздало понял Тесей. — Волшебников, волшебных существ… И чем больше вы знаете о человеке, тем отчетливее видение. Он присмотрелся к следам возле стола, не имевшим призрачного силуэта оставившего их человека. — Здесь была волшебница. Обладательница круглоносых туфель с широким каблуком, размера восемь с половиной. Это мог быть кто-то из французских мракоборцев: если они обзавелись живой картой заклятий и уже знали о совершенном здесь преступлении. Американские коллеги раньше не торопились делиться этой своей разработкой… Но за четыре года все могло измениться. — Она либо бедная, либо старуха, — внезапно сказала Винда. — Не следит за модой. Такие туфли носили до войны, смотрите, круглый мысок, каблук широкий. Оставленные самой Виндой треугольные, острые отпечатки и правда были заметно другими, а уж в ее элегантности усомниться было нельзя. — Хотелось бы узнать об этой даме побольше, — пробормотал Тесей и в который раз удержал свою рефлекторно потянувшуюся к уликам руку без палочки. — Попробуйте Ревелио. Ничего не случилось: в комнате не оказалось заколдованных или трансфигурированных предметов, но все же что-то неуловимо поменялось, исчез какой-то звук… — Мотыльки, — понял Тесей и наклонился к ковру. — Смотрите! Вместо колотившегося в лампе мотылька на полу теперь лежала игральная карта. Винда огляделась, отыскала у стены еще одну. В спальне нашлось еще две, и в кухне тоже. Похоже, целую колоду карт трансфигурировали в бабочек, и они разлетелись по всему дому. Зачем? Мракоборец этого делать не стал бы, даже самый бестолковый стажёр: никакой лишней магии на месте преступления. Помимо трансфигурированных карт они не обнаружили ничего необычного и никаких других следов тоже: побывавшая здесь хозяйка старомодных туфель не заходила в другие комнаты. Дафна и мадам Певерелл, очевидно, все же не обладали «тайным знанием» — иначе их следы были бы повсюду. — На дверь магией не воздействовали, а судя по следам на лестнице, эта волшебница пришла магловским манером по меньшей мере один раз: даже если перед самым убийством она сюда трансгрессировала, она должна была знать это место, чтобы попасть внутрь, — сказал Тесей. — Раз ей открыли дверь, то она была знакома Дафне или мадам Певерелл. — Или они ее ждали, потому что она была их клиенткой, — резонно заметила Винда. Тесей кивнул, улыбнулся не без азарта. — И раз она прошла в дом через дверь, ее мог кто-то видеть, — подвел итог он. Винда непонимающе сдвинула брови, как и положено обитательнице аристократического волшебного дома в миле от других строений, не имеющей представления о подглядывающих из-за занавески соседях. — Нужно поговорить с соседями или другими клиентами, — сказал ей Тесей. — Если бы мадам вела записи… Винда немедленно подняла палочку. — Акцио записная книжка. Ничего не случилось, как и следовало ожидать. Профессия мадам Певерелл не очень вязалась с суровой документацией происходившего в ее «Доме жизни». Но Винда не сдавалась: — Акцио календарь! Акцио дневник! И в руки ей откуда-то из-за двери спальни скользнула книжечка в мягкой черной обложке. Винда открыла первую страницу. — Это, кажется, личный дневник. «Бабушка обещала завтра пустить меня в госпиталь...» Дневник мадемуазель Дафны, значит. Пятое июля, двадцать второе сентября… Одиннадцатое… Винда замолчала, читая мысли Дафны в тот день, когда казалось, все кончилось и впереди ждало только хорошее. Тесей наблюдал за ее лицом. Темные губы чуть дрогнули, ресницы взлетели, выдавая удивление, затем полукруглая морщинка на щеке от беглой улыбки. Это гипнотизировало, как пламя. Винда перевернула очередную страницу. — Имен нет, только некто Ришар… — Ее жених. Шорох страниц, длинная тень от ресниц качается на белой щеке. — Она не пишет про сеансы. Только вот, смотрите: «Снова заходила мадам Делиль. Бабушка сказала, ее Пьер жив, она его не слышит». Написано четырнадцатого ноября, последняя запись. Нам это поможет? Тесей с усилием сосредоточился на деле. — Вероятно. Нужно будет разыскать мадам Делиль. Но сначала поговорим с соседями. Он отнюдь не был уверен, что соседи согласятся беседовать невесть с кем о трагическом происшествии напротив и даже думал, не попросить ли Винду трансфигурировать его одежду в форму полиции, однако это оказалось излишним. Винда решительно направилась к соседской двери и позвонила, жестом велев Тесею следовать за ней. Им открыл сурового вида мужчина в очках и не успел даже спросить, что им нужно, когда Винда внезапно разрыдалась. — Простите, я только… — выдохнула она, прижав ладони ко рту. — Она была мне как сестра. Дафна, ваша соседка. Полиция не верит, что это убийство, никто мне не верит! Мсье! — И с ангельской нежной мольбой Винда коснулась руки их сурового визави. — Прошу, может быть вы что-то слышали! Ошеломленный натиском столь неотразимых страданий мужчина попятился, приглашая гостью войти, вопросительно взглянул на Тесея, и Винда единым взмахом руки обратила того во прах, бросив небрежное: — Мой кузен, вызвался меня проводить… О, если бы кто-то вот так защищал бедную Дафну! Изумленно наблюдавший за этим представлением Тесей увидел, что лицо у нее и правда в слезах. Хозяин с поспешным гостеприимством пригласил их сесть, выпить чего-нибудь, но Винда отвергла все эти предложения печальным покачиванием головы. — Расскажите о том дне, — попросила она. — Я… — Мсье сосед поправил на носу очки. — Не поймите превратно, мадам Певерелл и ее внучка были достойные женщины, но я не одобряю всю эту мистику, спиритов, сеансы. Публика там самого истерического свойства, иногда поднимался такой крик и плач, что хоть в петлю! — Он снова поправил очки. — Как будто и так мало страха… — Когда был последний сеанс, вы помните? — спросила Винда. Хозяин дома задумался. — Дня два назад. К Певереллам что ни день кто-нибудь захаживал, сами понимаете: война, мужья и сыновья где-то там. Но пару дней тому народу собралось много, и началось все это баловство со свечами, вспышками света, столоверчением... — Вспышками света? — не удержался Тесей. Мужчина кивнул. — Я тогда как раз курил у окна. Полыхнуло белым, чисто молния ударила. Я читал про такое в газетах — это с помощью электричества трюки, для пущей эффектности. — А кого-то из гостей вы видели? — спросила Винда, вытирая глаза. Сосед поторопился дать ей платок и покачал головой. — Нет, не видел. Больше ничего полезного было не узнать. Винда поблагодарила и попрощалась; Тесей, верный образу кузена-телохранителя, послушно последовал за ней. — Вы были очень убедительны, — сказал он, когда они достаточно удалились от двери наверняка смотревшего Винде вслед господина. Она довольно улыбнулась. — Рада быть полезной. Теперь мы ищем мадам Делиль? То, что она согласна и дальше составлять ему компанию, исчерпало пределы положенной Тесею удачи, и с поисками мадам Делиль им закономерно не повезло: телефонная книга, единственный известный ему способ отыскать кого-то в мире маглов, не содержала абонентов с фамилией Делиль. — В дневнике не было подробностей об этой даме? — спросил он Винду. — Не уверена. Может быть, в какой-то из старых записей? Мадам Делиль ведь обращалась к ним не один раз. Нужно было вернуться за дневником. — Читать буду я, — объявила Винда, когда они снова оказались в душно-душистой темноте гостиной Певереллов. — Мужчин нельзя допускать к сокровенным женским мыслям. Акцио дневник! Ничего не произошло. Винда подняла зажегшуюся Люмосом палочку, подошла к столу. — Я положила дневник сюда. Я точно помню! Но дневника не было. Тесей стиснул в кулак бесполезную руку. — Попробуйте снова чары следов. Золотая пыль еще раз осыпала гостиную, проявив старые следы их двоих и таинственной женщины, но в этот раз — не только. Свежие, яркие, по ковру тянулись новые отпечатки: следы мужчины, поднявшегося по лестнице, вошедшего в комнату — и исчезнувшего. Похоже, он даже не обыскивал дом, забрал нужное и трансгрессировал. А нужен ему был дневник Дафны... — Что это значит? — растерянно спросила Винда. — Уйдем отсюда. Сейчас! Она подчинилась, перенесла их в мерцающий фонарями сквер неподалеку от Эйфелевой башни и обратила к Тесею прозрачно-зеленый встревоженный взгляд. Ее рука все еще сжимала его плечо. — Вы думаете, там был убийца? Не убийца, но и не кто-то из французских мракоборцев, они оставили бы больше следов и, если заклинание Ньюта действует без сбоев, то после работы мракоборца дом Певереллов засветился бы от подвала до крыши следами многочисленных поисковых чар. Трое не прикуривают от одной спички, Тесей прекрасно знал почему, и когда они стояли в мертвой темной комнате перед отпечатками чужих следов, он чувствовал себя тем самым третьим. За секунду до пули. — Я не знаю, — честно сказал он. — Но все это странно и может быть опасно. Вы и так мне очень помогли, и я… Теплое давление ее пальцев исчезло с его руки. — Не смейте решать за меня! Тесей замолчал на середине слова, и Винда поборола прорвавшуюся в голос злость и сказала уже спокойно: — Я хочу вам помочь. И я могу вам помочь! Я знаю, как найти мадам Делиль. Вот этого Тесей не ожидал. — Как же? Она сложила на груди руки, переливаясь бисерными брызгами платья и словно одетая в кровь всех ей разбитых сердец. — Завтра узнаете. Если пригласите меня. — Мадемуазель Ро… Винда. Мы можем встретиться завтра? В двенадцать, у восточных ворот Пер Лашез. Винда игриво вскинула брови, склонила голову в притворном удивлении, и он добавил: — Кладбище ведь — лучшее начало для свидания на месте преступления. Она удовлетворенно улыбнулась. — У вас и правда хорошая память. Завтра в полдень, не забудьте! С этими словами Винда трансгрессировала. Тесей направился по вечернему бульвару в свой отель, и хоть он скучал по дому, а без его спутницы фонари и звезды горели как будто вполовину не так ярко, сейчас он готов был согласиться: Париж и правда тянул на лучший город в мире.