Старший

В школьном кабинете на миг стало тихо. Вася нервно поёрзал на стуле, изучил выражение лица шокированного его словами отца. Классуха, наконец подавив вздох возмущения, быстро защебетала что-то о правилах поведения и уважения к старшим. — Что я такого сказал? — искренне не понял Вася. У отца, кажется, задёргался глаз от одного его голоса, но подростка это не особенно волновало. — Она мымра старая? Мымра. Я говорю только факты… — Вася! — отец так резко хлопнул открытой ладонью по столу, что классуха, судя по виду, чуть не потеряла сознание. Вася подавил порыв нервно сглотнуть, посмотрел на отца внимательно и без каких-либо намёков на ответную злобу. — Закрой рот. — Я и не… — Рот закрой! Классуха благодарно кивнула и только сейчас продолжила рассказ о Васиных подвигах. Ничего не утаила — кое-где даже приукрасила, но Вася не спешил спорить и молча слушал всё, что о нём думает молодая учительница математики. — … и они повредили перила на основной лестнице — нужно будет заплатить, я вышлю вам инструкцию. Не волнуйтесь, сумма не такая большая, и вы разделите её пополам с Васнецовыми. — Спасибо, Екатерина Евгеньевна, мы можем идти? — Да… нет, подождите. Я вам вчера звонила, но вы опять не брали трубку, и… Пока классуха в спешке копалась в ящиках стола, отец посмотрел на Васю так, что тот сразу понял — отпираться бесполезно. Он молча кивнул, стойко выдержал вид плотно сжатой от злости отцовской челюсти и обворожительно улыбнулся. Екатерина Евгеньевна тем временем положила перед отцом смятую бумажку, которую вчера поймала во время контрольной. — Василий бросался этим в девочек и требовал, чтобы они дали ему списать контрольную. — Не так всё было! — Вася… — лицо отца начало приобретать красные оттенки. — Что? Я хотел Нинке анекдот рассказать — она всё равно всё написала! Отец молча схватил со стола бумажку, вчитался в кривой, еле разборчивый почерк. Вася самодовольно ухмыльнулся, когда родитель чуть было не засмеялся. — Мы пойдём, — слишком резко объявил отец, поднимаясь. Вася тоже вскочил, улыбнулся классухе на прощание, чуть не упал, когда его грубовато потянули за руку. — До свидания. — Всего хорошего. — Увидимся завтра, Екатерина Евгеньевна! Как только дверь кабинета закрылась, на его затылок с едва слышным хлопком опустилась тяжёлая отцовская рука. Вася поморщился, демонстративно потёр ушибленное место и отвёл взгляд, делая вид, что совсем не обиделся. — Что ты опять вытворяешь?! — отец орал на него громким шёпотом, но слова всё равно эхом разносились по пустым коридорам. К пяти часам вечера в пятницу в школе остались в основном только уборщицы, где-то внизу визжала продлёнка. Вася нехотя плёлся к лестнице, обогнав отца на пару шагов. — Я тебе что говорил про курение?! А про оскорбление директрисы? Хочешь, чтобы тебя выперли? Может заранее в армию захотел?! Вася закатил глаза. Отец твердил ему про армию ещё с шестого класса — тогда Вася ещё был наивным и слепо верил в то, что если он продолжит ставить мелкому подножки и хохотать с того, как тот забавно плюхается на ковёр, отец тут же передаст его их страшному соседу сверху, чтобы тот определил его в казармы. Сейчас, будучи в десятом классе, он уже в это не верил. Мелкий подрос и после подножек больше не бежал плакаться мамочке. Угрозы сократились, но иногда всё же проскальзывали, и Вася только смеялся в ответ, старательно делая вид, что ничего не боится. — Ну что я сделаю, если она и правда та ещё мымра? Видел её брови? А тени голубые? Ещё одного подзатыльника удалось избежать. Вася перепрыгнул через три ступеньки, обернулся и нагло ухмыльнулся в ответ на пылающее яростью лицо. — Придём домой, я тебе так всыплю, что мало не покажется, — пообещал отец, на что Вася лишь слабо угукнул. Он продолжил идти впереди, рассматривал доски с объявлениями, цветы на подоконнике. — И почему Ярик мне опять жаловался, что ты его под одеялом держал и не выпускал? Ты потом будешь ночами не спать из-за того, что он каждого шороха боится? — Мы играли. Он проиграл. Всё честно. — Он ещё маленький для таких игр. Перестань обижать его. — Это он меня обижает. Видел, что он с моей тетрадью по матану сделал? Там все мои пропущенные домашки были вообще-то, а классуха не верит, что это не я её испортил. — Внимательнее нужно быть со своими вещами. — Это он её испортил, ты что не слышишь?! — Не ори, люди смотрят. Вася сердито отмахнулся и с силой толкнул деревянную дверь. На улице неприятно парило, в небе уже собирались тучи. — Его ты никогда не наказываешь, — буркнул он неосознанно. Отец, конечно же, услышал, и Вася устыдился собственных чувств. — Он ещё маленький и не делает того, что делаешь ты. Он спокойный и умный мальчик. — А я шумный и тупой, да? Ну, спасибо. — Ты опять цепляешься к моим словам. Я не это имел в виду. — А что? Ты всегда имеешь в виду что-то другое, но на деле звучит одинаково. — Не начинай опять. — Кто, я? — Шагай домой. Вася зашагал. С гордо поднятой головой и непроницаемым выражением на лице. Отец не отставал, но и не спешил равняться, будто идти рядом со старшим сыном ему было неприятно. Люди ведь смотрят. Он первый забежал в подъезд, первый открыл дверь и завалился в прихожую. Наскоро стащив с себя обувь и куртку, он бросился по своим делам, пока отец не успел начать воспитательный процесс. — Подавишься, — прокомментировал отец, глядя на то, как он запихивает в рот огромный кусок котлеты. Вася противно улыбнулся ему, посмеялся с перекошенного от отвращения лица и продолжил ужинать. — Хватит уже время тянуть. Сейчас дождёшься того, что Ярик придёт. — И ты тогда меня бить не будешь? — Васе даже стало интересно. При мелком отец обычно не зверствовал, да и при маме порол достаточно редко. Максимум мог наорать, в детстве — в угол поставить, а сейчас? Позволит своему любимому сыночку слушать, как его старшего брата лупят по заднице? — Никто тебя не бьёт — это называется воспитание. Хватит объедаться говорю. Ярику ничего не останется. Вася насмешливо фыркнул. Из окна кухни было прекрасно видно, как мелкий валяется в песке вместе со своими друзьями: полноватым беззубиком, тощим веснушчатым заводилой и средненьким умственно отсталым блондинчиком. Братец на их фоне выглядел адекватным, но почему-то своей миловидной внешностью пользоваться не спешил. Тусовался с какими-то лузерами, пока нормальные одноклассники держались вместе и кадрили девчонок. Придурок. Вася и рад бы объяснить ему, как жизнь устроена, но интереснее было смотреть, как мелкий сам себя губит. Возможно, через год или два до него и так дойдёт. Идти в зал очень не хотелось, но пришлось. Из-за такой мелочи разрушать образ бесстрашного наглеца, который он усердно строил последние несколько лет, было бы глупо. — В кресло уже не помещаешься, а до сих пор… — прокомментировал отец его попытки лечь поудобнее. Верхняя часть тела и правда давно уже не помешалась на сиденье так, как раньше. Сейчас голова упиралась в другой подлокотник, из-за чего шея слишком быстро затекала и начинала болеть не слабее выпоротой задницы. Вася попытался лечь на подушку, чтобы распределить вес равномерно, свесил руки впереди головы, вытянулся, будто загорал на пляже, а не готовился огребать. Отец долго выжидать не стал. Ремень громко свистнул, впечатался в задницу с такой силой, что Вася чуть было не подавился. От следующих ударов захотелось орать, но он стиснул зубы, впился руками в подлокотник и крепко зажмурился. — Сколько раз мне ещё повторять это, а? — поинтересовался отец в перерыве между ударами. — Сколько раз, Вася?! — Да что я такого сделал? Несколько особенно крепких ударов приземлились на переход ягодиц в бёдра, и Вася всё-таки вскрикнул. Отец будто даже испугался и следующие шлепки выдал гораздо слабее. Вася передёрнул плечами, чуть подтянулся, чтобы вернуться в прежнее положение. — Куришь, пьёшь, оскорбляешь учителей… — Не учителей, а директрису. — Тем более! Вытворяешь чёрт знает что. Знаешь, как я устал уже? Знаешь, как мне надоело извиняться перед соседями за твои шуточки?! И чтобы брата больше не обижал, понял? — Он сам лезет. — Он хочет с тобой дружить, а ты его отталкиваешь. — Хватит того, что ты с ним сюсюкаешься, как с младенцем… Ремень опять начал опускаться сильнее. Вася вцепился зубами в подушку и оставшееся дотерпел с огромным трудом. Синяки точно останутся, сидеть на твёрдом школьном стуле даже после выходных будет невыносимо. — Иди уроки учи, — как обычно бросил отец, заправляя ремень обратно в штаны. Вася кое-как поднялся, подтянул спортивки и медленно поплёлся в комнату. — Ещё что-нибудь есть будешь? — Не буду обжираться, не приведи Господь, Ярику не хватит! — Очень остроумно. Прикрыв за собой дверь, Вася позволил себе покорчить болезненные гримасы. До задницы дотрагиваться было больно, но в сравнении с предыдущим разом терпимо. Комната походила на свалку: повсюду валялись игрушки, диски, тетради и учебники второго класса. Вася споткнулся об один из них и мысленно поклялся себе, что вдарит этой самой книжкой братцу по башке, когда тот вернётся. Пусть сколько угодно рыдает, жалуется — в следующий раз уберёт за собой и будет бояться разбрасываться. Ещё целый час домой никто не возвращался. Вася лежал на кровати и старательно вчитывался в новый параграф. Отец, судя по звукам, смотрел телевизор. — Папа! Папа! — Ярик ворвался в квартиру, как всегда, шумно. Вася закатил глаза, переждал доносящееся из-за двери нытьё мелкого о том, что какой-то Лёша спихнул его с велика. — Вася, представляешь… — Срач за собой убери, — перебил старший, не без удовольствия наблюдая за тем, как на лице мелкого меняются эмоции. Ярик был весь перемазан грязью, штаны на одной коленке свисали лоскутками, открывая вид на повреждённую кожу. — Меня Лёша с велика столкнул… — А мне не похуй? Я говорю, срач убери, а то всё тебе же в кровать и скину. Ярик ещё немного помялся на пороге, посмотрел на брата очень внимательно, а потом, ожидаемо, заорал своё вечное: «Папа!» — Вася! Вася поднялся и нехотя поплёлся на кухню. Отец, как и предполагалось, опять пришёл в ярость. — Опять бить будешь? — без тени страха в голосе поинтересовался Вася. Он знал, что Ярик их слышит. — Успокойся. Ты уроки сделал? — Сделал. — Нужна пятёрка по биологии, помнишь? Екатерина Евгеньевна сказала, у вас в понедельник проверочная. Вася вздохнул. Отец принял это за поражение. — Думай почаще о колледже, — добродушно посоветовал он. Вася усмехнулся, попытался было придумать что-нибудь гадкое в ответ. Перестарался. — Думаю также часто, как ты о своей грудастой медсестричке. На секунду показалось, что отец ударит его по лицу. По-настоящему — прямо как в кино. Вася уже приготовился терпеть, расплачиваясь за свой длинный язык, но отец шумно выдохнул и вдруг прижал его к себе в подобии объятий. — Ни о ком я уже не думаю, — прошептал он ему на ухо. — Аня давно уволилась и уехала к родителям. То, что ты видел, было обычным прощанием. — Не знал, что на прощание нужно пихать свой язык в чужой рот. — Вася, пожалуйста… я тебе пообещал — я своё слово сдержу. — А если нет? В следующий раз я маме расскажу. Отец хлопнул его по плечу и отстранил от себя. Вася впервые за долгое время почувствовал себя уязвимым. Хотелось сорваться. Убрать с лица фальшивую ухмылку, высказать всё, что так давно вертелось на языке… но он не смог. Отец улыбнулся, стоило Ярику забежать на кухню. Вася отвернулся и пошёл обратно в комнату. — Не получится на бюджет, мы с мамой накопим на платное, — зачем-то успокоил его отец. Вася остановился посреди коридора, обернулся, пытаясь понять, с чего это отец так расщедрился. Понял. — Спасибо, я лучше в армию.