Хроники Локи: путешествие накануне Йоля

Он проник тихо в свою спальню, когда ещё не рассвело. Заглянул в кроватку сына и не обнаружил его там. Потом так же незаметно залез в свое ложе, и губы тронула улыбка: Сигюн кормила Вали грудью, нежно поглаживая по голове. — Он захотел поесть, — даже не глядя на мужа, произнесла она и улыбнулась. Не спросила, куда он ушел, почему его не было. Это было неважно. Главное, что он сейчас здесь. — Я вижу, — усмехнулся Локи, откидываясь на подушки. Рядом с ней всегда чувствовал себя спокойно. Так было хорошо и уютно. Трикстер расправил плечи и прикрыл глаза. Он хотел забыться, забыть, что случилось ранее, стереть с памяти, что у него родилась дочь и что теперь жена его никогда не простит. Он боялся. Сильно страшился перед судьбой. Все это как один страшный кошмар. Локи ведь хотел как лучше, хотел доказать искренность своих намерений. И если бы кто-то упрекнул его в том, что он сделал, в стыде, он бы так и не понял, в чем провинился. Не знал Локи, что такое стыд, плохо, хорошо. Он просто делал. Всегда. Только вот не думал, что его «не задумываюсь, что будет завтра, а потом посмотрим», так подведёт. Хотя трикстер задремал, он понял, что плохо спал и ворочался во сне. Жена гладила по волосам. Было так хорошо. На время, пока она не прекратила ласкать его. Потом все по новой. И так несколько раз. — Локи, проснись. Он раскрыл свои очи и оглянулся. Сигюн нависала над ним и все так же улыбалась. Как солнце. — Идём, я приготовила завтрак. Поедим. Локи послушно последовал за ней и уныло сел за стол, ковыряясь ложкой в каше. Есть не желал особо, но не расстраивать же ее. Наконец, жена заметил, что он не так уж сильно настроен есть, удивлённо посмотрела на него и спросила, отложив свои занятия. — Что-то случилось? Локи болезненно дрогнул. — Ничего. Он заметил, что Сигюн носит его кольцо. Это немного хоть обрадовало. — Ладно, если не хочешь отвечать, ничего страшного, — она поцеловала мужа в макушку. — Все образуется. Вот увидишь. Трикстер тяжко вздохнул. Не думал, что все образуется так быстро. — Скажи, Сигюн, если я кое-что сделаю ужасное, ты ведь не уйдешь от меня? — О чем это ты? — подивилась дева и поцеловала мужа в висок. — Ну куда я от тебя уйду? Ты мой муж, и я люблю тебя. Однако ас ничего не ответил. Он встал из-за стола и вышел, так ничего и не сказав жене. Локи вернулся к тому месту, но ее там не оказалось. Он пошел искать ее в других местах, но и там не обнаружил Келду. Трикстер устало вздыхая, спустился к берегу. Море сверкало, играло волнами. Как вдруг он расслышал голос. Детский плач. Локи обернулся и ошеломился. Девочка, у которой невероятно красивое личико обрамляли черные кудри до плеч, сидела у берега чуть дальше от него и пускала слёзы. Капли, как жемчужины, скатывались с ее щек и падали на песок. Локи узнал ее. Не мог поверить, что так быстро тут пролетело время. Или дети ундин и всяких морских тварей быстро растут? Он осторожно сел рядом с ней. Не хотел испугать ее. — Привет, — начал он неслушающимся языком. — Отчего плачешь? Она подняла голову и посмотрела на него своим голубыми глазами, цвет которых отражал ясное безоблачное небо. — Папа, — прозвучал тоненький голосок. Локи чуть не упал. — Где твоя мать? Девочка закусила губу и, пытаясь не расплакаться, ответила срывающимся голосом: — Она умерла. Он устало потер переносицу. Только этого не хватало. Позже, забрав ребенка, Локи узнал, что она покончила с собой, а дочку бросила. Келде не был нужен ребенок без него. На первую ночь трикстер оставил девочку у своих знакомых, ничего не сказав о ее происхождении. Пока что никто не должен был знать, что это его дочь. Но Локи не мог ее оставить. — Пошли, — улыбнулся он девочке и, взяв за руку, приоткрыл дверь своего дома. Сигюн была на кухне, Йоль ещё не закончился, а ему нужно было на зимнюю охоту. Никто не мог позаботиться о его дочери лучше, чем его ласковая жена. Никто не мог стать для нее матерью, кроме Сигюн. Настоящей, которую можно звать мамой, и гордиться тем, что целует тебя перед сном. У его дочери, к сожалению, такой не было. А для своих детей Локи всегда хотел самого лучшего. Даже если он не планировал их. Сигюн, занимающаяся выпечкой пирога, резко прекратила свое занятие, повернувшись к ним. Крепче сжимая руку дочери, он молился, чтобы все прошло хорошо, и жена простила его за это и приняла дочь как родную. Сигюн удивлённо похлопала ресницами, а после опустила голову и увидела ее. Девочку необыкновенной красоты с волосами цвета угля. Она ахнула, словно догадавшись, почему трикстер привел ее именно сюда, и выронила тарелку. — Локи, кто она? — она дрожала, весь вид жены кричал о беспомощности. Локи сглотнул, собирая мысли воедино. — Сигюн, это моя дочь. Трикстер чувствовал себя таким же потерянным ребенком, как и девочка. Локи хотел ещё что-то добавить, но в кухню неожиданно заглянул сын. Он нахмурив брови, тихо взял печенье. — Папа, кто это? Сестричка? — прежде чем Локи успел ответить, мальчик продолжил. — Но, папа, я просил малютку-сестричку!.. — Малыш, — Локи вздохнул. — Иди поиграй, я потом подойду к тебе и все объясню. Нарви неохотно согласился и, сказав «ладно», ушел в другую комнату. Они снова остались наедине. — Где ее мать? — неожиданно громко произнесла Сигюн, силой сжимая ещё одну тарелку, а когда ответил, что она умерла и девочке некуда податься, жена уронила тарелку. Осколки полетели к его ногам. — Нет, она тут не останется! — Она тут не останется, — повторила дева ещё громче, подойдя к мужу вплотную. Девочка от страха прижалась к ногам отца. — Увези ее куда хочешь. Но тут она не останется. В глазах жены Локи отчётливо видел боль. Мимолётное счастье превратилось в кошмар. В уголках блестели слёзы, и Сигюн отвернулась, дрожа всем телом. Он хотел прикоснуться к ней, но не смог. И ас ушел, сам не зная куда. Следующие дни выдались для трикстера кошмаром. Никто не хотел брать к себе на время полукровку. Он не хотел оставлять ее незнакомцам, даже если мог бы пригрозить расправой. Трикстер вернулся в таверну, так и не найдя для дочери дом. Локи впервые не знал, что делать. Девочка была подавлена. Сначала смерть матери, а потом другая мать отвергла. Каждая из них не хотела принимать ее, и она чувствовала себя разбитой. Прошло несколько недель. Они больше не говорили о ребенке, но Сигюн не могла забыть о том, что случилось. Забыть предательство казалось невозможным. Она охладела к нему, стала мрачной и замкнутой. Ушла в себя. А Локи… не знал, что ответить. Он понимал, что виноват. Но девочка… ребенок разве виноват во всем, что случилось? Ему было больно за своих детей. Страдал и Нарви, видя мать в таком пошатнувшемся состоянии. Хотя она не отказывала ему в близости, все реже сама стала проявлять инициативу, одаривать его любовью и лаской, а это… его просто убивало! Локи была нужна ее любовь как никогда, а теперь сам же убил в ней это. Однажды ночью вернувшись домой, он увидел Сигюн, сидевшую за столом. Она уткнулась лицом в ладони, а золотистые волосы рассыпались по всей поверхности стола. — Скажи… — прозвучал ее тоненький голос, словно соловей. — Ее мать была такой же красивой? Локи оторопел. — О чем это? Что за глупости? — Она такая красивая, — продолжала Сигюн, в уголках ее карих очей блестели жемчужины слёз. — Наверное, и мать была такой же красивой. — Послушай, — Локи вздохнув, нежно взял за руку жены. — Я же рассказал, все как было… Сигюн взглянула на него и горестно прошептала. — Мне больно, Локи. Я не хотела, чтобы дочь твоей любовницы была тут. Особенно когда она так красива!.. Локи не понимал. Жена словно бредила. — Ты не понимаешь, — словно читая его мысли, ответила Сигюн за него. — Это и правильно. А потом, прежде, чем он успел ответить, она неожиданно разрыдалась. Послышался плач их ребенка. — Я не хотела этого, не хотела прогонять ее. Знаю, ребенок же не виноват. Но… мне было так больно смотреть на нее. Глядя на нее, на ее красоту, я ревновала к ее матери. Она напоминала мне, что это дочь любовницы моего мужа, и как после этого я стала бы ей матерью? — слёзы покатились. — А ты предал меня!.. Скажи, она была чем хороша? Когда выходила за тебя, я знала, на что иду. Как я могла стать для тебя клеткой? Знала ведь, как ты любишь свободу и как это тебе важно. И поэтому никогда не корила тебя. Как могла корить за то, что это всего лишь ты? Ах, Локи, мой златокудрый бог, ты читаешь людские души. Но ребенок, Локи!.. Ребенок! Как мне теперь с этим жить? Локи потупил взор. — Я ее не любил, Сигюн. Ребенок — это случайность. Я даже не делал это с ней, но эта женщина… сама все проделала и хотела удержать меня ребенком. Но я не мог бросить дочь, ты же знаешь. Я даже не знаю, что ещё можно сказать. Просто прости меня, Сигюн. Я люблю тебя больше всех. Ты ведь знаешь. Сигюн, глядя ему в глаза, снова расплакалась и обессиленно прижалась к груди мужа. Она просто не хотела верить, что эта женщина была не значима. — Я ее не любил, — продолжал он. — Она просто привлекала меня. Вот и все. — Локи… Я чувствую себя такой разбитой. Мне так больно и стыдно… Верни ее сюда, мне очень жаль. У нее не осталось никого, а я так бессердечно с ней поступила! О Локи, верни ее прямо сейчас. — Хорошо, милая, — трикстер зацеловал жену в щеки. — Ты не виновата. Даже не думай об этом. Все будет хорошо. Я сейчас же сюда ее принесу. — Только… — голос девы сорвался. — Я не знаю, смогу ли стать хорошей мамой для нее… после этого. Мне так жаль!.. Локи улыбнулся. Лицо жены опухло от слез, и он бы рассмеялся над тем, как смешно и мило выглядит она сейчас. — Ты самая лучшая мать, Сигюн. По этой причине я выбрал тебя.

***

Когда он наконец принес дочку в дом, жена, как только увидела их на пороге, крепко обняла девочку. — Прости меня. Девочка вздрогнула и с опаской взглянула на отца, словно спросила: можно? И Локи кивнул. — Ты злилась на меня? — спросила она, глядя на нее своими большими глазами. Сигюн рассмеялась и расплылась в улыбке. — Нет, милая, не на тебя. Теперь все будет хорошо. Наступила ночь. Они решили поселить ее вместе с Нарви. Кровать достали, украсили все. Девочка легла в постель, глядя на Сигюн. Жена его села на край постели и улыбнулась. — Тебе понравилось новое место? — Да, — ответила она тихо. — Я ведь не спросила… Как тебя зовут? — Анника. — Красивое имя… Сигюн накрыла девочку одеялом, погладив по голове, поцеловала ее в лоб. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, мама. Дева вздрогнула. Было странно это слышать. Ей все ещё было нелегко. Навязчивые мысли вновь прокрались в сердце. Она подумала: я ведь ее не рожала. Сигюн встрепенулась и покачала головой. Не нужно. Неважно, рожала она или кто-то другой. У этой девочки нет никого, кроме них. И Сигюн не мать. А родная или нет — это совсем не важно.

***

В этот раз Йоль должен был пройти как надо. На рассвете Локи собирался уехать вместе с другими богами на зимнюю охоту. Вали уже говорил достаточно, а Нарви стал ещё непоседливее чем раньше. Сигюн накрыла на стол и поцеловала каждого в щеку. — Мама, можно я поиграю во дворе? Дева развернулась, держа в руке поднос, и бледно-розовые губы растянулись в улыбке. — Конечно, доченька. Иди поиграй, — Сигюн ласково поцеловала ее и потрепала по волосам. Нарви пожаловался. Он тоже хотел играть вместе с сестричкой. — Хорошо, сынок, только недолго. Тебе ещё надо сделать домашнюю работу. Когда наступила ночь, а звёзды поблескивали, как алмазы, дети забрались в родительскую кровать. Прижиматься к матери с двух сторон было излюбленным занятием ребятишек перед сном. Как же мамочка была красива. В своей ночной сорочке как принцесса. Нарви любил рассматривать золотистые волосы Сигюн. Вали захныкал. Ему тоже хотелось к маме. Локи, тихо рассмеявшись, поднял сына, и Сигюн уложила его к себе на живот. Тот обнял ее обеими руками, прижавшись лицом к маминой груди. Она все ещё кормила младшенького грудью. Вали часто просился к маме, хныча и плача. Локи ущипнул сына за носик. — От маминой юбки не отходит. Что же мы будем делать, когда ты подрастешь? Вали сморщил лицо и заныл. Трикстер хохотнул. — Ладно, ладно, я молчу. Анника покрепче прижимаясь к маме, зашептала, поцеловав Сигюн. — Мамочка, теперь я всем хвастаюсь, что меня мама целует перед сном. Локи откинувшись на резную спинку кровати, обиженно на нее посмотрел. — Вообще-то и папа целует. Сигюн весело рассмеялась, любовно погладив мужа по медно-рыжей голове. — Любимый, не обижайся. Ты как маленький. — Ещё бы я не обижался, — нахмурился трикстер. — Ты сначала моя, а потом уже детей. — Да, да, поэтому я и говорю не обижаться. Как только дети заснули, Локи отнес каждого в свою комнату. Сигюн устало ему улыбнулась. Он сел возле нее и заглянул в ее ясные очи. — Я люблю тебя. Не знала, к чему он это говорит. Да и не важно это. Сигюн ещё раз улыбнулась и крепко обняла его за шею, приподнявшись на колени. — Я тебя тоже.