Горь-Саныч взрослый. Горь-Саныч разберется

      Из сна его варварски выдрал телефонный звонок. В остатках сновидения это был отправной сигнал для поезда, но поезд уехал, а трель осталась. Кто вообще назвал это «трелью»? Натуральный сигнал тревоги.       Наскоро скинув ноги с кровати и не тратя времени на поиск тапок, Игорь подорвался в коридор. На его хриплое «алло» трубка ответила недовольным шорохом, перемежающимся с протяжным писком. Голоса до него так и не донеслось. На недовольство сил не было — глаза предательски слипались. Бухнув трубку на рычаг, Игорь поплелся обратно в комнату.       — Кто там? — сонно пробормотали у него под боком.       — Чья-то жопа на телефон уселась, — без налета осмысленности отозвался Игорь.       Валерка что-то промычал и повернулся на другой бок. У него на спине от лопатки до плеча Игорь заметил ярко-малиновую полосу. Пару секунд пялился на нее, пока не сообразил, что это вмятина от жестких краев диванных подушек — Валерка как раз лежал на стыке. Надо будет одеяло подстелить что ли.       Игорь зажмурился, позволяя себе снова погрузиться в сон — все равно выходной, и можно не вставать. Но сон не шел. Мешало занимающееся за окном солнце и нестройный уличный гул. И толкающиеся в голове мысли. Минут через пять Игорь понял, что просто лежит с закрытыми глазами. Вот Валерке ни солнце, ни шум ни по чем — уже сопел лицом в подушку.       Игорь перевернулся на спину, вперился в белый потолок. В мыслях поплыло что-то тревожно знакомое, что никак нормально не подцепишь. Только на осколках памяти мелькала Волга, речной трамвайчик и долгое лето восьмидесятого. Но и повспоминать вволю ему не дали — снова раздался звон на всю квартиру. Уже от входной двери. Второй раз за утро вскочив, натренировавшийся Игорь успел натянуть джинсы. Звонок повторился — настойчивее, когда Игорь выскакивал из комнаты, на автомате захлопывая дверь.       Открыв, Игорь чуть ли не по пояс высунулся на лестничную клетку.       — Привет, чего не открываешь так долго? — огорошили его по-пионерски бодрым приветствием.       — А, Светка, — пробормотал Игорь. — Я уж думал пожар где.       — А если не пожар — можно до обеда спать что ли? — не дожидаясь приглашения, Светка закатилась в квартиру. — Я уж думала тебя дома нет, хорошо хоть перед выходом позвонила. Не слышно, правда, ничего не было.       Бойкая Светка Перегудова — бывшая одноклассница, живущая теперь через дорогу. В школе они не очень-то и дружили — больно Перегудова любила командовать. Даже больше, чем положено старосте. И «вялого» Игоря не уважала. Зато теперь прониклась к нему необъяснимым приятием, выражающимся в основном попытками затянуть нерадивого Корзухина в общественно полезные дела. Вот и сейчас, наверное, хочет позвать его помогать школярам собирать макулатуру или вроде того.       — У тебя гости? — Светка с удивлением воззрилась на Валеркину дорожную сумку и кроссовки, оставшиеся в прихожей. — Отец приехал, да?       — Нет, не отец, — раздраженно отозвался Игорь. Будет его отец, капитан советского сухогруза, носить импортные «Adidas Moskva»!       Светка пристально на него посмотрела, ожидая разъяснения, но Игорь просто смотрел на нее в ответ, пока ей не надоело.       — Игорь, я вот что хотела, — пришлось Светке перевести тему. — У тебя мотка веревки нет? Дядь Гена хочет ребятам воздушного змея запустить, а не на чем.       Объясняя, Светка по привычке сделала решительное движение вперед — сама, наверное, собралась искать веревку. Чего доброго, еще ломанется комнату: двери для таких как Светка не преграда — привыкли буром переть за свою правду. Игорь успел схватиться за дверной косяк, преграждая ей путь.       — Сейчас поищу, — вкрадчиво сообщил он, взглядом намекая, что обойдется без ее помощи. Та спорить не стала, но поугасла.       Моток обнаружился на верхней полке кухонного шкафа. Как и для чего он там оказался — шут его знает.       — Держи, — Игорь протянул находку, но Светка не спешила забирать нитку. С немым вопросом посмотрела на Игоря. Глаза у нее большие и круглые. Выразительные такие. Прямо как у Свистухи. И вообще чем-то похожа. Не родственница ли?       Светка перевела взгляд на его голый торс. Игорь не без раздражения посмотрел на висящую над дверью подкову.       — Еще что-нибудь?       — Нет, — потухшим голосом отозвалась Светка, забрала грубые нитки и взялась за дверную ручку. Задержалась, будто ждала, что ее остановят. Игорь подавил вздох. На лестничной клетке Светка развернулась, будто хотела что-то сказать, но, так и не решившись, побрела по ступеням вниз. Игорь закрыл дверь. Настроение отчего-то подкислило.       Валерка, конечно же, проснулся — лежал лицом к двери, лениво помаргивая. Игорь, задумчивый, прилег рядом. То, что комсомольцы уже на ногах и несут в массы свет знаний, не значит, что и ему надо подрываться.       Сосед чуть отодвинулся, освобождая место — полутораспальный диван для двоих все же тесноват. Его щека, примятая подушкой, приобрела мягкую округлость, а челка встала дыбом со сна. Игорь-то думал, что у Лагунова волосы по умолчанию лежат как после парикмахерской.       — Девушка твоя? — пробормотал Валерка хриповатым голосом.       — Чего? — Игорь чуть не подавился. — Не-е.       — А она считает, что девушка.       — Мало ли, чего она там считает, — богатство форм и сила характера, может, и имеет свою прелесть, но определённо не для Игоря.       Валерка хмыкнул. На лице проступила неровная улыбка: с одной стороны интеллигентно-взрослая, с другой, из-за сжатой подушкой щеки — по-детски трогательная. Игорь почувствовал, как становится легко. Прикрыл глаза. И почти сразу дернулся от перехватившего дыхания — Валерка, воспользовавшись его разморенностью, плюхнулся всем весом на живот, нагло оседлав. Игорь поморщился, восстанавливая дыхание, и недовольно открыл глаза.       — Лагунов, ты чего как слон в посудной лавке? Аккуратнее через людей перелезать надо.       — А я не собирался перелезать, Игорь Александрович, — голос серьезный, собранный — будто пионер Лагунов перед дружиной выступает. Только глаза смеются так, как никакой дружине и во сне не приснится.       Игоря дернуло изнутри. Надо было что-то сказать, что-то едкое, чтобы Лагунов перестал смотреть на него так самодовольно, будто всю подноготную его знает. Но мыслей нет — сдуло, сдернуло, как только тело ощутило на себе Валеркин вес. Не такой уж большой, но ощутимый всем телом, даже там, где вроде бы и не должен. Игорь как-то неудачно сглотнул и едва не поперхнулся. Валерка осторожно коснулся пальцем его кадыка, наклонился ниже, и его резкое, глубокое дыхание прошлось мурашками по щеке. Между ними так мало расстояния, что лицо разглядеть трудновато. Но еще можно. А Валерка, гад, красивый стал. Глазища как серебро цветом. Чуть-чуть только близорукие. Подбородок ровный, почти волевой. Нос аккуратный, как по линейке мерили. Хоть на обложку снимай. Валерка то ли захрипел, то ли поперхнулся и качнулся еще ниже.       Как кусают вампиры — Игорь помнил. Тоже приятно, но никакого сравнения с тем чувством, что рождается внутри сейчас, просто от мягкого, влажного прикосновения. Разве что тоже хочется, чтобы оно никогда не заканчивалось. В голове будто зайчики в барабаны стучат, и все тело как иголками покалывает. И расслабляет. Очень сильно.       Ночью, в темноте, все торопливо было, скомкано как-то. Будто нельзя. Будто неправильно. Зато при свете дня происходящее вроде как обретало свою законную силу. Игорь, не глядя, потянулся вперед и нащупал Валеркины локти. Сжал, но не так, чтобы остановить — чтобы прильнуть к ровным, размеренных движениях его рук. Валеркины пальцы проползли по груди. Одна ладонь осталась на плече, сжала его и стала бездумно поглаживать, другая медленно, через ключицу и шею, доскользила до уха. Пальцы слабо зажали мочку и потянули вниз, потом прошлись по раковине вверх, отдаваясь в голове трескучим шорохом, от которого стало щекотно. Ухо, будто у дикого зверя, норовило развернуться половчее к аккуратным пальцам. Ко второму уху прикосновение вышло еще приятнее — касались потому что уже не пальцами, а горячим языком. Вроде дразня, а вроде и по-серьезному. Должно было быть щекотно, наверное, но у Игоря перехватило дыхание совсем не от смеха. Он запоздало понял, что поглаживает Валерку по спине — там, где должен был быть отпечаток жесткой подушки. Но то ли он успел разгладиться, то ли руки у Игоря не отличались чувствительностью — под ними ощущалась только гладкая, горячая кожа и плавные перекаты мышц. А если стиснуть посильнее — и спешащее куда-то сердце.       Валерка заерзал на нем, двигаясь ниже. Игорь едва не застонал — так потянуло внизу живота. Сладко и навязчиво. А Валеркины руки нестерпимо медленно полезли к ширинке. Он, Валерка, юркий. Вроде и не хлипкий, а умело выворачивается из стремящихся удержать рук. Зачем удерживать? А кто его знает? Потом сам приникает туда, куда хочется. Будто пытается показать, что сам все знает, без всяких тут. Но Игорь и не стремится на лидирующие позиции. Ему до краев хватает сбитого дыхания, жара во всем теле и жадности, неприкрытой жадности на каждое движение. А коленки у Валерки островатые — сжимаешь, и четко ощущаешь коленную чашечку. А если провести чуть ниже по голени, тот начинает ерзать и уворачиваться — щекотки боится, оказывается.       Очень жарко — воздух будто прогрелся градусов на двадцать плюсом и проник в легкие. Тесно. И подушка под лопаткой смялась. Дыхание подводит. Но, черт возьми, пусть это не кончается! Только и остаётся, что отпустить себя, не сдерживаться и молоть всю чушь, что соскочит на язык — кто за вздохами и постанываниями будет разбирать? Что-то про прошлое и будущее. Что-то извинение. И что-то про любовь… А если и разберет — то какая разница? Услышит только Валерка. Валерка — он свой. Всегда был и всегда будет. Никому ничего не скажет. Только будет двигаться быстрее. Или, наоборот, до зубовного скрежета медленно, с оттяжкой. Пока Игоря не скрутит особенно сильно и не потащит на самые задворки соображения. Пока сил держаться не останется. Пока расслабление на грани подчинения не накроет тяжелой волной.       Может, утро с его бесконечными звонками и не задалось, но продолжение дня обещает быть что надо. Пусть хоть Луна на землю падает — Игорь переживет. Ощущая внутри парящую усталость, он приподнялся на локте, свободной рукой зарылся в волосы, желая то ли пригладить, то ли взъерошить еще сильнее. Валерка рядом с ним потянулся, выгнув спину дугой, и уперся сжатыми кулаками в стенку. На грудной клетке ненавязчиво проступили ребра и сразу исчезли, стоило Валерки вернуть руки в привычное положение.       — Ты в ванну иди, а я пока кровать заправлю, — сказал он и потянулся к задней части шеи, будто она затекла. Потом, как незрячий, торопливо зашарил ладонью по подоконнику. Очки каким-то образом оказались у самого угла. Игорь сам вложил их в беспокойную руку и поднялся.       На двери ванной зеркало во весь рост. В этом зеркале и отразился Игорь — растрепанный, заторможенный и какой-то непривычно-загадочный. Над раковиной тоже было зеркало — раза в полтора меньше, чтобы бриться. В нем отразилось только лицо Игоря. И оно уже не было ни заторможенным, ни загадочным.       Из-под крана побежала вода, и Игоря коснулась мысль, что в этой струе может быть и частичка Волги. Хотя и вряд ли — Волга-то далеко. А между тем именно на Волге Игорь кое-что обещал Валерке. Что останется рядом.       Он и сам тогда в это верил. А потом все эти допросы — совершеннолетние по делу «Буревестника» свидетелями проходили — нервы, моральные терзания… Со дня на день Игорь собирался ехать к Валерке — адрес-то он помнил. Потом написать. А потом прошло столько времени, что и неудобно стало. Пока Валерка его сам не нашел.       Стало гадливо смотреть на знакомую рожу в зеркале. Как предатель на допросе. Игорь поспешил закончить утренние процедуры, наскоро натянул на себя майку и домашние штаны и вышел из ванной.       Собирать диван-кровать много времени не надо. Вот и Валерка закидывал последнюю подушку — осталось только застелить покрывалом. Валерка трясанул его в руках и, к гордости Игоря, пылевое облачко в воздух так и не поднялось.       С улицы грохнул детский гомон, будто кто-то выкрутил регулятор громкости на максимум. Игорь машинально глянул в окно: там, прямо мимо него, как знамя победы, проплыл алым флагом воздушный змей — дядь Гена осуществил задуманное. Змей был не слишком и ровный и, по виду, переживал не первую молодость, но тем искушеннее было его стремление к небу.       — О, смотри, — Игорь кивнул на окно, будто за ним поднимается настоящее знамя.       Но Валерка, несмотря на его любовь к знамени, смотреть не спешил. Обернувшись, Игорь заметил, что тот уже склонился над диваном, уперевшись в него кулаками. Валерка не двигался, глаза его были закрыты, и живот резко-резко ходил вперед-назад. Тело стало стремительно краснеть: сначала до розового, потом до густо-красного. Страшно, напряженно Валерку согнуло в коленях.       — Валерка! Ты чего? — Игорь одним прыжком оказался рядом.       Лицо у Валерки словно обдали кипятком. Он закусил губу, зажмурился, будто ему больно. Внутри Игоря все рвануло вниз. Не зная, что еще сделать, он схватил Валерку за плечи. Мол, я с тобой. По инерции тряханул. Голова Валерки мотнулась. Тело, будто почувствовав опору, ослабело и стало заваливаться на бок.       — Валер! — сердце до боли стукало в горле. Игорь изо всех сил вцепился в чужие плечи. — Погоди, сейчас врача вызову! — и дернулся в коридор.       — Не надо… — лицо Валерки чуть расслабилось, веки перестало морщить. — Так бывает.       Сделав медленный глубокий вдох, Валерка потянулся к напряженным пальцам Игоря.       — Помоги до ванной дойти.       — Ага, ща… Ща, Валер.       Перехватив Валерку подмышки, Игорь потянул его в нужном направлении. Валерку пошатывало, но ногами он перебирал сносно. Дойдя, он с клонился над раковиной, вывинтил синий кран на полную. Вода угрожающе зашипела. Игорь, не спрашивая, стянул с чужого носа очки.       Валерка долго плескал в лицо холодной водой — пока у него не посинели пальцы. Вода как-то слишком сильно пенилась, убегая в недра водопровода. Наконец, Валерка приобрел бледноватый, но вполне себе человеческий оттенок. Он выпрямился, и только сейчас Игорь позволил себе ослабить хватку — руки от напряжения успели затечь, и теперь кололись иголками.       Валерка, высвободившись, присел на край ванны и устало прислонился головой к бельевой колонке. Мокрые ресницы неровно подрагивали.       — Не кипишуй, Игорь, — не открывая глаз, велел Валерка. — Просто термоневроз. Ничего страшного.       Как же — ничего страшного! С каких пор людям нормально за секунду «закипать» градусов до сорока?       — Пойдем, нормально присядешь, — глядя в пол, пробормотал Игорь.       Он дотащил Валерку до кресла — тот шел уже вполне себе уверенно, но Игорь все равно не спешил его отпускать. В голову некстати запрыгнуло воспоминание, как Валерка уже болтался у него на руках, как мокрый щенок.       Тогда тезка Максим зашвырнул его, брыкающегося, в воду, лишь бы не упасть самому. Валерка сразу ушел под воду — глубина все же не лягушачья. И Игорь, не раздумывая, прыгнул следом. Несмотря на то, пиявцев было четверо, а их всего двое. И тогда у Валерки, толком не умеющего плавать, как и сейчас колотилось сердце. Живое. Быстрое. Игорь тогда не думал. Просто притискивал к себе перепуганного Лагунова. А Лагунов цеплялся за свои очки. Это сейчас они ему будто и не нужны — так и торчат в руке Игоря.       Тогда Игорь не трусил. Потому что не думал. Сейчас же мысли не давали покоя.       Минут через десять Валерка окончательно пришел в себя. Поднял на Игоря умные глаза, забрал у него очки и без запинки отчеканил:       — Не пугайся. Это была обычная реакция нервной системы, характерной для периода роста. Организм, еще не адаптированный к изменениям обмена веществ, так справляется с энергетическими перегрузками.       Игорь собирался уже сказать, чтобы не молол чепухи — у Игоря вообще-то тоже период роста был, а хрени такой не было. Это может, и не показатель, но учитывая все обстоятельства… Но наткнувшись на серьезный, почти просящий взгляд Валерки, Игорь решил сделать вид, что поверил.       Дальше пошло обычное утро, плавно перетекающее в день. Светка возвращать моток так и не вернулась, да и зачем он нужен. Валерка что-то рассказывал, но Игорь слушал в пол-уха.       Игорь Александрович, вожатый четвертого отряда, был взрослым. Особенно для мальчишки-семиклассника. Мальчишка ему доверял. Иеронову не доверял, сразу его заподозрил (и, как оказалось, правильно), а Горь-Санычу поверил сразу. Признал в нем героя, не стал даже сомневаться в его плане. Обрадовался, по-настоящему обрадовался, когда и ему нашлось там место. Думал, наверное, какое классное приключение у них получится. Мечтал, как потом будет рассказывать всамделишную страшилку, как они с вампирами воевали. Никто бы не верил, но уж Лагунов знал бы правду. А Горь-Саныч его так подвел… Пусть сколько хочет доказывает, что вины Игоря тут нет — во всем, что происходит с детьми, виноваты взрослые. Взрослые и должны нести ответственность. И исправлять ошибки.       Мысль будто давно ворочалась в голове, но только сейчас оформилась.       «Не может он отказать, если кто его крови попросит».       — Валер, я… — грубо перебил он Валерку прямо посреди слова.       Валерка будто нюхом почуял. Взвился, глаза дурные стали. Подскочил к Игорю и, не дав продолжить, так вмазал раскрытой ладонью по губам, что у Игоря заломило в зубах.       — Не надо! — отчаянно выкрикнул он.       Поняв, что Игорь не сопротивляется, чуть ослабил хватку, но так и не убрал ладони, продолжая закрывать ему рот.       — Я тебе не позволю, — вкрадчиво, не моргая начал он. — Мне по-другому было невозможно. Тебе так не надо. Я себя контролирую. Мне это несложно.       Игорь на всякий случай кивнул и убрал Валеркину ладонь от лица.       — Ты же сам говорил, что можно перестать быть стратилатом. Надо только найти способ.       — Вот мы его и найдем, — с нажимом ответил Валерка. И безапелляционно добавил. — Так.       — Валер…       — Опять решил на амбразуру кинуться?! — Валеркин голос вдруг вздрогнул. — Жалеешь меня, потому что я маленький. Или потому что ущербный? А я бы справился тогда, Игорь. Справился бы…       Валерка вдруг опустил голову, будто собирался заплакать — чего-чего, а слез его Игорь еще не видел. Даже один на один с вампирами мальчишка держался…       Игорь подавил тяжелый вздох и неуклюже коснулся Валеркиной макушки.       — Ты и так справился, — тихо произнес он. — И я тоже справлюсь. Я же говорил, что я с тобой. Я тебя не брошу, Валер. Но ты в этом один не должен быть. Давай лучше вместе. Ну, ты себя-то на мое место поставь. А ведь будто соскочил. Думаешь, мне это радостно? Приятно себя таким ощущать? Или ты меня не берешь, потому что я большой?       Валерка сдавленно хихикнул и поднял лицо. Глаза были сухими, и Игорь облегченно выдохнул.       — Игорь, только давай честно. По-настоящему, как тогда.       Игорь картинно развел руками — о чем, мол, разговор. И задумался. Валерка говорил, что что-то теперь знает. Как делать лучше. Значит, и Игорь узнает — баб Нюра говорила, что пиявцы как единый организм. А он ведь не забыл свою мечту: посетить Стоунхендж, посмотреть на пирамиды… Студенту-филологу за железным занавесом это как до северного полюса доплюнуть. А стратилату?.. Можно же наверное приподнять железный занавес? Или совсем его сломать? Хуже уже вряд ли будет.       Впрочем, это только часть его соображений. Не самая большая. А самая большая сидит сейчас перед ним. И смотрит, как молодой Чапаев на Красную армию.       Игорь подмигнул Валерке. Нормально все будет. Он взрослый. Он разберется. Самоуверенности Игорю не занимать.       Лица Валерки коснулась слабая улыбка. Игорь Саныч, как и обещал, его не бросит.