Отличница

— Андреева, останьтесь на пару минут, пожалуйста, — Артём Сергеевич небрежно кивает в сторону своего стола, а я, прижав покрепче папку с рефератом к груди, испуганно округляю глаза и сглатываю. Его голос пробирает до мурашек, тон не терпит возражений. Весь он — сила и власть, которым хочется подчиняться. А может, я просто сошла с ума от безответной любви и похоти, охватывающей тело каждый раз, когда смотрю на него? — Х-хорошо. Аудитория быстро пустеет. Последняя пара, студенты хотят как можно скорее вернуться к своим делам и заботам. Кто-то спешит на встречу с друзьями, другие боятся опоздать на маршрутку, чтобы поехать на выходные к родителям. Остаемся только я и преподаватель. По которому я теку сохну больше года, и быть с ним наедине кажется самой настоящей пыткой. Чувствую, как от волнения начинают дрожать колени, поэтому спешно усаживаюсь за первую парту, стоящую прямо перед преподавательским столом, складываю руки на груди. Подумав, сжимаю еще и бедра, ощущая, как липкая влага постыдно увлажняет промежность. Сглатываю. — Лиза, я хотел бы поговорить по поводу предстоящей конференции, — тихо произносит Артём Сергеевич, устраиваясь в кресле напротив. — Думаю, вы понимаете, что нам предстоит очень много работы. Возможно, даже придётся встречаться вне стен университета. Что я и хотел вам предложить. Как вы на это смотрите? Как я смотрю? А? Куда? Часто моргаю, пытаясь понять, о чем говорил преподаватель. Но я не слушала. Зависла, самым наглым образом рассматривая его идеальное лицо с большими серыми глазами. Вот дура. — Лиза, я понимаю, у вас есть личная жизнь и все такое, но мне бы хотелось завершить проект как можно скорее, чтобы и у вас и у меня осталось время на подготовку к выступлению. Делать все в последний момент было бы весьма опрометчиво. — Да, согласна, — киваю, стараясь не пялиться на выступающие вены на его руках и представлять, как эти сильные грубые пальцы впиваются в округлости моей груди, сминая, теребя соски и поглаживая. И зачем только он закатал рукава этой чёртовой рубашки?! Но как она ему идёт, боже. Безумно хочется узнать, что же находится под этой явно лишней сейчас одеждой. Наверняка он сложен, как Аполлон. Это и так видно по внушительным буграм мышц, обтянутых чёрной тканью, но… Черт возьми! — Если вам будет удобно, мы могли бы встречаться после пар, скажем, часиков в семь у меня дома. Я живу рядом с университетом. К тому же у меня есть все необходимые материалы. Никому не придётся таскать тяжёлые учебники и прочее. Так что скажете? …а потом он усаживает меня прямо на преподавательский стол, смахивая документы на пол. Целует в шею, пока я перебираю его тёмные волосы и стону от удовольствия. Кусаю за нижнюю губу, оттягивая, а он рычит, больно сдавливает мои бедра своими сильными руками, пробирается пальцами под подол юбки… Что-то мокрое капает на грудь, и я вздрагиваю, понимая, что все это время сидела с открытым ртом. А на блузку мне упали мои же слюни. Пиздец. — Андреева, вы в порядке? Уснули, что ли? — Артём Сергеевич еле сдерживает смешок, пока я покрываюсь красными пятнами и не знаю, куда деть глаза. Какой позор! — Лиза, вы, видимо, переутомились. Думаю, стоит отложить наш разговор до завтра. Собирайтесь. — Куда? — так и не смея отнять взгляда от поверхности стола, изрисованной корявыми граффити, спрашиваю еле слышно. — Отвезу вас домой. Мужчина поднимается, о чем свидетельствует легкий скрип ножек по паркету, а потом на меня ложится высокая тень, и насмешливый голос раздаётся над головой: — Андреева, просыпаетесь. — Да-да, — бормочу, хватая со стола свою папку, и вместе с преподавателем направляюсь на выход. Артём Сергеевич галантно открывает дверь, пропуская меня вперёд. Задерживаюсь на долю секунды, незаметно для мужчины втягивая ноздрями головокружительный аромат его одеколона. Возбуждающий, пьянящий. Колени дрожат. Облизываю пересохшие губы. Артём Сергеевич вдруг хватает меня под локоть, останавливая. Открываю рот, чтобы спросить в чем дело, но мужчина неожиданно склоняется прямо к моей макушке, зарывается носом в волосы и шумно втягивает воздух. Цепенею, не в силах пошевелиться. — Ч-что вы делаете? — Персик и ваниль? — Что? — Ваш шампунь. Персик и ваниль? Сглатываю, лихорадочно вспоминая состав безымянного шампуня, который сегодня утром брала у соседки по комнате. По голове, словно оголтелые, носятся мурашки, расползаются по шее, неся за собой жар. — Наверное, — наконец отмираю, чувствуя, как мужчина все глубже зарывается носом в мою растрепанную шевелюру и громко дышит. Его ладонь обжигает кожу. Совершенно идиотская ситуация, если подумать: я растерянная и жутко возбужденная стою в дверях аудитории, пока преподаватель, как какой-то извращенец, нюхает мои волосы. Но мысли быстро уплывают далеко-далеко, оставляя внутри черепной коробки только блаженную пустоту. Судорожно выдыхаю через рот, наслаждаясь прикосновениями мужчины. Мышцы слабнут, заставляя колени все сильнее подгибаться. — Лиза? Поднимаю затуманенный взгляд на Артёма Сергеевича. Он слегка поджимает губы, смотрит прямо в глаза, изучая, сканируя, словно пытается забраться в голову. А потом подтаскивает меня еще ближе, громко хлопая дверью за моей спиной. Вздрагиваю. Делаю неуверенный шаг назад, упираясь лопатками в лакированное дерево. — Прости, Лиза, все это время я держался, как мог, но твой запах… — преподаватель шагает вперёд, окончательно впечатывая меня спиной в дверь, и прижимается своей грудью к моей. — Наверное, я сошёл с ума… Но я так хочу тебя. — Бери, — шепчу, почти задевая мужские губы своими. Дыхание сбивается. В глазах темнеет. Тяжело дышу, ощущая сначала почти невесомое касание пальцев к шее, а потом его губы накрывают мои, подчиняя. Таю, медленно сползая по двери на пол. Меня лихорадит, трясёт, я горю. Сильная рука вцепляется в талию, надёжно прижимая мою ослабшую тушку к горячему мужскому телу. — Какая же ты сладкая, — хрипит мужчина, не прерывая поцелуя. Язык врывается в рот, сталкивается с моим в танце безумия. Стону, чувствуя неведомую ранее смелость, и жадно вцепляюсь в ткань его рубашки, потянув Артема на себя. — К черту условности! Я хочу тебя прямо здесь и сейчас. Слова преподавателя не сразу достигают центра мозга. Только после того, как он задирает вверх мою футболку, и я позволяю Артёму Сергеевичу стащить вещь через голову, наконец, приходит осознание. Это не сон! Боже!.. — Ах, — стон срывается с губ, пока мои пальчики ловко справляются с пуговицами мужской рубашки, а его касаются внутренней стороны бедра и настойчиво скользят под подол короткой юбочки. Не столкнувшись с преградой в виде трусиков, Артём Сергеевич удивлённо отстраняется и выгибает бровь: — а ты, оказывается, плохая девочка, Лиза? — А ты проверь и узнаешь, — кусаю мужчину за мочку уха. Хочу сказать что-то ещё, но тут его пальцы проникают меж влажных складочек, и я громко всхлипываю. — Мокрая, развратная, сладкая… — довольно шепчет он, надавливая подушечкой пальца на клитор. Дрожу, царапая его спину прямо через ткань так и не снятой рубашки, закатываю глаза от удовольствия. — В тихом омуте… — Заткнись и трахни меня наконец, — рычу. Покрываю шею мужчины поцелуями, поскуливаю, пошло стону. Он прав. Чертовски прав. Только вот в этом омуте совсем не те черти, которых он ожидает увидеть. Мои черти намного страшнее. Безумнее. И он просто ещё не знает, куда попал. Но я это исправлю.