Метод Чу

"Больше всего я хочу прийти к тебе и лечь рядом. И знать, что у нас есть завтра." (Мацуо Монро. Научи меня умирать) Последователей распределили в зависимости от тяжести их деяний. Кого-то тоже приговорили к смертельной казни посредством инъекции, кого-то признали невменяемым, кому-то вынесли более мягкий приговор. Правосудие свершилось, но победителем себя не чувствовал никто. — Ты как? — спросил Мо Жань притихшего Ваньнина. На похороны Ши Миндзина никто не пришёл. Из семьи у него никого не осталось, из друзей тоже. Все открестились от связи с ним, словно от грязного секрета. Резко оказалось, что все коллеги по работе считали его странным и знали, что с ним что-то не так. — Мог ли я как-то ему помочь? Я был к нему ближе всех, но так и не увидел то, что должен был, — ответил Чу, положив на могилу две розы. — Мы так уязвимы, когда одиноки. Мо Жань обнял супруга. Вэйюю тоже тяжело. Ши Мэй был его другом, и от этого прошлого он отказываться не собирался. Жалости к этому потерянному человеку у Мо Жаня не было, но он и не хотел, чтобы тот умер вот так. Насколько же Ши Мэй отчаялся, что увидел в этом выход? — Я люблю тебя, — прошептал Ваньнин, сильнее сжимая ткань чёрного пиджака. — Я не смогу без тебя. — Ты не останешься без меня. Ты не мог ему помочь. Все мы делаем свой выбор, и в конечном итоге отвечать за него только нам самим. Мо Жань удивился собственным словам. Куда делся тот легкомысленный, эгоистичный и грубый парень, которым он был? Он изменился. Не мог не измениться, взяв на себя ответственность в виде заботы о любимом человеке. Но... Именно сейчас, вдыхая аромат волос любимого человека, чувствуя, как внутри всё разжимается, Мо Жань понял, насколько он устал. От вечного страха, борьбы. Они столько потеряли... Сейчас, обнимая мужа, судорожно дыша и смотря на небо, Мо Жань впервые за столько лет мысленно обратился к матери. Назовите это молитвой — как угодно. "Мама, пожалуйста, пусть это всё правда закончится." *** — Хуа Бинань отказался от своего права обжаловать приговор суда. Приговор приведут в исполнение через месяц. Единственное, о чём он попросил, — чтобы приговор привёл в исполнение Чу Ваньнин, — произнёс Киу Ли, новый начальник Пекинской полиции. — Я обговорил всё с врачами, которые обычно этим занимаются. Конечно, всё будет под их руководством. Чу Ваньнин, выбор за вами. Мо Жань почувствовал, как рукав его пальто осторожно потянули в сторону. Мужчина повернулся, чтобы увидеть лицо супруга, на котором отражались усталость и потерянность. Вэйюй знал этот взгляд. Сейчас его муж не понимал, что делать. — Золотце, поступай так, как считаешь нужным. Что бы ты ни решил, никто не осудит тебя. Но выбрать за тебя я не могу, — ответил мужчина, мягко положив руку на макушку Ваньнина. Конечно, Ваньнин это понимал. Но так хотелось всё отпустить, плюнуть на всё, остановить время и стоять, ощущая сильную, но нежную ладонь мужа на своих волосах. *** — Где Ваньнин? — с улыбкой спросил Бинань, которого уже зафиксировали кожаными ремешками на кушетке. Бинань был уверен, что Ваньнин, его Ся Сыни, придёт. Не мог же он отказаться от удовольствия убить его? Стать его первой и единственной жертвой звучало гораздо лучше всех слащавых признаний в любви. Но что-то его возлюбленный-убийца опаздывал… — Господин Чу отказался от вашего предложения, — спокойно ответил врач, наполняя шприц первым веществом. Тиопентал натрия — наркоз. — Нет. Такого не может быть. Он, должно быть, просто опаздывает. Ваньнин... Ваньнин! — прокричал Хуа Бинань, пытаясь вырваться, но ремни только сильнее впились в его кожу. — Нет! Подожди! Ваньнин! Взгляд его, будто пытаясь сбежать, направился к большому окну, через которое редкие зрители могли следить за казнью. Хотя бы посмотреть… Он должен был прийти. Но там стояли лишь несколько полицейских и родственники жертв, чьих имён он не знал. Кто-то плакал, кто-то с ненавистью и каким-то садистским удовольствием смотрел прямо на него. Неужели это всё? Вся жизнь действительно летела перед глазами, а сознание улетало от Бинаня. Медленно перед глазами начало темнеть. Ся Сыни... Ваньнин... Чем же он заслужил такое равнодушие с его стороны? Всё это... Все жертвы были для него. Что же... Что же делать? Укол вторым шприцем — последнее, что ощутил Бинань, прежде чем сознание окончательно его покинуло. *** — Сейчас ему вкололи миорелаксант. По сути, он вызывает паралич. Через две минуты ему введут последний препарат, — пояснил врач, стоящий рядом с Мо Жанем и семьёй Чу в комнате видеонаблюдения. — И вот, последний укол. Хлорид калия. Он приводит к остановке сердца. Действует очень быстро. Ваньнин сделал всё правильно. Не доставил ублюдку удовольствие видеть его перед своей смертью. Ваньнин хотел... Хотел убить Бинаня своими руками, но он понимал: если он так поступит, ублюдок умрёт, думая, что победил, что Ваньнин всё же убил человека. Чу не хотел видеть взгляд Бинаня, направленный на него перед смертью. Мо Жань держал Ваньнина за руку. Вместе они наблюдали, как умирает человек, причинивший им столько боли. Но злорадства, ярости, предвкушения не было. — А-Нин, ты как? Всё хорошо? — спросил Чу Лей, заметив, как его брат резко побледнел. — Мы можем уйти, если хочешь. — Нет. Всё в порядке. Правда, — ответил Ваньнин, но дрожащий голос выдал его. — Могу я... Я хочу посмотреть, — указывая на экран, попросил Чу. — Хотите увидеть тело? Хорошо, морг чуть дальше. Его скоро туда привезут. Пойдёмте, — ответил врач, уводя семью за собой. В голове Ваньнина будто вата. Путь в морг, несмотря на включённый яркий больничный свет, казался тёмным, ноги словно вязли в невидимой грязи, а собственный вес казался неподъёмным. — Вот он. Мёртв. По сравнению со своими жертвами легко отделался, — произнёс санитар, отодвигая закрывающую труп Бинаня клеёнку. Под строгим взглядом врача сотрудник сразу стушевался и отвёл взгляд. — Ваньнин? — позвал Мо Жань, услышав судорожное дыхание супруга, но Ваньнин не обратил на голос мужа внимания, продолжая неотрывно смотреть на труп Хуа Бинаня. Мужчина решил не повторять попытку, понимая, насколько этот момент для супруга важен. Монстр из кошмаров мёртв. Человек, из-за которого Ваньнин столько лет не мог найти покоя, мёртв… Эта информация запоздало начала доходить до сознания омеги. — Ты уверен, что стоит сейчас оставить его? — тихо спросил Лей, наклонившись к Мо Жаню. Мужчины не спеша шли к выходу. Ваньнин шагал впереди, оставив мужа и брата позади. — Я не знаю, как правильно. Я поступаю так, как хотел бы, чтобы обошлись со мной, — так же тихо ответил Вэйюй. На улице шёл дождь. Ливень такой силы, что шум от него был слышен из глубины коридора. Белоснежный коридор, ослепляющий своими светильниками, заканчивался чернотой. Чёрный мокрый асфальт и чёрное, покрытое тучами небо смешивались. Шум ливня не позволял другим звукам быть услышанными. Ваньнин шагнул в эту темноту, не чувствуя, как постепенно намокает его одежда. — А-Нин... — хотел позвать Лей, уже сделав шаг к брату, чтобы увести того с жуткого холода, но Мо Жань схватил его за локоть и остановил. Альфа просто отрицательно покачал головой, прикрыв глаза. Он чувствовал Ваньнина. Он тоже хотел рвануть к нему, согреть, но понимал, что не это сейчас нужно. Чу Лей смотрел на Вэйюя с шоком. Когда этот мужчина начал понимать его брата лучше, чем он? Ваньнин остановился и посмотрел на небо, которое, кажется, плакало за них двоих. Всё закончилось. Правда закончилось. Годы страха, ненависти, боли. Всё закончилось. И закончилось так тихо и быстро. Восемь минут. Он считал. Восемь минут понадобилось, чтобы убить Хуа Бинаня. Восемь минут... Папа... Мама.... Это не вернёт их. Не вернёт Ваньнину детство. Не вернёт долгожданное дитя, не вылечит искалеченную психику, не уберёт шрам от пули с груди Мо Жаня, не позволит его сестре вновь ходить, не хромая при этом, не вернёт к жизни десятки жертв, как не вернёт некоторым их близких, ставших когда-то последователями. Каково это — знать, что твой ребёнок, брат, сестра, родитель, супруг, твоё сокровенное — чудовище? Эти восемь минут ничего не вернут. "Не отдавай меня..." "Что будет со мной без тебя?" "Его нет. " Эти воспоминания одно за другим врезались в мозг, заставляя выть. Ваньнин рухнул на колени, давая волю эмоциям, начиная плакать навзрыд. Его слёзы смешивались с водой, стекающей по лицу, остужая разгорячённую кожу. Гортанный вой, заглушенный звуками дождя, рвался из груди. Из самого сердца. Внутри всё рушилось и собиралось заново, душа болезненно перекраивалась, принимая новую реальность. Будто что-то отрывалось на живую. Мо Жань всё слышал, но, сжав ладони в кулаки, подавлял желание рвануть к мужу. Ваньнин должен выпустить всё, что накопилось. Но смотреть, как крупно дрожит под проливным дождём родное тело, слышать рыдания самого близкого человека было невыносимо. Лей стоял рядом будто в прострации. Впервые он не знал, как подступиться к брату. Много лет он был опорой для своего А-Нина, но сейчас всё, что он мог, — это в растерянности смотреть на него. Спустя несколько минут плечи омеги начали мелко дрожать, а рёв стал прерывистым. Омега тяжело задышал, будто задыхаясь. — Ваньнин, тише... — произнёс Мо Жань, опускаясь на землю к мужу. Глаза Чу опухли, а волосы прилипли к влажной коже. Мо Жань аккуратно провёл большими пальцами рядом с уголками глаз возлюбленного, смахивая слёзы. Истерика душила омегу и отпускать не думала. — Я не могу... Не могу остановиться, — ответил Ваньнин, хватаясь за собственное горло в жалких попытках дышать и продолжая срываться на плач. — Не... остановиться, — всхлипывая, продолжил лепетать омега. — Чшш... Слушай меня, глубоко дыши... Давай, вместе со мной: вдох и выдох... Вот так... Чшш, — обнимая любимого, шептал Мо Жань, чувствуя, как дыхание того выравнивается и он медленно отключается в его руках. Мо Жань с готовностью подхватил возлюбленного на руки. Как это знакомо... Глядя на любимое покрасневшее лицо, Вэйюй осознал, что готов пойти на всё, лишь бы его супруг больше никогда не проходил через это, лишь бы никогда больше Ваньнину не пришлось накапливать чувства до такого состояния. Мо Жань так хотел, чтобы его Ваньнин был счастлив... — Я поведу, — произнёс Лей, глядя на пару. Мо Жань, не задавая лишних вопросов, мотнув головой вниз, показал, что ключи от машины лежат в левом кармане его брюк. Вэйюй аккуратно уложил супруга на заднее сиденье автомобиля, положив его влажную голову себе на колени. Всю дорогу в машине стояла тишина. *** — Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это? — прошептал Вэйюй, прижимая к себе уставшего слабого супруга, укутанного в одеяло. Мягко он укачивал Ваньнина, будто маленького. Он и был его маленьким... Его сокровищем. Так хотелось, чтобы он вновь почувствовал себя в безопасности. Чтобы его тело и душа наконец-то смогли принять наступивший покой. Самому Мо Жаню тоже бы хотелось это принять. Но все события, предшествующие этому дню, слишком изменили их, слишком искалечили, оставив шрамы, которые вряд ли когда-нибудь исчезнут полностью. — Мо Жань... — Да, родной. — Поцелуй меня, пожалуйста, — тихо и умоляюще попросил Чу Ваньнин, так и не пошевелившись в любимых руках. Как Мо Жань мог отказать возлюбленному в подобной просьбе? Губы Мо Жаня коснулись губ Ваньнина, омега в тот момент только едва приоткрыл рот, не предпринимая попыток углубить поцелуй. В этом не было смысла. Сейчас Мо Жань целовал не Ваньнина, а его душу, покрывая любовью каждый шрам, каждую несбывшуюся надежду и мечту. В ответ омега отвечал мужу тем же, показывая, как сильно он его любит. — Ты всё для меня. Ты же это понимаешь? — прошептал Ваньнин в самые губы. — Без тебя меня не будет. Мо Жань на это лишь крепче обнял своё сокровище. *** Твою мать. Мо Жань ненавидел себя. Впервые в жизни он смог так чётко это осознать. Только в сказках, когда главный злодей повержен, всё становится хорошо как по волшебству. Но сейчас Мо Жань чувствовал... Он не справляется. Только когда ему и его семье больше ничего не угрожало, до его сознания начало доходить, ЧТО они пережили. Сначала Вэйюю казалось, что заботиться о Чу Ваньнине — это всё, что ему нужно. Но он не мог делать этого должным образом, пока не собрал себя заново. То, что он чувствовал Ваньнина так чутко, впервые стало обременять. Боже, даже думая об этом, он ненавидел себя. Какое право он имел жаловаться? Не он выживал в доме с кучей психов. И что самое отвратительное — он осознавал, что Ваньнин всё чувствует и понимает. Они будто два израненных кровавых комка, пытающихся прикрыть друг друга от новых ран. Он должен был стать опорой для своего мужа, крепкой стеной, за которой можно укрыться от всех бед, но вместо этого он ныл здесь. Господи, на кого он похож? Он боялся оставить Ваньнина одного так же сильно, как боялся остаться наедине с собой. Они даже целоваться перестали, будто боясь поцелуем ранить. Мо Жань чувствовал, что должен всё исправить, пока вся их жизнь не полетела в тартарары. Что? Что он мог сделать? Машина Мо Жаня медленно въехала на территорию, прилегающую к дому. Альфа заглушил мотор и устало положил голову на руль. Забота о замкнувшемся в себе Ваньнине будто вторая смена. Как он себя ненавидел за эти слова. Беспомощность и злость смешались, давая в голову. Так сложно было признать, что в этот раз помощь нужна и ему тоже, ведь он видел и понимал, что муж не сможет этого вынести. Мо Жань ведь тоже потерял ребёнка, не уберёг мужа, едва не погиб два раза. Господи, неужели он не мог себя жалеть? Как он ненавидел себя... — Мо Жань, нам нужно поговорить. Вэйюй взглядом впился в пока ещё пустую спортивную сумку. Господи, нет. Пожалуйста. Всё что угодно, только пусть не уходит. Он не переживёт этого сейчас. Ему нужно время, и он исправится. Сердце забилось словно бешеное. Только не снова. — Ваньнин, я тебя умоляю. Душа моя, я не выдержу этого... — умоляюще зажмурившись, прошептал Мо Жань, готовый разрыдаться. — Мо Жань, я не справляюсь. Я хочу... — начал Ваньнин, запнувшись. — Мне нужно в больницу. Я уже переговорил с доктором Мином. Он посоветовал одну больницу с хорошими условиями. Мне кажется, так будет лучше для нас обоих. Вэйюй дёргано выдохнул. Его муж не собирался уходить от него. Но стоило ему немного успокоиться, как Мо Жаня накрыла новая волна вины. Почему он обрадовался? На долю секунды, но он обрадовался, что Ваньнин уедет в больницу. Что с ним такое? Он ведь обещал заботиться, любить и уважать. И не смог. — Почему не сказал? — Я не слепой, я вижу, как тебе тяжело. И мне тоже. Мне кажется, нам нужно пережить это отдельно. Мне тоже страшно. Но иначе мы утянем друг друга на дно, — словно стыдясь собственных слов, Ваньнин говорил, глядя в пол. — Я тебя отвезу. Давай помогу собраться, — спустя мучительно долгую минуту тишины произнёс Мо Жань. — Ты после работы, поедем завтра, — придя в себя, ответил Ваньнин, поставив сумку на пол. Чу хотел собраться сегодня, но, увидев супруга в таком состоянии, решил, что складывать вещи у того на глазах будет слишком жестоко. — Мо Жань, что бы ты сейчас ни думал, я люблю тебя. Мы справимся с этим. *** — Ты уверен? Ещё не поздно вернуться домой вместе, — произнёс Вэйюй, ставя сумку на пол палаты. Да, больница, очевидно, была не для простых смертных. Палата одиночная, с телевизором и ванной, но это всё равно психушка. Психушка, куда Мо Жань сам, своими руками привёз мужа. Одного взгляда на решётки на окнах хватило, чтобы вина заново начала душить мужчину. — Любимый, я здесь, потому что сам так решил. Ты не мог повлиять на это, — обнимая супруга, ответил Ваньнин. Сколько Лита и он бегали от таких мест? И по иронии судьбы сами захотели прийти сюда. — Я буду приезжать. Каждый день буду. — Не надо. За мной будут присматривать. Мо Жань, я переговорил с доктором Мином. Он дал мне номер одного врача. Психолог. Я думаю, сейчас помощь нужна не только мне, — протягивая визитку, произнёс Ваньнин. — Прислушайтесь к мужу. Порой мы и не осознаём того, как события на нас повлияли, — вклинился в разговор врач, зашедший в палату. — Так, господин Чу, я разработал полный план вашего лечения. Хотел с вами обсудить. — Я поеду, но буду навещать. Обязательно. О, Ваньнин в этом не сомневался. Так же, как и в том, что и это они пройдут, пусть и порознь. Возвращаться в пустой дом было тяжело. Тишина обманчиво мягкой поволокой заполнила дом, пропитанный их смешавшимися запахами. Если Мо Жаню тяжело быть одному даже дома, то какого Ваньнину сейчас? Думать об этом не хотелось. Их цель — проработать и принять то, что было. Мо Жань, сняв пальто, достал визитку с номером врача. О чём они будут говорить? И самое главное — как заставить себя снова погрузиться в весь тот кошмар, что с ними произошёл?