War of hearts

Ночью ей снился кошмар. Пожар в Цинтре. Жаркий, обжигающий нос и глотку воздух, пропитанный едким запахом горящей плоти. Она видит себя маленькой девочкой, прижавшейся к мертвому телу, всю в грязи и копоти. Видит себя раздетой, зажмурившуюся, и пищащую от каждого прикосновения руки. Видела кровь, смерть друзей и отрубленные головы. Видела и ярко ощущала стальной ошейник на шеи и поводок.Банарт, словно дух вышел из неоткуда и ударил ее по лицу. Она покачнулась, а он ястребом кинулся на нее, схватил за горло, предплечьем прижал к себе. Она всего лишь маленькая девочка. Запустил ей руку в волосы на затылке. Цири дернулся головой, охотник лишь ощерился. Проехал рукой по плечу, груди, грубо схватил за промежность. Потом отпустил, толкнул так, что она сползла по стене. И бросил ей под ноги меч. Ее Ласточку. - Я бы предпочел на арене. Как финал множества превосходных представлений. Ты помнишь, милочка. Ведьмачка против Лео Бонарта. Голова шла кругом, а щека почему-то горела. Горло сдавливал ошейник, отчего она чувствовала себя опустошенной, потерянной. - Ну, же! – мужчина пнул в живот острым мыском ботинка, чтобы поторопилась. Она подчинилась, вытянул меч из ножен, снова ощутила его тяжесть - Я думал, что мне достаточно будет натешиться видами тех процедур, которые готовит для тебя Вильгефоц. Я ошибся, змея. Я хочу почувствовать, как твоя жизнь стекает по моему клинку. Ты моя и умрешь моей, пока чародей делает фарш из твоих ведьмачьих спасателей. Затем вся картинка изменилась. Она бежала, бежала по широкому длинному коридору, сопровождаемая мертвыми взглядами алебастровых канефор. « Ну все. Это Бонарт. Мне конец» Развернулась и одеревенела от ужаса, увидев знакомый черный шлем, украшенный крыльями хищной птицы. Позади – Бонарт. Впереди – он, демон. - Боишься меня¸Крысиха? – услышала она голос. «Дерись. Сражажайся. Я верю в тебя» , - совсем рядом послышался другой. Она не видела лица, даже общих черт хозяина голоса, но она знала, где-то в подсознании, что он не враг ей. Цири встала в боевую стойку. Широко расставила ноги, повернулась к Бонарту боком. Подняла гарду на уровень скул. Одной рукой стиснула рукоять, три пальца другой положила на ее головку. - Нападай, - холодно произнесла ведьмачка. - Думаешь, все так просто? Ты же помнишь, что надо сказать, чтоб потеха началась. - Знаю. Девушка повернула голову на миг. Из-за колонны вышел другой, видимо тот, что поддерживал ее, верил. Кожаная куртка, меч за спиной, змеиные глаза горят янтарем. И волосы…темные как ночь, Почему они темные. Цири была уверена, что они должны быть цвета молока, мягкие, и не послушные. « Вперед», – проговорил брюнет, но его видела и слышала лишь Цирилла. - Ну, так говори. - Музыка, - княжна почувствовала, как ненависть сдавила ей горло, - Играй! - Играй! Играй! – взревел ловец наград. - А ты знаешь, Крысиха, что я знавал твою черноволосую мамашу-ведьму. Тогда в замке Вильгефорца. Ты знаешь, что такое двимерит? Так же я поступлю с тобой, и ты будешь податлива, как мартовская кошка. Цири распахнула глаза. Она чувствовала, что прижата к чьей-то груди и завернута в теплый плащ. Девушка попыталась пошевелиться – тщетно, зато мужчина сразу же почувствовал, что она очнулась. - Caedmil! Проснулись, Высочество? Как спалось? – произнес мягкий баритон с легким акцентом. - Отпусти меня, нильф! Или, клянусь, я убью тебя. Нильфгардец беззвучно засмеялся, Цири почувствовала, как трясется его грудная клетка даже через доспех. - Мне говорили, ты умна, Цирилла. - Не называй меня так. Не люблю. «Сказали? Кто сказал?» – пронеслось у ведьмачки в голове. Ее застали врасплох, знали, где она, что одна. У них был информатор.. Но кто? Как им удалось ее вычислить. Сероволосая огляделась насколько позволял поворот головы: болотистая местность, обширные трясины, иссечённые реками. Святая Мелитэле, она знала эту местность, знала реки Вельду, Лету и Арету. Она помнила, как давно, словно тысячу лет назад, оказалась здесь сломленная, раненная. Ее сердце пропустило удар или два. Судьба видимо смеется над ней. Ее спутник неожиданно скинул ведьмачку, и та больно ударилась о землю. Шесть солдат их отряда разбивали лагерь вокруг. - Прошу прощения, княжна. Я не часто общаюсь с высокопоставленными леди. - Я не «княжна» и не «леди», - огрызнулась Цири и сразу вскочила на ноги, не смотря на ноющую боль в копчике. - А кто? Ведьмачка? – дразняще переспросил брюнет с кошачьими глазами, имитируя голос девушки. Вышло довольно паршиво. - А ты так любишь своего императора или боишься, черный? Когда ведьмаки стали подлизывать империи. Ах да вы себе продажны, как девы Ночи. Снова сдавленный смех-издевка. - Что бы сказал на это папочка-Весемир? И кстати, как я могу общаться с леди будучи не представленным. Киллиан из Виковаро, ваш покорный слуга. Имя старого ведьмака и осведомленность врага на мгновение выбили из цинтрийки дух. Все давние страхи и боль, что таились в глубине ее души, вдруг захватили ее всю. - Заткнись! Ты не имеешь права говорить о нем, приблуда. На лице брюнета смешанные чувства, девушка воспользовалась моментом, сделала подсечку, и темноволосый ведьмак с мокрым шлепком упал в грязь, затем перекат, и ее Ласточка теперь у нее в руках. Цири выставила на изготовку меч. Серкан усмехнулся. - Это у тебя что ножик? Не порежься, княжна. Цирилла сделала выпад. - И не тычь в меня своей зубочисткой. Закружившись в пируете, она атаковала. - N’ees tedd a thu. Снова атака. Ведьмак уже стоял в оборонительной позиции, блокируя ее удары. На его губах заиграла улыбка. Он смотрел в ее зеленые глаза, и в них бушевало море. Один ее выразительный взгляд, и что-то очень странное поднялось у него в груди, один грозный взгляд, и Нильфгардец понял все без слов. А чего ты ожидал? Девочку из Цинтры? Запуганную, сжимающуюся от любого прикосновения? Я Львица. И помилуйте боги того, кто встанет у меня на пути. Остальные бросили разбивать лагерь, обнажив мечи, бросились на помощь командиру. - Стоять! – произнес брюнет, и его голос, как гром среди ясного неба. – Я сам с ней разберусь. Ведьмачка расслабилась, и соперник воспользовался моментом, зашел ей за спину, скрещивая клинки у ее груди. Цири стояла, не в силах пошевелиться. За спиной ведьмак, а впереди- скрещенные клинки. - Зря поддалась. - Dyaebl aep arse, - глухо произнесла девушка. - Высочество и так выражается. Лишь немного повернув голову, княжна заметила шрамы на его лице. Почувствовала запах трав бербеки и краснолюдского спирта – Кошка. Девушка выскользнула из хватки, снова атаковала. Железо звенело, и его рев расходится по болотам. Тело как всегда работало само, инстинктивно уходя от опасности и нанося удары. И танец на клинках нравился ее оппоненту, он наслаждался каждым новым па. .Казалось, он предугадывал каждый шаг Ласточки, а потом резко развернулся и с силой ударил по мечу соперника, расколов его надвое. Пепельноволосая упала на колени к осколкам своей драгоценности. Слезы едва ли не хлынули из глаз. Это было единственное, что у нее осталось от Геральта. - Ni'ateip. Так я и думал. Цинтрийка зарычала и с яростью бросилась на ведьмака, словно кошка. Повалив его на траву, она крепко сжала его бедрами и ударила по лицу со всей силой, на которую только была способна. Послышался хруст, а на подбородок брюнета хлынула кровь. Ведьмачка задыхалась от ярости и годования, а мужчина смеялся, новый удар, Киллиан перекатился и прижал девушку к земле. - Очень хорошо, девочка. Я думал ты совсем размазня. - Отпусти, bloede! Научи меня твоим приемам. - Я тебе не папочка. Я не тот ведьмак. Цири дернулась, но хватка была крепкой. - Хорошо, в тебе есть потенциал. Не разбазарь его. Цири подползла к сломанному мечу и собрала его в тряпочку, как самое дорогое сокровище.

***

Геральт сидел на стуле, положив скрещенный ноги на соседний табурет. Под столом лежали выпитые бутылки каэдвенского стаута. Лютик легонько трогал струны своей лютни. - Знаешь, Геральт. Ты очень жесток с женщинами. Ты играешь ими, даешь надежды, а потом ломаешь. - Чья бы корова…- прохрипел Геральт, но бард словно и не слушал его, пробуя на вкус незнакомую ведьмаку мелодию. - Все слишком сложно. Чудовищ убивать легче. Поэт оторвался от своей игры и бросил взгляд на товарища. - Ты циник, свинтус, бабник и лжец. И ничего сложно, поверь, в тебе нет. И почему весь континент женского пола по тебе вздыхает. - Мучаюсь в догалках. Речь не об этом. - Как раз об этом. Не будь ты таким тупицей, ты бы схватил свое счастье и никогда не отпускал, но для тебя существует дорога, два меча за спиной и раздутое эго. Тебе повезло, тебя любит прекрасная женщина, любили прекрасные женщины, а ты нос воротишь. Я сделаю, то, что поклялся никогда не делать, обещал унести в могилу эту историю. Но иначе до тебя не достучаться. Бард тряхнул головой, и перо цапли в его шапочке игриво закачалось. Его тонкие и ловкие пальцы начали перебирать струны. Его сердце бешено стучало от выпитого спиртного и волнения. И когда ведьмак полностью ощутил напряженность друга, тот запел: Не проси меня петь о любви В эту ночь у костра, Не проси называть имена - Ты же понял все сам. Не сули за балладу неспетую Горсть серебра - Все равно эту тайну я, Странник, тебе не отдам. Его голос звучал звонко, мелодично и нежно. Геральт слышал, как в каждой строке чувствовалась боль и тоска автора. Лютик же не смел смотреть на спутника, словно он стыдился своих слов, чувствовал свою вину. Длинные ресницы так и трепетали, а пальцы умело перебирали струны. Слышишь - сказка лучом По скалистым скользит берегам, И Судьба затаилась, Растерянно нить теребя. Лишь холодные волны Все также бросалось к ногам, Только белые чайки Носились, о чем-то скорбя. Мужчина словно переживал в своей балладе давно пройденную и забытую историю. И его голубые глаза наполнились слезами, от чего казались стеклянными. К паре друзей присоединились другие слушатели. Корчмарь, седой старик с пожелтевшими зубами, две его дочки-близняшки и постоялица с нижних комнат. Но для менестреля ничего уже не имело значения, он был погружен в мелодию и качался на ее волнах, исповедуясь лучшему другу. Менестреля крылатое сердце Легко поразить, И метался в лучистых глазах Сумасшедший огонь. Он стоял, без надежды ее полюбить, Бесполезный клинок По привычке сжимала ладонь. Геральт играл желваками, с каждым куплетом понимая их смысл. Он опустил ноги на пол, вытянулся струной и замер. И была их любовь Словно пламя костра на ветру, Что погаснет под утро Под мелким осенним дождем. Пусть когда-нибудь в песне счастливой Поэты соврут, Но я знаю - лишь день, Только день они были вдвоем. Желтые глаза, полыхающие огненным янтарем наконец столкнулись с голубыми, кажущимися несчастными. В голосе Лютика чувствовались слезы, но вытягивал каждую ноту безупречно. И никогда не был более похожим на эльфа. А с рассветом их вновь развело Перекрестье путей. Он ушел, а ее через год Забрала к себе смерть. Как сказать - может, он даже Помнил о ней, Но о смерти ее даже я Не смогу ему спеть. Геральт сжал руку в кулак. Он помнил, помнил все, о чем пел бард, ощущал каждой клеточкой своего существа боль. В свете последних событий эта боль, как никогда была яркой и ощутимой. Осознание собственных ошибок и правоты друга заставило его с шумом выпустить воздух через нос. Паника раздирала его сердце пополам, в голове стоял лишь его крик. И он готов был бы умереть прямо сейчас от разрыва сердца. А на сердце осталась туманом Глухая тоска, Только время поможет Потерю и боль пережить. Не узнать никому, Как я мертвую нес на руках, Потому, что об этом я песню Не смею сложить. Девушки на скамьях открыто рыдали, проникшись песней, корчмарь вытирал грязной тряпкой для стойки сухое изможденное лицо. Не проси меня петь о любви В эту ночь у костра, Не проси называть имена - Ты же понял все сам. Не сули за балладу неспетую Горсть серебра - Все равно эту тайну я, Странник, тебе не отдам. Лютик отложил инструмент и осушил чашку с пивом, лишь потом посмотрел на Белого Волка. В груди ведьмака что-то кольнуло, отзываясь ответом на мысли. Укорил себя. Укорил за невнимание к Цири. Кто был ближе нее? Уто понимал лучше? Кто всегда был рядом, несмотря ни на что. Цири… Его Цири – та, которая любит его за то, что он просто есть. - Прости меня, Геральт, что не рассказал раньше. Эсси любила тебя, помнила до конца своих дней. Цири любит тебя, ты любишь ее. Это так очевидно. Так не дай этой истории так же закончится. Береги то, что имеешь, то что не ценишь. Тобой вертят в своей игре, а ты введёшься, как мальчишка. Ни Йеннифэр, никто любо еще не должен стать для тебя причиной капитуляции. Береги ее, люби, ведь жизнь так коротка…. - Лютик….Я найду ее. Всегда находил. Она часть меня. Без нее моя жизнь разрушится. «Без нее разрушатся империи», - подумал Лютик, но вслух ничего не сказал.

***

Цири смотрела на огонь, меланхолично помешивая угли длинной палкой, и те шипели и плевались, выбрасывая сноп искр. Туман весел в воздухе ледяным маревом, промораживая до костей. Хотелось пятками и ладонями зарыться в костер, чтобы не чувствовать этого вездесущего холода. Ведьмачка непроизвольно подвинулась ближе к пляшущему пламени. Над костром весел котелок с мытным варевом, и девушка жадно втягивала носом густой дым и аромат. Ей натерпелось ощутить на языке обжигающий вкус. Княжна поежилась, поплотнее закуталась в предоставленный плащ, невольно покосилась на своего пленителя. Он был совсем рядом, по другую сторону уютного костра, помешивал нечто напоминающее рагу с неизменной невозмутимостью, холодной и колкой, как появившийся на траве иней. Ведьмак успел смыть кровь и освежиться, и Сероволосая могла бы его даже назвать красивым. С орлиным вырезом ноздрей и точеными скулами. Даже шрам на щеке, касающийся переносицы делал его матерей и соблазнительней. Черные отросшие волосы прикрывали шрам над бровью, и челка касалась скул. Щеки и подбородок покрывала легкая щетина. Нильфгардец сидел молча, не обращая на трескотню своих товарищей, лишь изредка насвистывая грустную нездешнюю мелодию. Казалось, что он статуя, высеченная из мрамора и оникса, украшенная черными пластинами брони с бардовым отливом. Девушка смотрела на него, испытывала взглядом, кляня. Безмолвно. Серкан не смотрел на Цириллу. Ледяной янтарь тревожно следил за окружавшей лагерь чащей, задумчиво устремлялись в темное небо. Неожиданно брюнет бросил на ведьмачку взгляд, понимая, что та смотрит на него. - Что пялишься? – ощетинилась девушка, не придумав ничего лучше, чем первой броситься в бой. А голос мог заморозить все живое на планете. И где только она смогла откопать такой вопрос в своем мозгу. Ей стало неловко и муторно. И еще больше она ощущала желание наказать ведьмака за это. - Рагу будет готово через минуту, - спокойно ответил мужчина. Цири фыркнула. Вовсе ей не нужно его рыцарское спокойствие, что он носил как непробиваемый доспех. - Прям не княжна, а альгуль –сразу шипами кидаться. Держи,Высочество, - руки ведьмака протянулись через огонь к княжне, держа до краев полную миску рагу. Девушка отвернулась, сморщив носик, словно объявляя бунт. - Не будь дурой. Или возьмешь сама, или я насильно тебе волью это в глотку,миледи. Цири развернулась и схватила простую глиняную миску, на миг накрыв покрытые шрамами руки ведьмака своими ладошками. Киллиан ощутил какая мягкая и нежная у нее кожа, тонкие пальцы с легкими мозолями царапинками. Княжна или ведьмачка? Незримая искорка пробежала до самых кончиков пальцев, заставляя его вздохнуть. Ласточка потянула еду на себя, разрывая эфемерную нить. Неожиданно девушка, услышала между деревьев шуршание, медальон на шее Серкана завибрировал. А он… не заметил? Брюнета отшвырнуло и с отскоком выбило в землю. Резко, быстро, он не успел даже сгруппироваться. Мужчина почувствовал, как левое плечо с тупой болью впилось что-то острое. Ведьмак перекатился набок в поисках меча. - Беги! – крикнул он. В глазах плыло, в ушах гудело так, что брюнет с трудом мог отдавать отчет своим действиям. Гул стоял такой, что он было подумал, что начался Рагнарек. Шарил рукой по мокрой от крови траве в надежде нащупать желанную рукоятку. Чудовище нависло над мужчиной, из его смердящей пасти капала розовая слюна. Пальцы лихорадочно теребили траву, чесали землю гребнем. Бес готовился к новой атаке, и тогда брюнет краем глаза заметил движение. Бес тоже повернулся, открывая мускулистую, широкую шею и пятнистую грудину. Послышался звон стали, глухое рычание и треск. Цири описала круг, перехватила меч поудобнее для удара. Серебристые волосы развивались на ветру лунным сиянием. Девушка обошла бестию сзади, острие меча прошлось под кривым коленом чудовища, разрывая сухожилия, затем кольнуло бедро и голень, но недостаточно глубоко. Бес начал свою атаку, взбешенный и напуганный бык. Ведьмачка по-кошачьи быстро проделала поворот и ринулась в лобовую атаку, отскочила от камня, на котором лежал Киллиан, снова полосонула зверя, словно ужалила. На миг у Ласточки действительно отросли крылья, и она порхала вокруг врага. Она ощутила как внутри закипает металл, течет по жилам, жарит, распаляет.Цири сделала несколько выпадов и череду ловких движений, и чудовище, отчаянно взвы, упало на землю, пораженное в самое сердце. Девушка опустила окровавленный меч, тяжело дыша. Видимо, ей удалось поразить сердце не одного чудовища в эту ночь. - Цири! Индрига тебя подери, что это сейчас было! – проревел Серкан, подходя к девушке, чуть качающейся. Ее волосы все так же развивались на ветру и делали похожей на лесную нимфу. - Я спасла твою никчёмную задницу, - девушка спрятала трясущиеся руки, скрестив их на груди. «Нимфа… Зеленоглазая фея...стоит эй открыть рот, и любая нимфа с феей превращаются в дикарку….нордлинги…» - Ты должна была оставаться в безопасном месте, а не спасать меня! – орал ведьмак. – Во что превратился мир, если принцесса спасает ведьмака! - Со мной было тоже, что и с теми солдатами моего отца, - упорствовала она и указала на мертвые тела. – И действительно во что должен был превратиться мир, что принцесса должна спасать ведьмака. Мельчает ведьмак однако. Она облизнула пересохшие губы, хотела уйти, но не успела. Ведьмак схватил ее за запястье. Серкан вздохнул, плечо пульсировало и ныло, но злость и раздражение притупляли чувства. Изумрудные, как молодые луга, глаза смотрели в самую душу. Они стояли друг напротив друга, прикованные взглядом. Мужчина не мог выдержать ее обжигающий взор. К счастью, девушка первая опустила веки, и он мог разглядеть весь распушившийся веер ресниц. Княжна или ведьмачка? - Знаешь… - Что? – опять резкий выпад. - Ты красивая. Цири нахмурилась. Вскинула подбородок, сжала зубы, разозлилась. Разволновалась. - Ты сейчас серьезно? - Конечно. - Мне кажется, ты издеваешься. Холера, у тебя кровь! Нужно обработать, - скомандовала Цири. Ведьмак опешил. Девушка молча взяла его сумку с припасами и начала в ней копаться. Брюнет сел на плоский камень в костра, наблюдая за Цириллой. Она достала ласточкину траву, омелу, каприфоль и одуванчик, а затем села позади него на колени. Тонкие пальцы решительно начали освобождать ведьмака от рваной куртки, безнадежно испорченной. Мужчина не долго колебался и, морщась, помог юной ведьмачке обнажить себя по пояс. Взгляд Цири невольно пробежался по его широкой спине и мышцам. Ведьмак чуть зашипел, когда прилипшая из-за крови ткань оторвалась от раны, заставляя ее снова кровоточить. Девушке открылась огромная глубокая рана, кровоточащая сверху плеча. Княжна зубами выдернула пробку из знакомой бутылки. - Тимерская ржаная. - Будет щипать. С этими словами она пролила открытую рану, скорее кровавое месиво, медленно и интенсивно, не слишком осторожничая, провела по коже мужчины тряпкой. Серкан чувствовал, как ее движения кружат то вокруг его плеча, у шеи или боков. Это казалось приятным, несмотря на болезненные ощущения. Ее маленькие прохладные пальчики гипнотически лишали крепкие мышцы какой-либо силы, но вот, холера – он был готов их целовать. Каждое новое прикосновение парализовало дрожью, растекаясь по каждой клеточке тела. Он что начал чувствовать эманации? В голове все еще гудело, от эликсиров тошнило и кидало в жар. Девушка крепко сжимала пальцами другой руки его предплечье, не позволяя раскачиваться от давления, и Ведьмаку захотелось коснуться маленьких ловких пальчиков. Или снова попасть под когти чудовища, лишь бы вновь ощутить такие прикосновения принцессы. Княжна или ведьмачка? Цири осмотрела шею и позвонки война, прощупывая, а другая рука не спеша скользнула по плечу, покрывая легкой прохладой напрягшиеся мышцы. В этом движении не было скрытого смысла, оно было невинным легким и случайным, но ничего в мире не могло быть желаннее. - Ой, наверное, стоило уйти в медитацию, прежде, чем я начала, - прошептала Цири у самого уха брюнета. Он ощутил ее запах вербены, солнца, дождя и ветра. - Нет. Ее лицо было так близко, что он чувствовал ее дыхание, мог сосчитать каждую ее ресничку и назвать по имени. Он мог рассмотреть каждое движение мышц у ее рта, сосчитать линии морщин, проходящих поперек ее губ. И даже шрам делал ее красивой. Ласточка приложила пропитанную травами и спиртом тряпку к открытому мясу. Ведьмак скрипнул зубами, на челюсти заиграли желваки. - Не знал, что в тебе есть садистские наклонности, императрица. Их взгляды пересеклись. Его узкие зрачки немного расширились, медленно блуждая по ее лицу. - Я думала, ты наслаждаешься болью. - А ты? - Что ты имеешь в виду? - Ты поняла. Цири промолчала, смочила рану Белой Чайкой и приложила к ней марлевый мешочек с травами. Перевязала ведьмака по диагонали, сделала виток вокруг шеи со стороны здорового плеча и опустилась к подмышечной впадине травмированного - Вот и все. Ты будешь жить. - Спасибо. - А где дежурная острота.

***

-Ты вся в крови и грязи. Вся пропитана лошадью. Ты сама понимаешь, что все это смыть необходимо. - Можно подумать, ты у нас лугами Дол Блатаны пахнешь, - мрачно съерничала. На секунду их взгляды снова встроились. Его насмешливо-желтые с кошачьим зрачком, хитрые и холодные. И ее ярко-зеленые икры, смотрящее с подвохом. Серкан взял девушку за руку, взвешивающую все «за» и «против» и пошел по примятой траве. Большую часть пути пара молчала, не считая пару колкостей Киллиана о медлительности Цири с ярким добавлением « Высочество» в конце каждой фразы. Ведьмачка не отвечала и осматривала окрестности, не замечая, как они оказались у реки. Брюнет молча скинул сапоги и начал снимать разорванную куртку. В лунном свете шрамы на его теле казались прозрачными, вышитыми нитями. - Ты что собираешься плавать здесь? – спросила девушка, указывая на реку. - Надо же у кого прорезался голос. Да, и вы, принцесса, тоже. Он расстегнул штаны, совершенно не стесняясь юнной ведьмачки. Она чуть покраснела и отвернулась. - Я не буду тут плавать. - Это еще почему? – его голос был мягким, обволакивающим. Из него исчезла вся токсичность и колкость. - Не буду плавать в белье с тобой. Серкан нахмурился, едва заметно улыбнулся. - Ты зануда и многое теряешь, Цири. Прыгнул в воду, на сероволосую градом посыпались ледяные капли. Она подавила желание завизжать как девчонка. Цири обернулась, вовсе без желания, будто что-то внутри заставило повернуться. Святой Лебеда! Со своего места видела капли, стекающие по темным волосам ведьмака, он улыбнулся и вытер лицо рукой. - Если зайдешь в воду, я отвечу на любой твой вопрос. На любой, но только на один. Предложение истекает через минуту. Цирилла скинула сапоги, брюки и корсет. Белоснежная рубашка скользнула до середины бедра. Холодный ветер кусал нещадно, но княжна терпела. Чувствовала на себе взгляд мужчины, он шарил по ней, оценивал, поглощал. Такая белая кожа…Казалось, что перед ним приведение, эфемерная фантазия, квинтэссенция чистоты. Призрак самой Лары Доррен. Киллиан поймал себя на том, что глупо улыбается. Девушка встала у самого края берега, песок и ил просочились между пальцев. Холодно. Приятно. Цири быстро зашла в воду, содрогаясь. Кожа моментально стала гусиной. Ведьмачка подплыла к брюнету и остановилась. От перемены температуры стало тяжело дышать. Она дрожала, но еще никогда ей не было так спокойно. Он смотрел, не мигая, все так же гипнотизируя. Лунный блеск серебрил его черные волосы, и причудливые светотени плясали на его лице, четче выделяя приоткрытые тонкие губы. Красивый. До дрожи в коленях красивый. Играл желваками, чувствуя, как самообладание превращается в пыль. Вихрь эмоций рвался наружу. И Цири нравилось быть тому виной. - У тебя мурашки от холода или от меня? - Не смотри на меня, - прошептала ведьмачка, стараясь прикрыться, сложила руки на груди, словно последний бастион выстроила. Сама же чуть ко дну не пошла. - Тебе нечего стыдиться, Цири. Он медленно протянул руку к девушке, коснулся волос, отчего та дернулась. - У тебя в волосах водоросли. Ведьмачка позволила освободить себя от растений, Серкан для себя получил еще один шанс прикоснуться к ней. Пальцы скользнули по щеке, очертили линию неровного шрама. Девушка брызнула на него водой. - Ах, ты плескаться? – засмеялся ведьмак, и девушка кивнула, брызгая на него снова. Мужчина опустил голову, нырнув, обхватывает талию ведьмачки и тянет вниз. Цири зажала рукой нос, погружаясь. Когда они вынырнули, Серкан чуть откашлялся, заставляя спутницу смеяться. - Не знаю что лучше: то, что тебе со мной хорошо, или то, как ты зажимаешь под водой нос. Девушка внимательно изучала ведьмака, ее взгляд наткнулся на медальон волка, висящей на его груди. Стало внезапно до слез обидно, сердце болезненно пропустило удар. Он не имел права его носить, забирать его. Брюнет поймал ее взгляд, поднял лицо за подбородок, погладил его кончиком большого пальца. Приятные мурашки от прикосновения к ее коже забегали по всему телу брюнета, затмевая даже появившееся в ране жжение. Близко, так недопустимо близко. Сколько он еще протянет на привычке держать невозмутимое лицо и все эмоции в узде. - Не думай, что я буду просить прощения. - Не думай, что я когда-то тебя прощу, Серкан Болат. Серкан ловко расстегнул цепочку и надел медальон Цири, задев ошейник на ее прекрасной шее. На душе стало гадко, словно туда приползла умирать экима. Ему хотелось спасти ее, уберечь, засунуть под рубашку, под самое сердце и согреть, чтобы она знала, что бывает иначе, мир может быть светлым. А она смотрела на него раскрасневшаяся, чуть ли не плача, маленькая и хрупкая, такая сильная , ростом достающая ему едва ли до плеча. Цири повернулась к нему спиной, стараясь не сильно упираться ему в лопатки, и тогда ведьмак как никогда раньше ощутил себя подонком. Молчала, просто молчала, тоня в своей боли и горе. Ни единого всхлипа. Но нечеловеческий слух мужчины позволил ему услышать, как сильно колотится ее сердце, он как будто чувствовал эти толчки в собственной груди. Сероволосая начала умываться, стирать кровь и грязь. Ведьмак чувствовал каждое ее движение, не в силах пошевелиться. Лишь чуть отвел руку, сталкиваясь с ее тонкими пальчиками, переплетая их со своими. От них шло неведомое чувство, трепетно-хрупкое, пробирающее до костей.

***

- Ваше императорское величество…- девушка неуверенно приоткрыла массивную дверь кабинета Белого Пламени. Обычно она не заходила сюда. Ее муж часто принимал у себя всевозможных тайных агентов, неофициальных послов и прочих людей, чьи личности она точно не хотела бы знать. Но этот день стал исключением. - Прошу, девушка, входи, - Эмгыр сидел за темным дубовым столом, тяжело облокотившись на него, почти полностью перенеся весь вес на логти. Под глазами цвета ореха залегли темные круги, а всегда ясный взгляд несколько потух, словно его заволокла туманная дымка. Тусклый свет факелов отражался на его бледном лице рыжими всполохами. - Ваше императорское величество, что-то случилось? – девушка вошла, плотно прикрыв за собой дверь. - Садись, - в голосе звучала грусть и печаль. Кажется, разговор будет серьезным. И она присела, бережно подобрав подол легкого платья цвета кофе с молоком, девушка помнила, что оно нравилась ему даже больше чем шелковое с зелеными рукавами, так подчеркивающее цвет ее глаз. - Ты прекрасна, как всегда. - Благодарю. Я рада, что смогла угодить вашему императорскому величеству, - она склонила голову. - Послушай меня….- мужчина тяжело вздохнул, сам для себя что-то решая. – Что ты знаешь о той, чье имя взяла. - Она княжна Цинтры, наследница… - То что тебе это известно, я знаю, - он сменил позу. – Расскажи про ее родителей. Просьба была странной, но девушка без колебаний повиновалась. - Ее мать – принцесса Павета и отец – князь Дани – погибли при кораблекрушении. Бабушка – королева Калантэ – свела счеты с жизнью. - Есть одно «но». Я и есть погибший князь Дани, муж Паветы и отец Цириллы Фионы Эллен Рианонн, которая жива и здорова, и мой агент нашел ее. В комнате повисла тишина. Мысли в голове сероволосой девушки путались. Она назвалась Цириллой. Он женился на ней.. Он искал ее для свадьбы…для свадьбы с дочерью? - Зачем? – голос перешел на шопот. - У каждого должны быть свои секреты, пусть это будет мой. Сейчас для меня важно одно – предать престол моей дочери. - Ваше императорское величество, - она ощутила холод,и вся кожа покрылась мурашками, хотя в комнате было довольно тепло, - Вы убьете меня? Я же понимаю,что не может быть двух Цирилл Фион. Ей снова показалась, что она оказалась забытой и брошенной, даже собственным отцом, семьей. Оказалась побитой замарашкой, на которую никто и никогда не посмотрит с любовью. - Можешь идти, - император легко повел рукой, указывая на дверь. -Что будет со мной? - Я пока не решил.