Плохие нестрашные истории

      Что-то мешает мне спать. Я с трудом открываю сонные глаза и часто-часто моргаю, меня слепит лунный свет. Вижу окно, за ним — черные противные кривые ветки, которые как будто пытаются ворваться внутрь. Они дрожат от порывов ветра, и будто собираются схватить холодный диск луны. Нет, меня разбудили не они. Краем уха я слышу срежет со стороны двери. Что-то глубоко в груди громко и влажно бухает, пульсирует, поднимается прямо к горлу. Бесшумно сдвинув одеяло, я приподнимаюсь на кровати.       Комната освещена противным голубоватым лунным светом. Тени от веток, как лапы гигантского мохнатого паука ложатся на пол, расползаются по стенам и потолку, жадно обхватывают дверь, за которой кто-то точно есть. Я слышу это. Он стоит, скребет ногтями по дереву, громко и хрипло дышит, принюхиваясь, прикладывает ухо к двери, чтобы услышать, как я ворочаюсь в кровати. Но пока не заходит.       Я поворачиваю голову. Большой синий будильник не тикает. Стрелки замерли на одном месте и лишь слабо дергаются, будто прилипли и пытаются вырваться, но не могут. Как жаль, что я пока не знаю цифр, мог бы понять, сколько сейчас времени. То, что бухает внутри, будто хочет выскочить через рот, меня вот-вот стошнит. В животе все резко сжимается. Я слышу, как с противным скрипом открывается дверь.       Из темноты коридора — два светящихся кошачьих глаза. Противный хрип, отдаленно напоминающий хихиканье. Он смотрит на меня, видит, что я не сплю и сижу на кровати. Медленно, как всегда прихрамывая, проникает в комнату, сопит, выползает прямо под противный голубоватый свет.       Я не двигаюсь, я только смотрю.       Перед моей кроватью на четвереньках кто-то маленький, не больше кошки. Его тело худое, сморщенное, неестественное и оттого страшное. Из-под коричневатой кожи выступают кости, под ребрами что-то очень быстро разбухает и тут же сдувается, пульсируя. Пальцы тонкие и длинные, с грязными острыми ногтями, на голове и груди — клочками седые волосы. Он дрожит, как будто ему холодно, корчится, горбясь и выгибая тощую спину, все время смотрит на меня. Глаза маленькие, желтые бусинки, под острым длинным носом поблескивают неровные влажные от свисающей до пола слюны зубы. Черные тени-лапы обхватывают его, гладят по спине. Он улыбается, потому что видит, что я не сплю.       Медленно, прихрамывая, как и всегда, подползает к моей кровати. Острые ногти стучат о пол. При каждом выдохе вместе с хрипом из его рта вырывается новая прозрачная ленточка слюны.       Я чувствую, как к голове подбирается что-то противное, гадкое, по спине будто проводят чем-то холодным, а губы кривятся от желания заплакать.       Длинная коричневатая рука ложится на край кровати. Другая уже крепко держит мою ногу сквозь одеяло. Он подползает ближе. Я смотрю на то, как прозрачные ленточки, обрываясь, падают на простыни и оставляют на них темные пятна. То, что бухало, не смогло вырваться, застряло где-то в горле и теперь пульсирует там. Я чувствую, как воздух из его рта вместе с капельками слюны летит мне на лицо. Тени в комнате радостно заплясали по стенам и потолку, будто издеваясь. Что-то сбоку звтикало. Точно, будильник. Теперь его глаза на уровне моих. Гадкий зубастый рот растягивается в голодной улыбке, он раскрывает его все шире, и я вижу его черную бездонную глотку.       Будильник усердно тикает, будто навкрстывая упущенное время.       По моему лицу стекают горячие слезы. Я зажмуриваюсь. В этот раз я не стану кричать. Мама говорит, что это просто сны. Он не настоящий. Раньше он так близко не подходил ко мне. Но мама сказала, что он мне не навредит. Она не может ошибаться.       Я чувствую, как его зубы дотрагиваются до шеи и медленно стискивают ее, больно врезаясь в кожу. Мне страшно, но я не кричу. Я скоро проснусь.       Мама сказала, он не настоящий, а она не может ошибаться.