Двенадцать конфет в два приема из трех частей

      Ковчегом своим можете хоть подтереться — только Амана верните!       (из личного дневника Искателя Кая)       Федерико наконец отпил кофе, и Виолле словно очнулся. События предыдущего дня пронеслись перед глазами с неукротимостью летящего в голову кинжала, уши и щеки запылали, а глаза уставились в пол. Итого за вечер он успел нажраться, полезть целоваться к церковнику, облить того чернилами и водой — видимо, чтоб наверняка, да еще и уломал ночью от кроликов охранять. От такого Гулдин бы как минимум живот надорвал — если б не помер со смеху. Да уж, разобрался в тонкостях дипломатии, ничего не скажешь…       Самобичевание прервал мягкий голос:       — Мне кажется, или последнюю конфету вы съели еще до завтрака?       Виолле ойкнул:       — Я с утра не помнил, что это такое, а она ж шоколадная, вот и…       Федерико открыл коробочку с десертами, взял себе какую-то круглую штуку с дыркой посередине, усыпанную белым порошком, словно монастырь Сиена птичьими перьями, вторую протянул дэрону и спокойно подытожил:       — Предлагаю на будущее выработать правило не тащить неизвестные вещи в рот, пока не поймете, что это такое. Пончик с белковым кремом и сахарной пудрой к вашим услугам. Абсолютно безопасная пища, если у вас, конечно, нет аллергии на глютен.       — На что?       — Согласен, такие бедолаги в Фейтоне вряд ли задерживаются. Приятного аппетита.       Что ж, в отличие от конфет пончик оказался и вправду очень вкусным: в меру сладким, нежным, с еще теплыми бочками и совершенно воздушным, легким кремом, который Виолле полюбил после первого же укуса. К счастью, пончиком дело не ограничилось, и официально представленные тарталетка со свежими ягодами и творожное кольцо с посыпкой из золотого шоколада тоже были схрумканы буквально за минуты. Завтрак воспринимался поистине королевским и определенно немного подправил настроение. В голову дэрона даже закралась мысль, не мог ли бы он сам покупать что-то похожее — понятно, что не каждый день, но, к примеру, на праздник или в качестве гостинца Шаэлле…       Но вот и его многострадальный гость доел свою порцию, и в комнате на какое-то время воцарилось молчание: каждый обдумывал свой следующий ход.       — Мне очень жаль, — выпалили они хором и с оторопью и подозрением уставились друг на друга. Виолле попытался продолжить первым:       — Послушайте, я вчера повел себя очень спорно…       — …потому что благодаря моей настойчивости и собственной вежливости оказались в стельку пьяны. Учитывая ваше состояние, с моей стороны нет и не может быть никаких вопросов или претензий. Погнавшись за своей целью, я совершенно не обращал внимания на происходящее и в результате неверно истолковал некоторые сигналы — и породил те, которые ввели в заблуждение вас. В общем и целом виновен в произошедшем я и только я, и буду рад, если вы поможете придумать подходящее искупление.       Дэрон скрестил руки на груди:       — При всём моем уважении так дело не пойдет. Я, конечно, не просек, что конфеты с алкоголем, но и не совсем кисейная барышня, чтобы со счетов меня сбрасывать. Мужчина за свои поступки должен отвечать.       — Похвальное отношение, однако я сомневаюсь, что без конфетного допинга события развивались бы по тому же сценарию…       — Ну домой-то я вас потащил еще до всяких конфет.       Снова повисла тишина, но через какое-то время Федерико всё-таки выдавил из себя глубокомысленное:       — А.       — Вот и я о чем. Конфеты конфетами, а задние мысли были. В итоге я и руки распустил, и приличного человека почем зря обидел. Шеакрийцы и без того дэронов ненавидят, а тут я с чернильным душем за отказ целоваться. Вот тебе и знаменитый самоконтроль бойцов Авесты…       Юстициар ответил будто из параллельной вселенной, явно обдумывая предыдущие слова Виолле:       — Между нашими народами есть море недопониманий, это правда, но ненависти в моем сердце нет.       — Ну вы вообще почти святой, не спорю, только не хотелось бы исключительно за счет жреческого всепрощения ситуацию заминать. В конце концов, поправьте, если ошибаюсь, но я вроде как вам еще и одежду испортил?       — Один из комплектов, — всё так же задумчиво отозвался Федерико. — Ничего страшного, местные флора и фауна нанесли моему гардеробу гораздо больше вреда, но даже он оказался поправимым. В конце концов, говорят, черный стройнит.       — Ага, особенно епитрахиль окраса «под березу».       — О, и вправду это название легко запомнилось.       Дэрон недоуменно уставился на шеакрийца, ушедшего куда-то далеко в свои мысли и оставившего на ресепшен хорошо если секретаршу. Немного подождав и не добившись никакой реакции, Виолле пошел по отработанной схеме — пару раз кашлянул. Юстициар немедленно встрепенулся.       — Прошу прощения за невнимательность. Просто упомянутый вами факт заставил несколько пересмотреть события вчерашнего вечера…       — И решить, что домой я вас пригласил не просто так, а с тайным умыслом? Не, настолько сильно не оборзел, не беспокойтесь. Скорее, просто надеялся провести время с глазу на глаз и максимум потом немножко об этом помечтать.       — Хммм, — снова начал погружаться в задумчивость Федерико, но в этот раз дэрон решил нанести упреждающий удар:       — Мы планируем снова поднять вчерашний вопрос?       Вопреки ожиданиям, жрец и бровью не повел, совершенно спокойно ответив:       — Как раз об этом и размышляю. Всё оказалось чуть приемлемее, чем я полагал, но, конечно же, всё равно цена ошибки велика — и для вас в первую очередь. Что скажут друзья…       — Каю пофиг, я ж не Аман.       — …коллеги…       — Орать будут, как пить дать. А потом расскажут все сальные шуточки — прям от сотворения мира и до наших дней.       — …родные?       — О, Шаэлла в этом плане та еще чертовка. Свадебные венки каждому — и пусть никто не уйдет обиженным!       — Опять же, репутационные риски…       — Ты про свой фан-клуб? Искателю, конечно, сложнее по роже съездить — его для этого еще и найти надо. Но подозреваю, что дамы скорее обрадуются: мол, смотрите, положительная динамика — перешел на наших, осталось только подождать. Ну и, в конце концов, если что — я юркий, вряд ли в углу зажмут.       — Я скорее про слухи.       — Оооооо, слухи будут прям огнище. Шеакриец связался с дэроном, ребята, выдыхаем, тотальный геноцид откладывается. Молюсь, чтобы флажки не бросились развешивать или ежегодный праздник учреждать.       Федерико аж проняло:       — Кажется, я предпочел бы обойтись без столь широкого разглашения, по крайней мере на первых порах.       — Ага, то есть мы реально поднимаем вопрос?       Юстициар задумчиво уставился в потолок и выдал:       — Вы милы, красивы, не обделены чувством юмора, и мне не хочется сбежать от вас при первой возможности. Полагаю, это наиболее близкое к взаимному интересу состояние за всю мою сознательную жизнь.       — А еще прям щас я трезв как стеклышко!       — Я помню про утреннюю конфету.       — Местное стеклышко. С дымкой.       Жрец хмыкнул, разогнав тем самым неловкость, после чего приглашающе похлопал по кровати рядом с собой. Дважды повторять не понадобилось, и практически через секунду Виолле уже целовался с главой шеакрийской миссии в Фейтоне, не забывая при этом тщательно изучать его тело шаловливыми ручками. Когда поцелуй закончился и дэрон наконец открыл глаза, во взгляде Федерико читалась только нежность, беспросветная, теплая нежность, которую юноша никогда не встречал в таком количестве, да еще и обращенной на себя. Он сглотнул. И на всякий случай уточнил:       — А это всё или?..       — Если этим ненавязчивым вопросом вы намекаете на свое главное ночное предложение, позволю себе в ответ напомнить, что буквально через пару часов нам обоим предстоит при куче свидетелей обмениваться ничего не значащими фразами и как минимум не краснеть. Лично мне еще тренироваться и тренироваться. Предлагаю начать хотя бы с попытки привести себя в порядок.       — Кстати, по моему скромному мнению, ваш мундир накрылся.       — Поверьте, это меньшее из всех зол. Гораздо интереснее будет как-то разумно объяснить братьям, почему я теперь брюнет…       На приеме тем вечером шептались только и исключительно о внезапно сменившем стиль Федерико. Кто-то подозревал его в попытке тем самым сбежать от особо надоедливой преследовательницы, некоторые увидели в этом возмутительную апроприацию местной культуры, и даже, представьте, нашлись такие, кто счел произошедшее попыткой столь эпатажным способом вернуть себе молодость. На Виолле в составе делегации Авесты внимания почти не обращали, а оттого лишь один человек заметил, сколь подозрительно юноша косился на пирожные и как тщательно обходил конфеты стороной. К счастью, человеком этим был сам Федерико, и вечером Виолле получил полный набор десертов и кое-что послаще.       Но это уже совсем другая история.