дениска. редиска. в шубе

титов отворачивается от окна, медленно достает сижку из пачки, растягивая момент между попыткой остановиться и травлей себя. он заранее знает, что в итоге возьмет сигарету в рот, будет долго разглядывать зажигалку, пытаться чиркнуть, а потом скурит гадость за минуту. а завтра он умрет. кольцов не знает, почему влюбился, может даже, дело всё в проклятой воде. они в топях всего лишь неделю, да, наверное, что неделю, но макс не помнит, когда понял, что дело в воде. когда понял, что влюбился. каждый день ощущается за два, и максу кажется, что крыша едет не у дениса. дениска. редиска. в шубе. красивый появился сегодня. бошка плавится, реально, думается ему. всё дело в воде. будь они в москве, ну разве бы смог он влюбиться в дениса титова? девчонкам он нравится, сопливый же, только макс — не девчонка, у него в животе бабочками и не пахнет. только обугленным сердцем и керосином. когда макс остается с соней вдвоем, ему кажется, что так быть не может. он медленно бредет к арине, снимает жилетку и дает понять, что остаётся. сейчас, завтра, наверное навсегда. у него просто не может быть другого выхода, пока в топях остается труп дениса титова, и на следующее утро он долго сидит на краю озера, надеясь, что сейчас, точно сейчас леопардовая шуба лениво выплывет и скажет: «поверил? хуйню думаешь потому что». денис не выплывает ни через день, ни через неделю, и кольцова скручивает острой тоской, что это действительно конец; конец без начала; конец, когда он впервые почувствовал любовь; конец. во взрослой жизни так и случается, конечно, что вчера ты ровный тип, а завтра педик с депрессивными мыслями вместо порнухи на рабочем месте, а парень твой в леопардовой шубе ходит. однажды утром проснулся, а титова нет. показалось, что весь мир остановился, будто бы дальше, там, в будущем, ничего нет, — рассеялось, как туман, как сигаретный дым, как по утрам рассеивается всё в кальянной, а потом снова клубится, намекая, что жизнь — это лишь колесо сансары, бесконечное, и кольцов бы в нем попал на самый последний, шестой мир. макс начинает завидовать тем, кто видит титова на фотографиях в социальных сетях, может на телевизоре увидеть очередной сюжет о пропаже основателя truetalk, а после — тем, кто может переслушать голосовые дениса титова; это жутко несправедливо, что макс не может, хоть и хочет, заново дотронуться, когда это становится необходимостью, даже руки зудят. настолько хочется и не можется, что панические атаки преследуют на каждом шагу, да и воспоминаниями шарахает иногда посильнее, чем током от старой поломанной стиральной машинки в москве. в москве. в москве люди могут скорбеть по титову, могут его ненавидеть, делать про него сюжеты. могут его забыть. а макс в топях ничего не может. аришка хорошая, хоть и ведьма. она не пилит, не требует, только лишь молча рядом сидит, сразу понятно, что оберегает. любит. а он любит утонувшего дениса титова. вот ведь ж, блядь, ирония, что красивая девчонка с непорочным лицом, о которой он только мог мечтать в москве, может вызвать только стояние пиписьки в топях. и то шишка не дымится, как при титове с пальцем во рту. через две недели соня говорит, что попытается уехать. ментяра усмехается, но макс взглядом просит его молчать, а соне отдает ненужные ему в топях вещи. ему почему-то кажется, что соню он больше никогда не увидит, даже если отсюда и не выбраться. так, в общем-то, и происходит, когда проходит год, затем второй, а соня не появляется. он забывает о ней, хоронит элю, заново знакомится с катей, работает с ментярой в паре, живёт с ариной. обычная жизнь, какую он бы никогда не хотел. прежний макс кольцов обязательно бы вырвался из топей, не дал им себя сожрать и сделать обыкновенным, но тоска под ребрами, — напоминание о денисе титове, — и он остается в топях. у него не тухнет взгляд, не заканчиваются шутки, и он бы даже, наверное, забыл о первой своей влюбленности годиков через пять, когда арина заметит, что он всё еще не её и заставит забыть о нелепом мальчишке в шубе. потому что денис титов не убивает в нем живое, живое в нем убивают топи. но… денис появляется обыкновенно. он не стучится и не зовет хозяев. у него нет хозяина. он сам заходит в домишко, сам проходит дальше и ничуть не удивляется, заметив, как поменяли кольцова топи. макс выдыхает чуть спокойно и хочет расплакаться, сбросив с души камень. но вместо этого улыбается, понимая, что эту жизнь он выиграл.