Выпускной

Джаред, конечно, сомневался, что ему требовалась помощь третьего лица. Он не ощущал какого-то воображаемого беспокойства, как ему казалось. Но ведь переживать за близких — должно быть в порядке вещей. Дженсен теперь смотрел на него, будто Джаред вновь валялся на больничной кровати, еле передвигающий руками и ногами. Может, и правда он где-то поломался, но, с другой стороны, ведь имел на это право. И отец имел право. Они заслужили немного сломаться. Но это же временно? Или один из них окончательно сойдет с ума. Отец на удивление после разговора с Донной держался неделю, ложился строго в десять, да только не спал, Джаред слышал его шаги по коридору, потом вниз, затем обратно в комнату, оттуда в ванную и так по кругу. Он и сам перестал спать, прислушиваясь, не собирался ли отец сорваться. В итоге они быстро потеряли жизненную энергию и, глядя друг на друга по утрам, начали понемногу осознавать, что дальше так существовать было нельзя. Тогда-то Джеральд записался на один прием к психологу. Вроде как пробный. А дальше, как пойдет. Итак, после первого последовал второй и третий, а через месяц отец взял его с собой. Только заходить не спешил, ждал в коридоре на одном из свободных стульев. Пройдя в кабинет, Джаред отметил, что там не было строгости офисной обстановки, скорее как одна из комнат в семейном доме, с приятным оттенком обоев, зелеными цветочками в глиняных горшочках, диваном и парой кресел цвета пасмурного неба. — Джаред, присаживайся — обратилась к нему женщина в кресле и показала на диван. Она была старше его мамы, темные волосы спускались по плечам волнами, черты лица были легкими, округлыми и не вызывали отторжения. Джаред присел на диван у дальнего конца. — Меня зовут Мария. Давай ты расскажешь, что-нибудь о себе. Все, что захочешь или посчитаешь нужным. А если я что-то не пойму, буду задавать вопросы. И не переживай, никакая информация о тебе не попадет в третьи руки или даже к твоему отцу. Если же ты сам не захочешь, чтобы мы с ним это обсудили. Джаред пока что слабо представлял, чем ему могли помочь сеансы с психологом, разговоры по душам и прочие. Он мог бы поболтать с Дженсеном, ведь это несложно. Просто разговор. Он ведь доверял ему. — Меня зовут, Джаред. Мне семнадцать лет. Девятнадцатого июля будет день рождения. — Хорошо. А теперь расскажи, что тебе нравится и что вызывает у тебя раздражение. Джаред задумался, в голову приходили многие вещи, но почти все из них он разделял с Дженсеном. Но говорить о друге с посторонним человеком, казалось странным и неправильным. И он решил назвать пару вещей, что-то вроде фильмов ужасов и  музыкальных групп, любимых блюд, которые готовила его мама. И в обратную сторону. Его первый сеанс был простым, Джаред рассказывал что-то о себе, когда не знал, что еще сказать, Мария обязательно задавала другой вопрос. Джаред не видел особого смысла, поэтому даже не был до конца откровенным. В следующий раз Мария спрашивала о маме, помнил ли он тот момент, когда видел ее в последний раз, и в голову приходила картинка: силуэт, склонившийся над его кроватью и звавший по имени. Но он не стал об этом говорить, дабы не показаться совсем ненормальным, вдруг ему припишут еще и галлюцинации. На третьей раз отец в кабинет прошел вместе с ним, он присел в кресло, а Джаред, как обычно, на диван. Они явно чувствовали себя неловко, не привыкшие разговаривать о своих проблемах, не готовые слышать о проблемах друг друга, словно две разные вселенные, пытающиеся столкнуться. Но Джаред-то знал, что при столкновении происходил взрыв или даже если удар слабый, в конце все равно была боль. — Джаред, мы с Джеральдом разговаривали о твоей ориентации. Джаред вскинул глаза, посмотрел на Марию, но ее лицо не выражало отвращения или других отрицательных эмоций, затем он взглянул на отца, мимолетно, заметив, что тот разглядывал свои рабочие туфли, теперь всегда начищенные до блеска. — А мы можем об этом не говорить? — спросил он с надеждой, потому что повторяться не хотелось, слышать ужасные оскорбляющие вещи о себе при постороннем человеке было совсем неприятно. — Джаред, об этом нужно говорить, тем более в твоем случае. — Это бессмысленно на мой взгляд. Он ведь не поймет, а я же объяснить так не умею, чтобы он понял. Чтобы хотя бы услышал. — Так вот сейчас он перед тобой, и отец будет слушать. Он покачал головой. — Нет, он услышит ровно столько, сколько ему нужно. А остальное это уже мои проблемы. Джаред замолчал, не зная, как еще объяснить, он уже устал оправдываться. Джеральд тоже молчал, но он хотя бы не спорил, может, не хотел этого делать при Марии. — Тогда я спрошу твоего отца, возможно, ему есть что сказать. Джеральд, как вы относитесь к тому, что ваш сын гомосексуалист? Отец поменял позу, выпрямляя спину, и даже немного склоняясь вперед, при этом сложив руки в замок на коленях. — Никак, — ответил он. — Не думаю, что это серьезно. Просто, может быть, подростковый бунт. Джаред сжал свои руки сильнее, навряд ли кто-то это заметил, просто чтобы удержаться от очередного скандала. — Джаред, тебе нравятся девушки? — Нет. — Я не понимаю этого, — возмутился Джеральд. — Как тебе могут не нравиться девушки? Может, ты придумываешь? Что-то вбил в голову и теперь считаешь правильным? Он наконец-то посмотрел на отца, и они встретились глазами. — Нет, это не так. Мария попыталась их успокоить и потому обратилась снова к Джеральду. — Помните, вы мне рассказывали как встретили Шэрон? — Да, она младше на год. Мы поженились сразу после выпускного. — Вы влюбились, поженились, родился Джаред. Все верно? Джеральд кивнул. — А какая должна быть жизнь у Джареда? Она должна быть похожа на вашу? — Да, — ответил отец. — Примерно так. Каждый бы хотел этого для своего ребенка. Обычная счастливая жизнь. — Хорошо, я примерно понимаю, какой в вашем понимании должна быть нормальная жизнь, — продолжила Мария. — А вы точно можете отделить свою жизнь от жизни сына? Вы осознаете, что она не совсем принадлежит вам? — Да, но… — ответил отец, но Мария не дала ему договориться и сразу же задала следующий вопрос. — Вы знаете, что у Джареда есть собственные мечты, желания, мысли, чувства? — Да, конечно, я это понимаю. — И они могут быть отличаться от ваших представлений. — Да, понимаю. Но какое отношение это имеет к его…? — Я объясню, — ответила Мария, Джаред наблюдал, как она откинулась немного назад. — Джаред может захотеть провести свою жизнь в одиночестве или же наоборот женится несколько раз. Может, не захотеть заводить со своим партнёром детей никогда, а может, захотеть взять ребенка из детского дома. Он может посвятить всю жизнь собственной профессии. Может выбрать в качестве предмета обожания не девушку, а парня. И все это только его желания, виденье нормальной жизни. Вы бы хотели, чтобы ваш ребенок был счастлив или чтобы у него была обычная, в вашем понимании, нормальная жизнь, но при этом он все оставшиеся время чувствовал дискомфорт? — Но как он может быть счастлив вот так? Мария не спешила отвечать, вначале она вроде как смерила Джеральда задумчивым взглядом и только после этого снова обратилась к нему. — Хорошо, давайте я задам еще один вопрос. Можете ли сказать, весь негатив, направленный на данную ситуации с Джаредом, возникает, потому что вас волнует, что подумают о вашей семье, допустим, соседи по улице? Она сделала паузу, давая возможность обдумать и затем снова спросила:  — Или скорее вы переживаете, что вашему ребенку с нетрадиционной ориентацией будет сложнее осуществлять собственные мечты? Переживаете ли вы, что его могут угнетать или даже могут причинить физический вред? Джеральд сразу же кивнул. — Очень переживаю. А соседи меня не волнуют. Затем Мария перевела свое внимание на Джареда. — А ты Джаред, боишься? Он  пожал плечами. — Я не думал об этом. После сеанса молчание выросло до огромных размеров, казалось, этот невидимый слон следовал за ними по дороге домой. Джаред боялся, что отец все-таки слеп и глух, а такой никогда не поймет, никогда не выйдет дальше своего стерильного шара. И он не выдержал и сбежал под вечер из дома, добрел до пирса. И спустя пару выкуренных сигарет появился Дженсен. — Так плохо? — спросил он, устроился позади, обнял. И немного отпустило. — Не все так просто, как мне казалось. Неужели дальше сложнее будет? — Скорее всего. Джаред развернулся в его руках, притянув за длинный полосатый шарф. — Обрадовал, — произнес он, но уже с улыбкой и поцеловал.   *** Донна, бывало, захаживала в гости к Падалеки, проверяла их, будто бы Джаред с отцом теперь снова два неразумных ребенка. Она же предложила Джеральду отправиться на весенних каникулах вместе в заповедник Бриджема. И, скорее всего, здесь не обошлось без помощи Дженсена. Отец, конечно, отказался, а Джаред вначале сник, но все еще не терял надежды его уговорить. — Пап, ну, пожалуйста. Ну чего тебе стоит, а? Ну не хочешь ехать, отпусти меня. — Нет, Джаред. Я сказал нет. Отец закрылся от него газетой. — Нам нужно немного развеяться, выехать за город. — Мы можем поехать куда-нибудь вдвоем, но только летом. К бабушке, например, в Вайоминг? Джаред представил эти каникулы: бабушка будет постоянно вспоминать маму, плакать, чем еще больше вгонит в депрессию и его, и отца. — Ты не хочешь поехать, потому что там будет Дженсен? Джеральд отложил газету на стол, а сам просверлил его соответствующим взглядом, будто Джаред упомянул о чем-то неприличном. — Да, именно поэтому. Вы там будете ходить вокруг друг друга, а я должен буду за этим наблюдать? Ты мне это предлагаешь? — Он ходил вокруг меня с первого класса, — возмутился Джаред.— Дженсен мой друг. — Джаред… — предупредил отец. Но он не желал отступать. — Я обещаю тебе, что ничего такого, о чем ты там думал, не будет. И я, правда, хочу поехать, развеяться и желательно в компании. Джеральд вновь демонстративно закрылся газетой. И тогда Джаред сдался. Еда в его тарелки внезапно потеряла вкус и запах, и он со звоном отодвинул ее как можно дальше по столу. И отец вдруг громко вздохнул, а затем произнес: — Я подумаю.   *** Джаред был счастлив, хотя и слегка волновался. Конечно, их ожидало много неловких моментов, особенно между Джеральдом и Дженсеном, но он готов был вытерпеть все, лишь бы убраться подальше из этого тоскливого по-весеннему грязного городка. И, кончено, главное условие, чтобы Дженсен был рядом. Заповедник и, правда, оказался невероятным: с потрясающими видами, свежим лесным воздухом, скалистыми берегами и голубым, как небо озером. Каждый раз, когда дух захватывало от красоты, Джаред ловил глазами Дженсена, и тот настраивался на его эмоции без слов, словно они делили ощущения на двоих даже без возможности прикоснуться друг к другу. Может, это и была та самая любовь, та, что больше дружбы, привязанности, что-то намного выше всего на свете. Они ночевали в небольших деревянных домиках в общем туристическом лагере. Вечерами сидели в компании других туристов у костра. Джаред рассматривал желтые переливы огня, грелся его теплом, заряжался совершенно другой природной энергией, и, конечно, наблюдал за Дженсеном, но только издалека. Эклз был так близко, всего лишь в паре футов, но и в то же время на огромном расстоянии, бросал свои тоскливые взгляды из-под длинных ресниц. Дотронуться бы и поцеловать — пальцы горели от жажды, губы тоже. Но Джаред обещал отцу, ни намека не будет, что между ним и Дженсеном происходило что-то большее, чем товарищеские отношения. И все равно желание было нестерпимым. Тогда договорились встретиться ночью, часа в три, так чтобы родители уже спали крепким сном, а если кто-то из них проснется, можно было сказать, что приспичило в туалет.   Джаред ворочался на кровати, глядел на часы в телефоне, но минуты будто остановились, зато отец рядом посапывал в блаженном неведенье насчет планов сына. Без пяти три Джаред уже очень тихо натягивал джинсы, потом кроссовки, затем толстовку, аккуратно шаркнул молнией и накинул капюшон. На улице оказалось прохладно, легкий весенний ветерок трепал флажки с эмблемой кемпинга, а в остальном никакого движения. Джаред спрятал руки в карман толстовки и пошел искать Дженсена. Но пропажа нашлась быстро, недалеко от стоянки, за деревянным столиком на лавке сидел он, а рядом какая-то девчонка в кепке и в широкой кофте, рыжая. Немного кольнуло неприятным в районе груди — не то чтобы он ревновал Дженсена к любой живой и нежилой душе, но все же порой необъяснимое чувство возникало. Джаред присел рядом, и девчонка ему улыбнулась. — Это Кэти, — представил ее Дженсен. — Джаред, — представился он сам. И вот опять Джаред не мог коснуться Дженсена, так как хотел. Их руки лежали рядом, Эклз разговаривал с Кэти, а сам тем временем незаметно для девчонки гладил его запястье, почти мимолетно. — Откуда ты? — спросил ее Джаред. — Из Кэрнулла. Я здесь с предками и младшим братом. Ему, кстати, всего пять. И это отстой. Потом Кэти о чем-то спрашивала Дженсена, а тот, в свою очередь, отвечал с полным энтузиазмом, взмахивал руками, делился своими историями. А вот сам Джаред мог только думать, чтобы поскорее закончилась пытка. Он даже вопрос пропустил. — Что? — переспросил Джаред. — Я говорю, у тебя есть девушка? — спросила она. — Нет. — А у тебя? — обратилась она к Дженсену. — Нет, — тоже ответил Эклз. — Что, вы, правда, ни с кем не встречаетесь? — удивилась Кэти. — Да не может такого быть. Джаред бы хотел сказать, что они как раз оба заняты только друг другом, но молчал. Боялся, что Дженсен не был готов о таком кричать на каждом шагу. Да и как-то они это до сих пор не обговаривали. Даже мысленно Джаред все еще называл Эклза просто своим другом. — Встречаемся, — возразил ей Дженсен. — Но ты же сказал, что девушки нет? — Нет. У Джареда девушки нет, — подтвердил он, создавая интригу в голосе. — Есть парень. У Кэти глаза округлились, и рот приоткрылся от удивления. — По-подожди, парень? — Ага, — снова подтвердил Дженсен. — Красивый, умный. — Талантливый… — добавил Джаред, понемногу оттаивая и подхватывая игру. Эклз усмехнулся и похлопал его по плечу. — А точно, он же у тебя немного играет на гитаре. — И ты с ним знаком? Хорошо его знаешь? — спросила Кэти. — Не совсем. Но где-то процентов на пятьдесят, может. Он парень непредсказуемый. Бывает, иногда делает странные вещи, понять которые сложно. Так, скажем не умеет держать язык за зубами. Джаред едва сдерживал смех, стараясь рукой прикрыть свою улыбку, слушая, с каким серьезным лицом рассказывал о себе Дженсен. — И ты без проблем общаешься с ними, и тебя даже не смущает, что твой друг гей? — не унималась Кэти, продолжая допрашивать Дженсена. — Нет, — ответил он, и у девчонки загорелись глаза от странного восхищения. Нужно было уже прерывать театр одного актера, но Джаред даже сказать ничего не успел, потому что Дженсен притянул его к себе и поцеловал. Слышно было, как ахнула в стороне Кэти, но в тот момент было уже все равно. Наконец-то его целовали, и все, что находилось за пределами их общей близости, уменьшалось до ничтожных размеров, и казалось уже не таким и важным. Мягкие горячие губы сжимали, раскрывали и жадно ловили каждый вздох. Дженсен оторвался от него, как показалось с сожалением, Джаред улыбнулся, только потом вспомнил про девчонку за его спиной. — Это вау, — произнесла она. — Вам повезло ребята друг с другом. Потом они еще немного поболтали с воодушевленной девчонкой и даже проводили Кэти до ее домика, обменялись номерами, обещали найти друг друга в соцсетях. Но, а на двоих оставалось слишком мало времени, и хотелось уже прикоснуться к Дженсену по-другому, по-взрослому. Возбуждение ударило разом и скопилось в одном месте так, что едва не подкосились ноги. Безумно захотелось прижать Дженсена к ближайшей твердой поверхности, доставить ему удовольствие, а потом и самому получить внимание. Джаред взял его за руку и потянул в сторону небольшого леска, окружающего лагерь. И едва скрылись из вида, сразу же прижал Дженсена к стволу дерева. — Джаред, — прошептал Дженсен, — Так хочу тебя, не могу. Только об этом и думал весь день. Но Джаред молчал, предпочитая действовать, и просто выдернул его ремень на джинсах, а затем сдернул и сами джинсы до щиколоток. Опустился на колени прямо в колючую траву, лицом ровно напротив возбужденного члена Дженсена, погладил яички, провел пару раз по головке пальцем, урвав тихий стон. — Я с ума сейчас сойду, Джаред. Не дразни. Джаред улыбнулся, он давно хотел попробовать это с Дженсеном, но не решался предложить, а сейчас был готов на все. Приблизился вплотную и облизнул головку его члена, ощущая, что она солоноватая на вкус. А когда услышал громкий вздох, осмелел еще больше и обхватил губами, начиная посасывать, едва удерживая на месте бедра Дженсена. Только глубоко брать не удавалось, но Эклзу, видимо, хватало этого, возможно, от воздержания или же от избытка эмоций, тот кончил слишком быстро, не успев предупредить Джареда. Вязкие капли попали на язык, и он сплюнул все в траву, обтер рот рукавом толстовки и поднялся на ноги. — Прости, я... просто ты такой, что с ума сойти можно… — но Джаред не дал ему договорить, поймал губами на последней фразе и поцеловал. Дженсен резко поменял их местами, нащупал рукой через джинсы его стояк, сжал, а затем так же ловко расправился с шириной, нырнул рукой, обхватил ладонью. Джаред чуть не кончил только от одного прикосновения, сам уткнулся куда-то в плечо, вдыхая осевший на одежде запах костра. Но продержаться долго тоже бы не смог, кончил, разбился в его руках и обмяк в объятиях. Обтерев руку о кору дерева, Дженсен снова вернулся к нему, но при этом вдруг засмеялся. Предметы вокруг начинали проявлять очертания, в том числе и лицо Дженсена, его зеленый цвет глаз, припухлые губы, светлые волосы. Джаред вытащил телефон из кармана и посмотрел на время. Почти пятый час, а это означало, что нужно было возвращаться в домик, чтобы отец ничего не заподозрил. Но было так тяжело оторваться. Джаред провел пальцами по его губам, смутился и спрятал руку в карман произнеся: — Курить хочу.  Они выкурили одну сигарету на двоих по дороге до лагеря, и распрощались у самого входа к домикам, соприкоснувшись руками. Отец спал, и Джаред очень тихо, скинул одежду и забрался под одеяло. Но Джеральд разбудил его уже в девять утра, силой растормошил, заставил собираться. Ведь впереди их ожидала экскурсия до водопада. Бессонная ночь сказывалась на общем настрое, и Джаред шагал следом за маячившими спинами родителей, еле переставляя ноги, запинаясь о любой первый попавшийся камень. Дженсен же тащился последним и без конца зевал, тер сонные глаза и при этом, пытался не отстать от группы. Все это, конечно, не укрылось от внимания родителей, но они предпочитали тактично молчать почти до самого вечера. Джаред ловил разочарованный взгляд отца и чувствовал себя несчастным, а из-за недосыпа еще и разбитым, и потому всячески избегал своего друга, перебросившись с ним едва парой фраз за весь день. Дженсен не понимал, что происходило, злился и даже один раз сорвался на матери. Донна, в конце концов, устала от общего молчания. Она окинула взглядом детей, Джаред успел поймать ее утомленный взгляд и отвернулся, но затем, видимо, ее внимание сосредоточилось только на Джеральде. — Мы бы могли об этом поговорить, — предложила она, но обращаясь, вроде как ко всем. — Нет… — произнесли отец и Джаред почти одновременно. — И все же, Джеральд, мы с тобой, как родители могли бы обсудить… ммм… нашу общую проблему. Мы ведь с тобой в одной лодке сейчас. Джеральд вскинул на нее глаза, затем поднялся на ноги. — Нет, я не хочу и не буду это обсуждать, — его голос был полон злости. — Тем более с тобой. Он развернулся и стремительно скрылся за машинами в темноте. Джаред разочарованно выдохнул и хотел уже вернуться к своему домику, но не знал, как тактично удалиться никого не обидев. Все они сидели какое-то время молча, слушая, как потрескивает костер, затем Донна обратилась к нему с нежной понимающей улыбкой. — Джаред, найди отца и поговори с ним. Ему сейчас это нужно. Но Джаред не хотел разговаривать с Джеральдом, хотя его все еще одолевало беспокойство, поэтому он сразу же поднялся на ноги и пошел в том же направлении, куда ушел отец. Пытаясь разглядеть его среди незнакомцев, Джаред обошел весь лагерь и только одной удачей наткнулся на спрятанную за высокими колючими кустами старенькую беседку с деревянным столиком и лавками. Отец сидел один, и Джаред присел рядом. Место находилось немного на возвышении, и с него открывался красивый вид. Но Джаред обратил внимание, что отец разглядывал свои руки — они дрожали, как у наркомана, давно не получавшего дозы, и он испугался. — Хочешь выпить? — произнес Джаред, и Джеральд как будто бы очнулся, вышел из транса и быстро спрятал руки в карманы своей легкой плащевой куртки. — Нет, — ответил он и замолчал. Позади доносились вечерние уставшие голоса, эмоционально делящиеся впечатлениями, а впереди шумел густой темный лес. Легкий ветерок приятно трепал волосы. — Ты думаешь о ней? Не нужно было произносить имени — общая на двоих печаль. — Каждый день не переставая. В голове рисовалась ее улыбка, белое платье ниже колен, немного широкое с голубыми полосками, запястья тонкие, и на правой руке часы, подаренные когда-то бабушкой, на красном потертом ремешке с золотым кругом циферблата. — Я скучаю по ней, — произнес он. — Очень сильно. Плакать не хотелось, но слезы сами скатывались по щекам вниз на пальцы. Джаред почувствовал отцовскую руку на плечах, и она, словно придавила своей теплотой, вроде как приземляя обратно в реальность. — Я тоже, — ответил отцовский голос, слегка дрогнувший, скорее даже на грани слез. — Но она все равно с нами. Они помолчали, думая каждый о своем. Джеральд снова отстранился, а Джаред утер слезы, принимая решение. — Я, наверное, должен попытаться измениться ради тебя и мамы. Он чувствовал взгляд отца, слышал, казалось, наяву, как мысли проносились в его голове, как тот все обдумывал, и потому посмотрел в ответ, ожидая, что отец хотя бы кивнет. Но Джеральд вдруг помотал головой и отвел взгляд. — Тебе не нужно. Ничего не нужно менять. Это я должен ради тебя меняться. Из нас двоих я совсем забыл, что тут взрослый только я. Значит, должен поступать, как взрослый, как твой родитель. Джаред пока что ничего не понимал, но и боялся спросить, правильно ли он понял направление слов отца. — Ты любишь его? Ладони вспотели, имя произнести было страшно, но он все равно спросил, чтобы точно понимать. — Дженсена? Отец поморщился, но быстро взял себя в руки. — Да. — Д-да, — ответил он слегка дрожащими голос, боясь волны негодования. Но ее не последовало, только молчание и тогда он продолжил, потому что хотел объяснить. — Я, наверное, любил его уже давно, просто не понимал, как это правильно делать. И он точно так же. Джеральд рядом вздохнул. — Я просто не хочу, чтобы ты страдал из-за этого… Потому что придется нелегко, одни тебя не будет понимать, другие будут слишком агрессивны. — Мне достаточно, чтобы меня понимали вы — самые близкие, а остальное без разницы. Я уж разберусь как-нибудь. И тогда отец вдруг наконец-то улыбнулся, впервые, наверное, за шесть месяцев. — И когда ты только успел вырасти? — спросил он, скорее самого себя. — Неужели время так быстро летит. Улыбнувшись в ответ, Джаред вдруг понял, что мир вновь закрутился, звуки и запахи, все движения снова стали осязаемыми. Они посидели немного, любуюсь диким прекрасным видом, и вместе вернулись в лагерь. Джаред уловил взгляд Дженсена, будто тот готов был в любую секунду броситься защищать его, закрывая собой от всего мира, и даже от отца. Но пришлось направить ему свою самую теплую улыбку, чтобы успокоился. И Дженсен сразу же уловил, словно они и правда чувствовали друг друга на расстоянии. Джеральд присел рядом с Донной, и та передала ему наполненный стакан с чаем. Джаред же присел на мягкую подушку прямо напротив отца и совсем близко к Дженсену, вытягивая из его рук веточку, на которой жарился сладкий маршмеллоу. Горел костер, и дым улетал далеко в небо вместе с мелкими искорками. Донна увлекла Джеральда в разговор. Джаред мимолетно уловил взгляд отца и послал ему улыбку. Его рука за спиной касалась руки Дженсена.