Школьные годы, мать его, чудес

      Снег уже сошёл. Только недавно ледяной январь кошмарил Беллвуд, а теперь город нежится под тёплыми лучами мая.       После нескольких выговоров Дэйв был нем как рыба. Больше никаких плевков и оскорблений в сторону школьного изгоя. Больше никаких издёвок и тупого сарказма в сторону Джерри. Ему только и оставалось, что гневно коситься на последнюю парту первого ряда, стискивать зубы до скрипа и тяжело вздыхать. Они оба опозорили его перед всем классом. Они оба опозорили его перед Мэдисон. Но ещё одного визита к директору не выдержало бы сердце его матери - единственная причина, связывающая его язык смирительной рубашкой.       Дэйв влюблён в Мэдисон или просто хотел заполучить её после выпускного бала. А Мэдисон крутила задницей перед баскетбольной командой, заигрывала и флиртовала с каждым. Перешёптывалась с блёклыми подружками, откидывала волосы назад и выставляла на весь мир глубокое декольте. Хлопала накладными ресницами перед Айзеком, надеясь на удовлетворительную оценку за проверочную.       Гвен Теннисон окончательно и бесповоротно утратила значимость в глазах Альбедо. Она могла пройти прямо перед его носом или якобы случайно задеть плечом, а тот и не думал поводить блядским глазом. Хотя год или два назад, да даже в сентябре Альбедо не упускал ни единого зрительного контакта. Сцепившись взглядами, парень ухмылялся, закусывал губу и посылал рыжей воздушные поцелуи и смеялся с её растерянного, напуганного, пренебрежительного лица. Гвен было странно видеть "близнеца" своего брата в компании девушки в чёрной кожаной одежде и их лобызания на подоконнике. И странно ощущать необъяснимую злость за отсутствие внимания к её важной персоне.       Три учителя - Айзек, Салли, Луис - не могли налюбоваться "хорошим мальчиком". На их глазах он превратился из разлагающегося зомби в целеустремлённого человека. Альбедо перестал говорить о том, что его счастье заключается в одной лишь смерти, как он ждёт встречи с ней за ближайшем поворотом, на перекрёстке, на пустой улице под покровом ночи или в собственной постели. Нет. Он станет великим инженером. Он станет учёным и лауреатом Нобелевской премии. Учителя с упоением слушали о его планах на ближайшее будущее: о жизни в большом городе, о поступлении Калифорнийский технологический институт, о возможной работе на время обучении и о заметном прогрессе в психотерапии. Скоро он получил долгожданное заключение о полном выздоровлении.       Айзек без лишних уговоров открыл отдельный счёт для Альбедо и переводил на него все деньги, которые парень приносил ему из недели в неделю: честно заработанные и те, что удавалось выпросить у опекуна под предлогом на покупку сигарет, еды и походы со своей девушкой в кофе, галереи и другие развлекательные площадки. Ричард бурчал, но всё же выделял племяннику несколько сотен баксов.       И без ведома "отшельника" Айзек вместе с Салли и Луисом подкидывали на счёт небольшие суммы с зарплаты и премий. По их расчётам к окончанию школы отложенных денег должно хватить на первые полгода жизни в новом городе.       Альбедо быстро нашёл общий язык с Виктором. А Виктору полюбился Альбедо. Школьный изгой всё чаще стал появляться в доме Уэйев в качестве гостя. Его приглашали обеды с ужинами, позволяли проводить в имении все выходные. Кот Тиша встречал его на входе, тёрся о его длинные ноги и просился на руки. Беловолосый никогда не отказывал ему в ласке.       И Джерри тоже не отказывала в ласке и заботе Альбедо. Он бы никогда не подумал, что обычные прикосновения принесут ему удовольствие, равное страстному сексу. Альбедо любил, когда после душа Джерри расчёсывала его волосы, дотрагивалась до шеи, до плеч. Альбедо любил лежать на её острых коленях, любил её нежные пальцы, перебирающие белые пряди, её хриплый шёпот. Альбедо любил засыпать с ней в обнимку, прижавшись вплотную. Альбедо любил её странный смех, больше похожий на симбиоз скрипа ржавой двери, пищания гиен, свиста чайника на плите и кваканья жабы. Альбедо сам смеялся. Это была истерика для двоих.       -А я всё думал, - парень пытался говорить сквозь слёзы, - где в тебе подвох.       Уже болели животы, покраснели лица, они задыхались, но никак не могли остановиться. И уже забыли, что их так развеселило и какая шутка прозвучала и из чьих уст.       По просьбе Джерри Альбедо согласился научить её играть на рояле. Он предполагал, что процесс перерастёт в юмористическое мероприятие, и его предположения оказались верны. Обучение строилось по следующему алгоритму: он исполнял короткую партию, она повторяла за ним, а затем уже следовали объяснения, почему нужно нажимать конкретную клавишу, а не ту, которую хотелось.       -Смотри, дальше у тебя синкопа, - говорил беловолосый, глядя на ноты.       -Ты человек-рентген? - Джерри с вытаращенными глазами покосилась на парня. - С одного взгляда можешь поставить диагноз? Я умру послезавтра? -А-а-а-а-а-а!       Полупрозрачная тварь с его лицом обычно в такие моменты раскладывалась на светлом диване напротив рояля и без энтузиазма просматривала утренние газеты или журналы, оставленные Виктором на кофейном столике. А сейчас она свалилась на пол, запищала, заскрипела, заверещала чайкой.       -А вот это было хорошо!       Альбедо зажмурился, задёргал плечами, захихикал.       -Синкопа - это когда надо нажимать не там, где ты нажимала последние пятнадцать минут, - он не стал грузить её маленькую голову описанием музыкального термина.       -Ну и нахер мне эти три листа тогда! - Джерри махнула рукой на ноты и выжидающе смотрела на беловолосого, который уже давился от смеха. - Ай, бля, всё, до свидания, - снова махнув на ноты, девушка направилась на кухню за кружкой кофе. - Синкопа твоя пошла в сраку сразу же. Я отказываюсь.       Но не все их совместные вечера в имении проходили в лютой истерики. Иногда они просто лежали на кровати в полной тишине, обнимая друг друга, иногда пели песни "Оменов", иногда зависали за игрой в гоночки на приставке, а в хорошую погоду прогуливались по Беллвуду: они не ограничивались набережной, они гуляли по центру, нарезали круги по парку и уходили на другой край города, чтобы полюбоваться закатом или не спали ночью, чтобы в ранние часы встретить розовый рассвет с балконы с кружкой кофе в руках или сигаретой в зубах. Джерри всё реже напрягала Тома. После школы - обычной или художественной - пара добиралась до имения пешком.       Альбедо чувствовал себя счастливым, живим человеком. Но досадная помеха в виде мрачной галлюцинации не позволяла ему радоваться долго. "Демон" капал на мозги, действовал на нервы своими требованиями придумать уже, наконец, план "Как красиво нарисовать съебастьяна в Лос-Анджелес".       Когда беловолосый ночевал дома, они пытались придумать хоть что-то. Но ничего разумного и логичного не выходило. Все сводилось к тому, чтобы во сне задушить опекуна подушкой или подсыпать в водку смертельную дозу слабительных. Нелепая и унизительная смерть. Что может быть хуже? Однако Альбедо хотел сохранить дядя жизнь ради того, чтобы тот все будущие годы провёл в одиночестве и страданиях, в сожалениях о плохом и местами жестоком обращении с племянником. Идея неплохая, только алгоритм действий отсутствовал. А вот полупрозрачный "Я" настаивал на радикальных действиях: забить, убить, утопить, порвать голыми руками. Они никак не могли договориться и прийти к общему знаменателю. Так что же им делать?       Пока школьному психу удавалось утаить от Джерри горькую правду. Пока. Ведь время предательски изменило вектор и переметнулось из союзника в противника. До экзаменов и выпускного оставались считанные недели. И скрывать бушующее беспокойство и нервозность под каменной маской похуиста становилось всё сложней. Джерри видела его переживания и тяжёлый взгляд в пустоту, а Альбедо прикрывался недосыпом из-за долгой увлечённой игры в онлайн-игры и усталостью после работы. Он пообещал самому себе уберечь девушку от блевотных реалий его мира: о сошедшего с разбитого зеркала отражения, что не покидало его уже тринадцать лет, о пьянице-дяде, который лизал жопы в опеке и психиатру, лишь бы удержать мальчика рядом с собой ещё на долгие годы, и о том, что понятия не имеет, как вылезать, выползать и выплывать из бездонного озера дерьма.       Что делать? Что делать? Что делать? Что делать? Что делать?       Однако план созрел неожиданно. Родился буквально за секунды. И обошёлся в очень большую цену...       В тот день Джерри выглядела неважно: её кожа всегда была бледной, а отсутствие макияжа лишь придавало болезненности; девушка казалась вялой, словно огурец после микроволновки, мало разговаривала, постоянно зевала и тёрла глаза. Альбедо хватило одного взгляда, чтобы понять, что его любимый человечек подхватил простуду и игнорировал её слова о недосыпе и нормальном состоянии.       -Милая моя, у тебя температура, - парень прикоснулся тыльной стороной ладони к её лбу. - Погуляла вчера в новой курточке? Тебе надо дома отлежаться хотя бы пару дней.       -Я хотела тебя увидеть, - в очередной раз отмахнулась Джерри, зевая в кулак.       -Я никуда не денусь.       Альбедо даже не подозревал, как сильно он заблуждался в собственном утверждении. Он понял это только спустя пару часов.       Проводив Джерри до машины и передав её в надёжные руки Тома, он отправил её домой и сказал, что позвонит ей или напишет вечером. Предупредил Айзека, что сам уходит с уроков, ибо в школе ему больше нечего делать. Альбедо решил сразу же зайти в кафешку, отработать свою смену и чувством выполненного долга идти домой. Опять закрыться в своей комнате и до кромешной ночи засесть за игрой в "Контру". Однако за пределами школьного двора он нос к носу столкнулся с "демоном". Тот кривился, дёргался, сжимал кулаки и тряс головой.       -Слышь, пацан, мне не по себе, - оскалился он.       -Брось, - хмыкнул Альбедо. Галлюцинация переживает за его девушку? Как мило. - Джерри оклимается к выходным. У неё обычная простуда.       -Я не об этом! - зашипел тот, кусая воздух. - Предчувствие у меня плохое.       -На счёт чего? - беловолосый нахмурился.       -Не знаю... Что-то не так.       Что-то не так... А что конкретно? Если для Альбедо небо выглядело огромным пузатым куском ваты над головой, то галлюцинации оно виделось багровым морем, с которого капала сгустками и драными ошмётками кровь. Ни один, ни второй не находили ответы. Сердце неприятно клокотало в груди и язык прожигал привкус меди и гнили. Во время работы ощущения притупились, но заявили о себе за порцией бесплатного обеда, а на подходе к дому заиграли с многократной силой. "Демон" призывал не заходить, уйти куда-нибудь, отсидеться где-то до густой ночи. Альбедо велел тому успокоиться и не нагнетать обстановку, хотя сам с трудом перебарывал накатывающие волны кипятка паники. Его отвлёк худой рыжий пёс радостным лаем. Он крутился у ног хозяина, принёс ему старый, пожёванный мячик, просил поиграть с ним. Беловолосый потрепал его по макушке, почесал за ушами и несколько раз кинул собаке мячик. Тот пищал от восторга, словно щенок.       -Мишка, - приговаривал Альбедо, сидя на прогнившем пороге, потягивая сигарету. Пёс лежал рядом, подставив морду под руку парня и в знак благодарности лизал его пальцы.       -Интересно, с собакой пустят на самолёт? - галлюцинация перебирала рыжую шесть на спине преданного друга. - Не оставлять же его наедине с этим хуепуполом!       -У Луиса свой дом, - печально протянул беловолосый, - оставлю Мишку на него.       Уже смеркалось. Ручка на входной двери будто обмазана слизью, а по деревянным доскам ползали многоногие трескучие жучки. Дом гневно смотрел на парня покосившимися окнами и щёлкал фасадом, словно волчьими клыками. Голые деревья тянули к нему когтистые лапы, а жёлтая трава нетерпеливо дожидалась шага назад, чтобы опутать худые ноги колючей проволокой и бросить на растерзание в зловонную пасть двухэтажного чудовища. И каждая клеточка тела содрогалась с немом крике и отговаривала человека переступать порог... Лучше бы он не игнорировал предупреждающие знаки.       Казалось, Ричард никогда не покидал своего дивана перед телевизором. И сегодняшний день не стал исключением. Они не здоровались друг с другом, а просто обменивались взглядами, если дядя ещё находился в состоянии повернуть свою голову на девяносто градусов. А сейчас он не просто обернулся, а даже убавил громкость футбольного матча.       -У меня кент работает в местном колледже, - вдруг заговорил опекун, - он тебя пристроит.       -Не надо, - буркнул Альбедо, проходя к холодильнику.       Там ещё должна остаться банка энергетика и припрятанный кусок колбасы. Беловолосый не планировал дискуссировать с дядей, а лишь хотел быстро заварить лапшу, оторвать кусок хлеба и, прихватив газировку с колбасой, запереться в комнате.       -Учится дальше не пойдёшь? - на пьяном лице приподнялись брови. - Работать будешь? - для него это лучший вариант. Больше денег - больше бухла, больше закуски, больше продажных женщин, готовых раздвинуть перед ним грязные ноги.       -Я буду учиться. Но не здесь.       -А где же? - похоже, план с прибавкой к пособиям по опеке провалился. А обучение в ином учреждении только принесло бы Ричарду хлопот: встать с дивана, помыться, выйти на улицу, общаться с людьми в пиджаках из приёмной комиссии, предоставлять им заранее подготовленные фальшивые справки о состоянии здоровья своего племянника и умалчивать о вынужденной психотерапии. А зачем ему тратить силы и время, когда можно открыть очередную бутылку пива и орать на кривоногих футболистов.       -В Лос-Анджелесе, - слова сорвались с губ прежде, чем он успел их обдумать. "Демон" запищал, лихорадочно показывал кресты руками. С другой же стороны, пора дать понять дяде, что Альбедо - тоже человек, а не какая-то там золотая жила и размере трёх тысяч долларов каждый месяц.       Истошный смех раздался эхом по первому этажу дома.       -Ну, да, ну, да, мечтай, опёздол, - пренебрежительно бросил опекун.       -Я не шучу, если ты не понял, - а беловолосому было вовсе не до смеха. Он серьёзен как никогда раньше.       -Даже не думай. Ты никуда не поедешь! - Ричард подорвался с дивана и приблизился к парню. Он злостно хмурился. Стеклянные зрачки бегали по худому лицу и избегали кровавых глаз.       -А мне твоё разрешение не нужно, - огрызнулся Альбедо и оттолкнул опекуна подальше от себя. Не хотел, чтобы чистая одежда за секунды пропиталась вонью перегара и немытого неделями рыхлого тела.       -Ты, походу, забыл, кто тебя ебёт и кормит!       Мужчина пошатнулся и моментально озверел. Уже эхом разносился не его смех, а удар тяжёлой пощёчины. Однако Альбедо не относился к числу тех, кто стал бы подставлять вторую щёку. Он улыбался. Лицо исказила кривая улыбка, а адские глаза безумно горели в почерневших глазницах. Захотел помериться силами? Значит, будь готов получить сполна. Жёсткие костяшки сильно впились в раздутую щёку, заставив дядю потерять равновесие и завалиться на спинку дивана. Но тот быстро пришёл в себя и вновь бросился на парня с кулаками.       -Как эта тёлка на тебя повлияла, - процедил он сквозь зубы.       -Я предупреждал, паскуда, не называть её так!       Альбедо этого не простит. Никогда не простит и не забудет. После удара ногой в живот должен был последовать удар по лицу, но не вышло. Опекун перехватил руку, резко вывернул её и схватил парня за горло. Толстые пальцы смокнулись на жилистой шее, перекрывали воздух и откинули юное тело к столешнице. Цапнули за волосы и приложили виском о тупой край.       -Бросай её, понял меня! - рычал опекун.       -Отсоси, - смеялся Альбедо. Безумно. Истерично. А "демон" орал до боли в связках:" Выпусти меня! Выпусти меня! Выпусти меня!". Ведь без него Альбедо проиграет. Пацан недостаточно силён, чтобы побороть такого крупного человека. А вот у него хватит сил, чтобы уложить эту мразь на лопатки и превратить его лицо в фарш с разбитым черепом.       -Бросай, я сказал, - мужчина снова ударил парня головой об стол и швырнул на пол.       -Нахуй пошёл, - он продолжал улыбаться.       Сочащаяся из носа и виска кровь растекалась по лицу, огибала растянутые губы, окрашивала зубы и капала на пол. Из кулака вылез средний палец прежде, чем последовал последний удар - ногой в лицо. Достаточно сильный, чтобы беловолосый потерял сознание.       Когда подростковое тело перестало дёргаться, издавать звуки и подавать хоть какие-то признаки жизни, Ричард устало прислонился задницей к запятнанной столешнице, схватился за сердце, бессильно борясь с отдышкой.       -Вот жешь ублюдок неблагодарный.