Forgiveness

      Сам не ожидая от себя такого, он смотрит, как сказанное медленно доходит до родителя, и как его глаза становятся всё больше с каждой секундой.       — Ах ты ж, — снова замахивается он, но вдруг ворвавшийся из щелей чёрный дым не даёт ему закончить.       Вся комната была окутана им, пока он не собирается в один большой ком, постепенно формируя тёмный силуэт.       — Значит, сам Хван Хёнджин вымаливает прощение, — в голосе чувствуются нотки сомнения, недоверия.       Парень ниже Хёнджина подходит к нему и садится на корточки, всматриваясь в его лицо.       — Чанбин… — было начинает правитель, но тут же прерывается останавливающей его рукой.       — Где? — и, кажется, Хёнджин всё сразу понимает, указывая взглядом на лежащего юношу.       Все замирают, боятся даже вздохнуть, особенно Хёнджин, что с замиранием сердца ждёт, что скажет пустошь. Он тихо идёт прогулочным шагом до лежащего тела и присаживается на корточки возле него, касаясь щеки, а затем и пентакли.       — Ты же знаешь, что связь кровью ему не поможет, может, писюльки своего папани ты и снял, но ангел, попавший под влияние ада, уже не выживет, — Чанбин берёт парня на руки и подходит к наследнику. — Я должен его забрать, — и, кажется, на этом всё, сердце вмиг перестаёт биться, а улыбка исчезает с лица. Ему нет смысла жить. Больше нет.       — Забери меня с собой, — тихо шепчет демон, держась за голову и гипнотизируя взглядом чужие чёрные глаза. — Пожалуйста…       — Ты же знаешь, что не могу, — он грустно улыбается. Хван понимающе кивает, в глазах снова появляются слёзы, и всех захлестывает энергетика отчаяния и горя, что исходит от парня. — Его душа уже почти вышла, он держится только за тебя. Ты должен его отпустить.       Ком в горле, всё тело начинает сотрясаться в истерике. Парень хватается за волосы, сжимая их в кулаках и закусывая нижнюю губу до крови. Сердце отбивает бешеный ритм. Всё идёт не по плану. Рано радовался.       — Я не могу, Чанбин, — красные глаза смотрят куда-то в сторону. Всё только начало налаживаться. Они начали жить, как раньше. Он смог снова спокойно жить, пока не явился его блядский папаша. — Он — вторая часть меня, мы буквально связаны. Я не отпущу его. Забирай отца, забирай ад. Оставь мне Феликса, — вот теперь отчаяние буквально фонтанирует из него. Он не может успокоиться, чтобы хоть одна нормальная мысль поселилась у него в голове.       — Хёнджин, ты — следующий правитель, истинный, просвещённый, я не могу, — он подходит ближе и касается одной рукой чужой щеки. Румянец спадает, остаётся мертвенно-бледная кожа и тихий совершенно безмятежный взгляд.       — Ты можешь забрать отца, я хочу попрощаться с Феликсом. Завтра я надену корону, но, пожалуйста, сделай мне одолжение, пусть эта мразь не заснёт, — его взгляд вдруг резко с обречённого меняется на решительный.       Чанбин хмурит брови, но соглашается, передавая тело в руки нового правителя. Пустошь поворачивается к уже бывшему царю.       — У нас ещё два дня! И договор был другой, я хочу уснуть! — вдруг гаркает он и пытается отбиться, но чёрный туман окутывает его, и он исчезает. Чанбин в последний раз кивает Хвану и тут же исчезает, оставляя парня наедине с другом.       — Где я допустил ошибку, что я сделал не так, — с этими словами он опускается на пол, всё ещё обнимая ангела.       Весь мир словно затихает, оставляя парней наедине, даже огонь перестаёт искриться, издавая характерные звуки. Лишь тихие всхлипы наполняют пустой зал, отбиваясь от стен. Хёнджин испробовал всё. Осталось только принять и отпустить. Сердце рвётся и мечется, больно ударяясь о грудную клетку. Хочется кричать, но это ни к чему не приведёт, хочется плакать, но это не спасёт.       Напевая их детскую песенку, он тихо покачивается в такт мелодии, поглаживая волосы и руку ангела.       — Хван Хёнджин, первый нефилим, первый могучий принц и первый, кто придумал, как обмануть меня, — из тени выходит человек в чёрной безрукавке, такими же чёрными штанами, ботинками, волосами и косой. — Год за годом вы двое избегали меня, водили за нос, — он идёт в их сторону. — Но я на вас не сержусь. Ко мне пришла пустошь и сказала, что тебе нужна помощь ещё одного старого друга, — мужчина останавливается посреди пути, распуская руки в разные стороны и очаровательно улыбаясь.       Коса зависает в воздухе, плащ, который висит на плече, исчезает, показывая полоску ткани на бицепсе. Пройдя остатки пути, он садится рядом с красным от слёз демоном.       — Красивый, я помню вас ещё людьми, такие наивные, милые, а как мне больно было забирать Феликса, а затем и тебя, — человек в чёрном тяжело вздыхает.       — Чан, я не знаю, что мне делать, — кажется, голос совсем пропал, остались лишь хрипы.       Это была Смерть. Никто точно не знает, сколько Бан Чану лет, но все знают, что он был первым, кто назначен на эту роль, и исправно делает свою работу уже много-много лет. Познакомились они в чистилище, когда Хван переродился. Как-то эти двое быстро нашли общий язык и быстро стали близки. Демон часто приходил к нему за советами. Чан тяжело вздыхает и кладёт руки на плечи друга, прижимая к себе.       — Вообще-то меня пригласили, чтобы я помог тебе отпустить, но так как я всё-таки твой лучший друг, а не психолог, просто ткну слепого дебила лицом в ошибку, — Хван удивлённо поднимает глаза. — Ты ходишь вокруг да около, но не замечаешь кое-чего очень важного, — палец старшего два раза стучит по запястью, где за брызгами крови виднеется печать защиты. — Хёнджин, вспомни, как ты обманывал меня все годы. Разбери то, что ты сделал для этой печати, вспомни свойства, — и тогда демон задумывается, вспоминая ночной обряд.       Там не было ничего необычного, кровавая печать требовала крови. Их крови. И, кажется, процесс прояснения пошёл. Свойства. Она защищала, его душу, но не тело. Душа оставалась в печати.       Поражённо взглянув на Смерть, Хван тут же переводит взгляд на чужую руку, где, по его прикидкам, должна быть печать, и, призвав жезл, подсвечивает его. Чтобы повернуть всё обратно, ему нужно её снять, а для этого снова потребуется кровь. Много крови.       Ухватив парня поудобней, он встаёт и укладывает его на кирпич, в последний раз целуя лоб. Найдя какой-то кувшин, он проводит остриём жезла по руке, выпуская кровь. Сознание он не потеряет, а вот остатки сил — да.       Когда натекло достаточно, Чан отпихивает демона и вручает ему что-то наподобие кисти. Вырисовывая ровный круг, он медленно, но верно заполняет его иероглифами. Так же быстро всё сделав, он садится рядом с телом и при помощи Чана рисует на запястьях ещё пару рун.       Всё готово. Это последняя попытка.       Раскачиваясь, он поёт детскую песню, но изменённую, ему ничто не помешает. Строка за строкой, пот снова выступает, становится жарко, но тут дует лёгкий ветерок. Глаз он всё равно не открывает, продолжая обряд.       Чан, наблюдавший за этим, тоже чувствует присутствие пустоши, которая вернулась за ангелом. Когда он было уже хотел подойти, смерть хватает его за плечо и с мольбой в глазах просит подождать. Тот опускает взгляд, но всё же кивает.       Последний куплет, душа болит, сердце рвётся, он не мог дать ему снова умереть. Открыв глаза, он смотрит на ангела, но тот не реагирует. Он не смог.       Звенящая тишина давит, пока её не прерывает резкий вздох. Блондин хватается за горло, жадно вдыхая и осматриваясь вокруг. Найдя застывшего Хёнджина, он тут же кидается к нему, даже не отдышавшись. Хван принимает его в крепкие объятия, слеза скатывается по щеке, исчезая в грязном вороте рубашки.       — И снова у вас получилось обмануть Смерть и пустошь, развлекайтесь, — последнее, что говорит Чан, прежде чем раствориться.       — Хёнджин, тебе нужно вернуть его в человеческий мир, срочно, — тоже напоследок кидает Чанбин и уходит.       Теперь они совершенно одни.       — Я всё видел, я всё слышал. Спасибо, Хёнджин, спасибо, — слёзы льются из голубых глаз, а демон вытирает их пальцами.       — Я же обещал, что не дам тебе умереть, — тихо шепчет он, прежде чем подарить лёгкий поцелуй, на который младший не отвечает, и почти сразу отстраняется, просто обнимая его.       — Мне нужно время.

***

      Прошло два месяца. Жизнь снова наладилась. Хёнджин, конечно, в первое время убегал от обязанностей правителя, но как некстати подружившийся с Феликсом Сынмин ему всё рассказал, и теперь Хван делает свою «домашнюю» работу. Конечно только часть её.       Уже через месяц он ввёл новую должность «Принц ада», и теперь Ким Сынмин — прямой заместитель Хван Хёнджина. Сам демон слинял в человеческий мир и продолжил жить со своим ангелом. Их отношения с того момента вышли на новый уровень. Старые раны больше не беспокоили, и парни наслаждались жизнью.       Минхо больше не требовался ангел такой специальности, как Феликс, поэтому ему поставили Чонина. А нефилим просто жил для себя, путешествуя по миру и исполняя человеческие мечты. Хёнджин же, так как он сам себе начальство, решил, что он — демон Хана и точка, хоть Сынмин и уверял, что нужно поставить кого-нибудь другого.       — Хёнджин, — раздаётся знакомый голос за спиной, и король ада тут же поворачивается, счастливо улыбаясь и обнимая друга.       — Чан, ты смог добыть то, что я попросил?       — Ты буквально попросил у меня мои слёзы и письменное разрешение пустоши. Настраивались все, мне пришлось смотреть Хатико, а Чанбин пока в руках перо держал, чуть с ума не сошёл. А зачем тебе разрешение? — Смерть выгибает бровь и садится на край дивана, тут же замечая Феликса, который выходит на шум, чтобы узнать, кто их гость. Завидев Бана, он обнимает его и плюхается рядом.       — Хотел над ним поиздеваться, — хихикает Хван, забирая слёзы.       — Зачем тебе это? — спрашивает ангел, отодвигая голову от плеча Чана.       — Сейчас увидишь, — он располагает все предметы на столе и, расставив, как это требовалось, начинает зачитывать.       Спустя время золотое кольцо, лежащее посередине, блестит красным. Король самодовольно улыбается и поворачивается к ребятам, тут же пугаясь Минхо, который стоял прямо лицом к нему.       — Чур меня, уйди, — визжит Хван и подходит к Ли. — Дай-ка свою чудесную ручку, — напялив колечко на безымянный палец, он хмыкает.       Тут в комнату входит Джи и обнимает Минхо, прижимаясь к груди и наблюдая за происходящим. Кажется, они всё ещё не знают, что Чан здесь.       — Чан, покажись, — кидает ему Ликс, рассматривая украшение. — А что оно делает?       — Скоро узнаешь, — подмигивает демон.       В это время Чан уже показался людям и, смеясь, наблюдал за их реакцией.       — Вы, кстати, такие сладкие, я не могу. Так бы и покусал вас за жопки, так уж и быть, после смерти поселю ваши души рядом, — парочка, кажется, ахуевшая от жизни выпучивает глаза и продолжает пялиться в стену, где секунду назад была смерть.       — Хёнджин, а это…? — Джисон начинает подбирать слова.       — Да, это Смерть. Мне нужно кое-что показать Ликси, так что давайте чуть позже поговорим, — ничего не понимающий Феликс сводит брови, когда чувствует руку на своей талии и ногах.       Демон берёт ангела на руки, тут же переносясь в ад. Феликс пугается и начинает вырываться, но король не даёт ему этого сделать, прижимая к себе.       — Ты что делаешь? Мне же нельзя сюда.       — Теперь можно, кольцо позволяет носителю находиться на территории ада, — Хван чмокает младшего в щёку и ведёт в тронный зал, где сейчас всё было по-другому.       Мини-экскурсия превращается в постоянные вздохи и ахи младшего. В конце их пути он знатно напрыгался, поэтому его нёс демон до самого конца. В качестве оплаты Ли целует своего принца (уже короля) в губы, попутно ощупывая мускулистые руки, на которые, сам от себя не ожидая, Феликс открыл фетиш. Резко отстранившись, он хитро улыбается и убегает. Демон, присутствующий в лёгком недоумении, тут же встрепенулся и кинулся к ним.       — Ли Феликс, мы не закончили, — смеётся он, догоняя прыткого парня и прижимая того к стене.       Слегка помедлив, он нежно хватает его за запястья и фиксирует их над головой, не давая шанса вырваться и поглощая взглядом каждый кусочек чужого лица, пока его дыхание сбивается. Его сердце принадлежит этому ангелу. Он его пленил. Наклонившись чуть ближе, Хван сразу же впивается в его красивые губы, медленно перебирая их. Оба парня просто наслаждаются моментом. Лёгкие касания посылают множество тонких иголочек в нервную систему, собираясь где-то на периферии мыслей. Отпустив чужие руки, Хван притягивает парня ближе к себе за талию, чувствуя, как чужие руки обнимают его за шею и медленно перебирают волосы. Хёнджин был готов мурлыкать от счастья и от того, как ему сейчас хорошо. Сердце наконец нашло свой покой рядом с тем, кто ему дорог.       Хотел бы и дальше продолжать их прелюдии, но беспринципный Ким Сынмин подошёл почти вплотную и постучал по спине своего короля, прерывая их.       — Тебе нужно поговорить с чертями, они стекольщиков и людей, которые смотрят грустные фильмы, в один котёл кидают, — выражение его лица вообще не меняется, Хёнджин клянётся своей длинной шевелюрой, что у этого человека каменное лицо семь дней в неделю.       — А я-то что сделаю? Отведу на воспитание к мазохистам? — Хван был недоволен, что его отвлекли, а смущенный Ли тихо стоит за его спиной.       — Работай, Хван Хёнджин, работай, — проговаривает Ким и исчезает в чёрном облаке.       — Ладно, пошли, всё же дойдём до трона. Надо было слушать Сынмина и уменьшить зал, он слишком огромный, я слишком старый, чтоб ходить на такие расстояния, — начинает хныкать Хёнджин и берёт младшего за руку.       Они рассматривают свежий ремонт, на стенах висят портреты, картины, трофеи, головы лучших служителей ада и, конечно же, всё было в максимально красных, чёрных и золотых тонах. Хёнджин лично следил за цветовой гаммой.       Парни уже подходят к новому трону, который только вчера завезли, он был большой, кажется, туда поместятся два человека, отделан камнями и оберегами. В общем, гордость короля.       За время их небольшой прогулочки Феликс всё так же продолжал молчать, внимательно осматривая украшения и внешний вид комнаты. Его душа больше не билась от болезненных воспоминаний о прошлом, смотря на Хёнджина. Наоборот, она наконец расцвела и была спокойна. Кажется, к этому он шёл все годы и наконец дошёл. И за всё время он бы и не подумал, что счастье было рядом с тем, кого он старательно избегал.       Внутри всё переворачивается, но он должен сказать. Ему нужно, чтобы демон знал.       — Я тебя простил, — тихо шепчет ангел. — И, возможно, ты мне немного симпатизируешь, — Феликс отпускает руку демона и закрывает улыбку, на последних словах издаёт тихий смешок.       — Прямо таки немного? — король щурится и с усмешкой смотрит на тихо смеющегося парня. — Ну, раз так, то я просто обязан получить поцелуй, потому что Вы разбили мне сердце своими словами, полными лжи, — на этот раз Феликс сам тянется за поцелуем, а Хёнджин немедля отвечает.       В один момент все эмоции внутри с хлопком взрываются, превращаясь в одну мощную волну. Хёнджин рывком прижимает парня к себе и углубляет поцелуй, сжимая лицо ладонями. Феликс наслаждается реакцией и отвечает с большим усердием. Он хотел этого. Он был готов к этому, поэтому смысла медлить он не видел. Ангел отвечает на поцелуй, впиваясь пальцами в ворот его рубашки.       Кажется, последняя нить терпения и самообладания обрывается, унося парней в их собственный мир, где находятся только они вдвоём. Все эмоции разом смешиваются, подталкивая их ближе, касания рук обжигают даже сквозь ткань. Демон останавливается на мгновение, чтобы втянуть воздух, и снова целует его, прижимаясь плотнее. Единственное, что имело для него сейчас значение, это губы Феликса, которые отвечают ему с двойным напором, а податливое под его руками тело парня буквально сводит с ума. Его сознание полностью сосредотачивается на ангеле.       Когда дыхание сбивается напрочь, а поцелуи становятся неаккуратными и влажными, Хёнджин напирает, толкая Феликса назад. Тот падает на трон, тут же хватая старшего за шею и кусая нижнюю губу. Феликс сжимает плечо Хвана, другой рукой давит на затылок, начиная очередной долгий поцелуй.       Через некоторое время остановиться всё же приходится. Демон тут же начинает целовать его веснушчатые щёки, поочерёдно накрывая губами каждую веснушку. И, о Боже, как давно он хотел это сделать. Переход на подбородок и шею заставляет ангела с громким выдохом выгнуться. Рука лезет Феликсу под водолазку, задирая её.       — Необыкновенный, — на выдохе шепчет Хван, накрывая розовый сосок губами, вызывая дрожь во всём теле парня под ним.       Ладони скользят по татуировкам-рунам, оглаживая пальцами каждый завиток, постепенно поднимаясь выше, переходя на шею и зарываясь в волосах. Даже если весь мир встанет против одного ангела, демон без задней мысли встанет на его сторону и будет защищать ценой своей жизни. Ведь однажды его ошибка лишила смысла жизни его друга. Друга, которому он дарил ромашки. Друга, который со временем полностью завладел его сердцем. Друга, у которого до конца дней он будет вымаливать прощение, а тот будет каждый раз улыбаться, покачивая головой и целуя в висок.       Хёнджин прижимает его ближе к себе, наслаждаясь теплом чужой кожи. Теперь они рядом и могут забыть о проблемах, которые сами же и создали. Однажды они начнут всё с чистого листа, но эта картина всё ещё требует завершения.

***

      Шли годы, десятилетия, люди писали книги, снимали фильмы о странной дружбе двух сторон, каждый раз придумывая новые события. Феликс же, начитавшись, по его мнению, «бредятины», начал писать истинную историю. Они через многое прошли и первые в истории, кто не ушли от своих подопечных до самой старости. Они вместе провожали сначала Джисона, а затем и Минхо в их миры. Было больно. Душа рвалась на части, слёзы лились градом. Они были знакомы более семидесяти лет. И даже стоя на чужих могилах, просыпалось неведомое чувство начала. Нового начала.       После трудного дня, когда Хёнджин всё же взялся за правление нижними землями, парень с длинными волосами грустно вздыхает, заваливаясь на диван. Взгляд блуждает по потолку, на душе была скорбь. Феликс остался на земле, чтобы приглядывать за кошкой друзей. Он честно пытался запомнить её имя, но Минхо давал им всем какие-то однотипные. И даже грустно. Карма обоих ребят сравнялась, их души отправились на упокой. Они больше не увидятся.       — Опять лежишь, — Смерть по-доброму улыбнулась, склоняясь над лежащим парнем.       — День тяжелый, — Хван потирает лицо ладонями и со вздохом садится.       — Я слышал, мне очень жаль, — Чан усаживается рядом и приобнимает друга за плечи. — Но, знаешь, я слышал, что у тебя кончаются пешки. Поэтому решил подарить тебе парочку.       Хван удивлённо поднимает глаза на счастливо улыбающегося Чана, и тот качает головой в сторону недовольного Минхо и счастливого Джисона.       — Даже сдохнуть нормально не дают, я теперь соратник рогатого, фу, — Ли кривится, но Хёнджин знает, что он счастлив.       Кинувшись к друзьям, он обнимает их, тут же ярко улыбаясь. Их молодые лица не могли не радовать глаз.       — Надо срочно вызвать Феликса! — демон ловко выводит символ на руке жезлом, призывая ангела, тот оказывается буквально спустя секунду рядом с ним.       — Хёнджин, что случилось? — спрашивает парень тихим и поникшим голосом.       Это разбивало демону сердце, он обхватывает его лицо руками и прижимается ко лбу губами, оставляя лёгкий поцелуй и разворачивая в сторону друзей. Феликс сильно обрадовался. Они улыбаются и обнимаются, пока Хван наблюдает за ними. Его плеча касается рука Чана. Он так же гордо улыбается, словно отец наблюдает за детьми. Однажды он признался, что таковыми их и считает.       — Хёнджин, тебе не кажется, что пора? — спрашивает он, поворачиваясь в сторону друга.       — Пора что? — не отводя взгляда от счастливых ребят, переспрашивает он.       — Начать всё с чистого листа, эта картина завершена. Полотно, залитое кровью и слезами, оно требует забвения, — на что Хван медленно кивает головой, соглашаясь со словами и ощущая, как чужая рука больше не давит на его плечо.