людская радость и людская смерть

он был лягушкой в омуте зелёном, фонариком в извечной полутьме. я был немым, я был таким влюблённым в людскую радость и людскую смерть. мы встретились случайно в пятом веке, на нем был шлем, на мне — колпак шута. и в этом очень странном человеке смешались боль, печаль и чистота. я пил их, пил, пока не рухнул наземь, а жизнь его не утекла во мрак. в пятнадцатом я был опальным князем, а он — монахом. боги, я дурак, болван и черт в дырявой табакерке! схватил его, сказал: «не отпущу». его душа сверкала словно э́ркер в лучах закантых. был он сух и щупл, молился богу, дёргал свои чётки и на меня он даже не смотрел. в двадцатом я был сломленным и кротким, а он меня отправил на расстрел. текли века, сверкали звездолёты в тридцатом веке, душном и глухом. и души наши обросли налётом, изчезла грань между моим грехом и глупой верой. каждый стал солдатом и охранял свой город из стекла. а мы сбежали, чтобы вновь когда-то найти друг друга и глоток тепла. но в тридцать пятом все почти истлело. ни городов, ни стран. я был никем. на корабле пустом обледенелом смотрел на зарево от ядерных ракет. века скитаний обглодали нервы, весь свет померк, и я блуждал во тьме. вчера я, боги, отвернулся первым, едва его заметил. лучше смерть, чем снова жечь ладони этим светом, из века в век бежать за ним и ждать. не вспомнит, как на воздухе прогретом мы посылали людям холода и грезили о смертности — мальчишки с глазами словно белый Альтаир. а после он — пронзительная вспышка — упал во тьму. разрушился наш мир и вновь восстал звёздой в дороге млечной. он в мире том — монах и мой палач. обычный человек, совсем не вечный, в глазах не звёзды, а одна зола. я в мире этом — жизней триллионы, в которых он был богом и врагом. …я до сих пор неистово влюблённый в людскую смерть. и в радость. и в него. 06-07.12.21