Плюс один

      С дверью было явно что-то неладное.       Как четырнадцать лет назад, так и сейчас — это понимали и Джульетта, и Пеппа, глядя на внезапно опустевшую дверь в комнату брата. Что же с ним произошло? Ещё с утра был жив-здоров, ничего не предвещало беды. Хорошее ли, или же плохое событие случилось? Но, как ни крути, факт оставался фактом — свечение было самым что ни на есть настоящим, однако было и отличие от той двери, что была раньше.       На ручке находилась не одна буква имени, а две. И принадлежали явно не одному человеку.       — Это то, о чём я думаю? — шёпотом пораженно спросила Пеппа. Джульетта лишь молча кивнула сестре, а взгляд Долорес в это время лишь метался между мамой и тётей — девочка всё никак не могла понять, к какому они пришли выводу. К сожалению, мысли слышать она не могла.       Но две сестры прекрасно поняли, что к чему, и чья, всё-таки, первая буква имени появилась на ручке.

***

      — Ну, теперь мы дома! — раздался голос одновременно с негромким хлопком дверей Каситы, — говорилась эта фраза скорее не для того, чтобы оповестить жильцов дома, а для того, чтобы просто констатировать факт.       Всё-таки, через несколько часов, когда в ситуации уже разобрались, было решено отправиться в дом семьи Мадригаль, чтобы хоть немного перевести дух, да и Адоре было неспокойно после того, что она увидела в будущем. Да и не просто увидела — она попала в будущее. Дар ли это? Быть может, что-то другое? Судя по словам мамы, а они говорили ещё далеко не раз на тему магического блока, после его разрушения человек мог колдовать как угодно и с любой силой сутки или двое суток — своеобразная компенсация от магии за то, что не было возможностью ею пользоваться. Да, скорее всего просто компенсация, не дар.       Однако сказанная Адорой фраза не осталась неуслышанной — на неё отреагировали некоторые жильцы Каситы и вышли их встретить, а именно Джульетта, Долорес и Пеппа. И как-то странно они на них смотрели — изучающим взглядом, быть может, или хотели что-то узнать. Размышления на эту тему продлились недолго, ведь Джульетта сказала:       — Бруно, там с твоей дверью… Опять что-то странное произошло. Вам бы с Адорой подняться и посмотреть, что с ней такое, лучше всего именно вдвоём, наверное, так лучше разберётесь… — и он задумался.       Его старшей сестре совсем не свойственно было говорить загадками — обычно Летти просто говорила так, как есть, не ходя вокруг да около. Но раз даже она не знает, что случилось — а она не знает, раз не смогла все объяснить, — то действительно надо послушать её совет и разобраться так, как Джульетта того просит. Простая истина, усвоенная за многие годы жизни с сестрой.       Потому, закончив свои размышления, Бруно взял за руку Адору и легонько потянул в сторону лестницы, — пойдём, мол. Та поняла мужа без слов и они отправились наверх, оставив Катрину на первом этаже.       Но малышке не довелось скучать.

***

      Сначала, увидев дверь, Бруно подумал, что угодил в прошлое, в свой пятнадцатилетний возраст. Тогда она излучала такой же свет, но стоило только прикоснуться, и на двери проявился рисунок, а привычная комната преобразилась.       — Ну и в чём же проблема просто сделать то же самое, что и тогда? — недоумённо спросил Бруно, подходя к двери и касаясь её ручки.       Как и ожидалось, на ней проявился рисунок, вот только в этом был один маленький нюанс.       Он занимал только половину двери. Другая часть оставалась такой же — светящейся и пустой. Он попробовал дёрнуть ручку двери и зайти в комнату, но что-то ему не дало этого сделать.       — Что там такое? — поинтересовалась Адора, подходя к мужу. Она чисто машинально положила свою руку на его — быть может, в знак поддержки или хотела помочь открыть дверь? Но рука соскользнула и коснулась дверной ручки.       Девушка уже давным-давно и множество раз касалась этой дверной ручки, осторожно открывая дверь или резко её распахивая — зависело от многих факторов, на самом деле. Вот только на этот раз всё было совсем по-другому, ведь ни разу ещё дверь не светилась при соприкосновении с её рукой.       И рисунок теперь занимал всю дверь, потому что изображено там было два человека.       — Это… — поражённо уставилась она на дверь, прямо как тогда, в первый раз, когда впервые увидела двери в комнату Бруно. — Это ещё что, чёрт возьми, такое? Я же ни разу не Мадригаль, так почему у меня изображение на двери Каситы?       — Поправочка: ты уже пару лет как Мадригаль, — вставил Бруно и издал неловкий смешок, понимая, что высказывание было не к месту.       — Формально — да, но Феликс и Агустин свои изображения не получили! — возразила Адора.       — Так они и не скакнули в будущее!       — Может, вы прекратите наконец препираться и отойдёте от двери? Нам тоже интересно посмотреть, что с ней случилось, между прочим! — озвучила мысли наблюдавших за этим диалогом Пеппа.       Пара смутилась и отступила, давая рассмотреть новый, непохожий на предыдущий рисунок.       А выглядел он действительно интересно: Бруно больше не выглядел столь уставшим и нахмуренным, а смотрел он на Адору, как и она на него. Эти двое были развёрнуты друг к другу, и по центру картины были изображены песочные часы. Вот только у этих двоих были и отличия : возле Бруно была стеклянная табличка с нечёткими силуэтами внутри, а сзади Адоры чётко было видно изображение какой-то местности. Рука девушки, протянутая в ту сторону, казалась полупрозрачной.       — И что же значит твой дар? — спросила Долорес у девушки, изображённой на двери. — Получается, дядя Бруно видит будущее, а ты в нём можешь находиться, как призрак?       — Да, правильно, — подтвердила Адора. — Он может смотреть сквозь время, а я могу путешествовать, но у меня не остаётся никаких стекляшек с видением или чего-то похожего, только мои воспоминания.       — И ты, получается, можешь просто забыть о том, что видела в будущем? — спросила Джульетта. — И может ли кто-то попасть в будущее или прошлое с тобой?       — Вряд ли я забуду то, что увидела, — Адора издала горький смешок, и тут же ответила на второй вопрос. — Не думаю. Ритуал я проводила с Бруно, но в будущее попала только я одна, к сожалению. Так что у любого дара есть и плюсы, и минусы, — пожала она плечами.       — Понятно, спасибо! Ладно, вы тут общайтесь, а я, наверное, пойду — там уже Катрина вроде интересуется, где я, так что пока! — попрощалась Долорес и была такова.       Взрослые вздохнули — что знает Долорес, то знают абсолютно все. Ни для кого не была секретом чрезмерная болтливость девочки.

***

      Да, Катрине скучать не пришлось, ведь Мирабель освоила — точнее, научилась основам, ведь в три с половиной года никто особо и не сможет хорошо это делать, — новый навык — вышивание, и собиралась подругу тоже научить.       — Да ничего в этом сложного нет! Смотри, просто надо так, иголку сюда, а потом вон туда, и следи, чтобы нитка не путалась! А потом нужно… — пыталась втолковать что-то младшая дочь Джульетты своей подруге.       — Мира, не надо! Я ничего не понимаю из того, что ты пытаешься мне обьяснить! — запротестовала Катрина. На самом деле, дети разговаривали довольно хорошо в своём возрасте благодаря тому, что им каждый день читали самые разные книжки, — то Джульетта, то Пеппа, то Адора, — и разговаривали, как со взрослыми. Поэтому в три с половиной года у них был довольно обширный словарный запас и умение выражать свои мысли. Но, конечно, не всегда всё проходило идеально.       — Я даже иголку в нитку… ой, нитку в иголку не могу всунуть! — продолжила приводить аргументы маленькая Кортес.       — Нитку вдевают, а не всовывают, — машинально поправила её Мирабель. — Ладно, ты права — отдохни, раз не получается, я же не умею так рисовать, как ты, и тебе, наверное, вышивать не надо, — вздохнула младшая Мадригаль, вызывая своими словами у Катрины облегчённую улыбку. Девочка с тёмно-рыжими кудряшками расслабилась, и по невнимательности уколола палец иголкой, которую всё ещё не выпустила из рук.       Ну, теперь уже всё — иголка благодаря рефлексу была немедленно отшвырнута куда-то на другой конец комнаты, и если бы не Касита, положившая-таки несчастную вещь на тумбочку, то неизвестно, где бы она оказалась. Полёт иголки был сопровождён коротким возгласом и болезненным шипением, а из ранки начала течь кровь.       — Да что у вас случилось? — не выдержал Камило, до этого демонстративно лежавший спиной к девочкам, пытаясь отвлечься от их разговоров и препираний.       — Да я пальчик уколола, — попыталась спокойным тоном сказать Катрина, но получилось не очень — тон вышел скорее жалостливым, да ещё и со всхлипом в конце. — Я, наверное, на кухню схожу, за пирожком тёти Летти…       — Сиди уже, — снисходительно сказал мальчик. — Я сам схожу, — и с этими словами он вышел из комнаты.       Спускаясь по лестнице, Камило думал, зачем предложил свою помощь. Вроде та и сама могла сходить — ранение ведь совсем пустяковое. Наверное, всё-таки для того, чтобы немного отдохнуть от шумной кузины и её подруги. Да, именно для этого.       С подобными мыслями он всё-таки потянулся за выпечкой и успешно стащил один пирожок. На кухне всегда стояла такая миска с ещё теплой, свежей выпечкой — вдруг кто-то из домочадцев неожиданно поранится? Но, подумав ещё, мальчик через секунду стащил ещё два — для себя и Мирабель. Всё-таки, стряпню его тёти можно было есть не только, если поранился, а ещё и просто так, ведь всё, что готовила Джульетта, было очень вкусным.       Подходя к комнате, он услышал, что там полным ходом шёл ещё один спор.       — Да кто вообще тебя возьмёт за руку? Они же холо-о-одные! — протянула явно Мирабель. — Наверное, только кто-то, кому жарко, и будет об тебя он холодиться, — сказала она.       — Ну вот меня никто и не любит за руки держать, даже Адора не любит! Я знаю, она не говорит, но когда я её беру за руку, то она убирает и вместо этого гладит или обнимает. А мне холодно! Я погреться хочу! — грустным тоном ответила Катрина.       — Так погрейся об пирожки тёти, я принёс, — сказал Камило, который наконец зашёл в комнату, вручая пирожки сестре и её подруге.       — Да у Катри руки ледяные, пирожок сейчас будет холодным! — ответила Мирабель, уже жуя свой. Остальные дети от неё не отставали, и когда все доели, на руках Катрины не осталось ни царапинки.       — И что, правда совсем-совсем холодные руки? Не верю! — подал голос Камило, вспоминая недавний диалог девочек.       — Да! Наверное, даже такой теплый человек, как ты, сразу замёрзнет, — честно выдала Мирабель. А Камило действительно был очень тёплым — часто многие члены семьи тискали его и подолгу обнимали именно из-за желания погреться. Но иногда ему самому было слишком жарко, а от этого некомфортно. Поэтому он сомневался, что Катрина слишком уж холодная. Захотелось проверить то, о чём сказала Мирабель, потому он сказал:       — Дай руку! — и протянул её к маленькой Кортес. Та посмотрела на него округлёнными глазами от удивления — никто не просил её этого делать раньше! — и послушалась.       Ей стало тепло — впервые за долгое время вообще не мёрзла.       Ему стало прохладно — и больше не было жарко.             Тепловой баланс — так это называют?       — И ничего не ледяная, — прислушавшись к ощущениям, выдал мальчик. — Нормальная рука вообще-то! Чего ты так боишься, Мира? — спросил он, и ощутил, что его руку немного сжали. Он оглянулся на Катрину, и та смутилась:       — Прости, пожалуйста, просто ты такой тёплый, а я погреться хотела. Наверное, я тогда руку уберу, — и она уже было попыталась разжать пальцы, но Камило её перехватил. В глубине души ему тоже хотелось подержаться за руки с Катриной — не из-за того, что конкретно с ней — с девочкой он просто нейтрально общался, — но из-за контраста температур, ведь ощущение того, что ему сильно жарко, наконец пропало.       — Грейся уже, — разрешил мальчик, надеясь, что непонятно, что он и сам не прочь не отпускать такую странную холодную руку.       Разговор продолжился, но на этот раз в нём участие брали уже не двое, а все трое. Он мирно перетекал из одной темы в другую, до тех пор, пока Катрина неожиданно не вспомнила о ком-то ещё :       — А где Долорес? Я видела, что она пошла с Адорой, Бруно, тетёй Пеппой и тётей Летти в башню, — поинтересовалась девочка. Как ни странно, Джульетту и Пеппу она называла тётями, хоть они и были одного возраста с Бруно и Адорой. Но их она воспринимала, как старшую сестру и брата, потому и звала просто по имени.       Камило с Мирабель даже поддакнуть не успели или спросить, почему взрослые пошли в башню, как старшая дочка Пеппы появилась в дверном проёме и сказала :       — А тётя Адора теперь на двери вместе с дядей Бруно. Хм, — и исчезла так же неожиданно, как и возникла, оставляя детей в полном непонимании.

***

      Допроса после такого случая Адоре избежать не удалось — она даже не хотела представлять, что могла подумать Айлин, увидев следы от ритуала перед своим домом и ни души в нём. Поэтому, когда девушка привела домой свою младшую сестру, — а на этот раз она почему-то особенно сильно не хотела уходить, — мама одним взглядом дала ей понять, что будет серьёзный разговор.       В итоге, выслушав нравоучения от мамы по типу : «Ну вот и кто просил тебя снимать магический блок?» и «Ты понимаешь, что могла подвергнуть опасности и свою сестру, и мужа?», а заодно снова ощутив себя маленькой семилетней нашкодившей девочкой, и при этом ответив на все интересующие Айлин вопросы, Адора наконец начала задавать свои.       — Меня тревожит то, что я видела в будущем. Помнишь, ты раньше меня учила какой-то другой магии, до того, как она начала привлекать нежелательное внимание? Могу ли я освоить её сейчас?       — Магия-то для всех одна, - негромко рассмеявшись, ответила на вопрос дочери Айлин. — Разница только в том, что ты могла в детстве её менять, а это дано далеко не всем.       — Подожди… — с выражением крайнего недоумения на лице сказала девушка, — так те странные закорючки и есть магия?! — возглас получилось сдержать, ведь будить спящую Катрину ой как не хотелось.       Самая младшая Кортес невероятно любила сон, — настолько, что могла проспать почти весь день, если не было каких-то интересных событий — похода в Каситу, например. И если её хоть кто-либо будил, причём рано, — в понимании малышки «рано» означало срок сна меньше девяти часов, — то этот человек мог не ждать послушания и хорошего отношения к себе. Благо, девочка была довольно отходчивой и уже через день вполне себе хорошо относилась к потревожившему её сон, если он не повторял своей ошибки.       — Да, это и есть магия. Руны могу видеть и я, и все, кто обладают магией, главное — знать, как это делается. А твоя особенность была в том, что тебе не составляло труда преобразовать заклинание в другое или же имеющее противоположный эффект — ты просто думала об этом, и руны сами перестраивались и менялись, складываясь в желаемые чары. Представь, каково было бы облегчение тех, кому платят бешеные деньги за такую работу, исследование заклинаний и выведение новых, — им бы больше не пришлось переводить руническую вариацию в сжатую, затем стандартную и расшифровывать, чтобы понять, что это за заклинание, а после этого не нужно было бы составлять такую комбинацию, которая подействует на это заклинание противоположным образом — можно было просто заставить тебя об этом подумать, и всё, ведь ты это неосознанно делала! Поэтому мне пришлось запечатать магию в тебе и возможность её видеть соответственно до поры до времени, ведь мне действительно сначала предлагали тебя выкупить, а затем просто угрожали похитить, если не отдам добровольно, — вздохнула Айлин. Адора не поняла и половины того, о чём говорила мама, но видя, что она хочет продолжить своё высказывание, перебивать не стала.       — Я знала, что рано или поздно ты столкнёшься с магией вживую, вновь её увидишь… и сломать щит тоже попытаешься. Правда, теперь тебе заново придётся учиться, чтобы что-либо понять, ведь твой дар, если судить по твоему рассказу об изображении на двери, заключается совсем не в изменении заклинаний. И теперь уже придётся, как те учёные, потихоньку-понемногу… Надеюсь, на этот раз ты не подвергнешься преследованиям и всё будет хорошо, — закончила женщина свой рассказ. Адора же начала вновь спрашивать :       — Что за руны? Что за вариации, мама? И как составлять нужную комбинацию? — и много, много вопросов, которые девушка начала задавать с огромным энтузиазмом.       — Хорошо, мне от тебя не отвертеться, — признала поражение Айлин. — Знаешь, я ведь учила всё это в академии… Кажется, на втором курсе? Вот и пригодилось мне ведение конспекта, — и она прошла к шкафу, начиная в ящиках поиски необходимой информации.

***

Она не допустит того, что видела. Она сильная — по крайней мере, должна ею быть, сможет дать отпор, защитить свою семью, всех и всё. Права на ошибку нет.       Именно с такими мыслями Адора ожесточённо который раз повалила на землю все тренировочные чучела, причём большинство ударов по ним пришлись ногами.       — Ого, какая сильная, — удивлённо наблюдала за старшей сестрой уже повзрослевшая на год Катрина. — А я так смогу? — спросила она.       — Сможешь, — ответила девушка, поднимая манекены обратно. Ей стоило научиться драться лучше, вспомнить то, что умела раньше, если она хотела дать отпор напавшим на её дом — в том, что их будет несколько, она не сомневалась. — Давай пять подтягиваний на самой низкой ветке нашего любимого дерева, и беги ко мне, дам новое задание, — с этими словами она села на ближайший ящик, оставшийся из-под фруктов, которые Айлин часто привозила из города, с целью передохнуть.       Если Катрина будет в доме в момент нападения, то ей нужно будет быстро убежать, и для этого выносливость девочки потренировать не помешает, как и скорость.       Вообще, за последний год Адора упорно трудилась, — даже иногда слишком, по мнению Бруно, — над своими навыками, как боевыми, так и магическими. Двадцать с лишним лет того времени, как она не могла колдовать вовсе, надо было срочно наверстать.       Она вновь могла видеть магию, составлять другие заклинания — волшебство не ограничивалось лишь её даром! — и смогла расшифровывать комбинации, переводя их в различные вариации.       Если подробно, то заклинания состояли из обычных слов, но при этом каждая буква была зашифрована. Они могли быть написаны в трёх вариациях — полной, сжатой, рунической. Полная вариация — простой перевод фразы на шифр. Сжатая — аббревиатура, то есть первые буквы слов из фразы. Эта вариация не могла быть рабочей, а использовалась лишь для перевода в руническую вариацию. И именно её использовали чаще всего в заклинаниях, так как её написание занимало меньше всего времени. По этой же причине данная вариация называлась стандартной.       Но во время нападения на их дом противники вряд ли будут церемониться и ждать, пока она начертит все комбинации боевых заклинаний, так что физические навыки улучшить тоже было неплохой затеей.       Тем более, выносливость помогала ей не только при тренировках.       Тогда Адора ещё не знала, что Катрина загорится её идеей и попросит научить её всему тому же самому.       Конечно, ребёнок не смог бы повторить то же самое, поэтому старшая сестра проводила ночи не только за изучением чего-то нового в магической теории, но и составлении плана занятий на много лет вперёд — в том, что с Катриной всё будет хорошо, Адора была уверена и даже мысли об ином повороте событий не допускала.

***

      И пока что, надо сказать, всё действительно было хорошо — смотря в зеркало, Адора совсем не узнавала себя такой, какой она была в своём видении. Там она была старше, — не намного, но явно старше, — а потому у неё было время. Хоть и прошло уже полтора года с того момента, но время всё-таки было, да и Катрине пяти ещё не исполнилось.       Была надежда, что в случае чего удар примет на себя только Адора, ведь она не знала причину нападения на их дом, а следовательно, предотвратить не могла. Зато могла обезопасить маму и сестру. А в этом случае их примут Мадригали.       Тем более, что Катрина действительно была дружна с детьми — а особенно с Мирабель, Долорес и Камило. С последним, как оказалось, у них даже возникла наивная детская симпатия, с которой взрослые давненько посмеивались.       Подтверждение этому ещё несколько месяцев нашли Пеппа и Адора, застав детей за разговором — и если Мирабель просто сидела и что-то доказывала своим собеседникам, то Катрина с Камило как ни в чём не бывало держались за руки, будто это уже стало их привычкой — а судя по всему, так и было, ведь их замечали и до этого случая.       — Кхм, а чего вы это за руки всё время держитесь? — еле сдерживая улыбку, спросила у детей Адора.       — А у меня руки мёрзнут, и Камило меня греет! Ты же сама не любишь меня за руки брать, — ответила девочка. А он дополнил :       — Мне не жалко, пусть греется! Вы же сами часто греетесь об меня, а ещё с Катри мне не так жарко.       — Аргументы, конечно, у вас весомые, но что вы будете делать, когда вырастете? Обычно про мальчика и девочку из разных семей, которые часто держатся за руки, пускают много разных сплетен, — хитро прищурившись, задала вопрос Пеппа.       Дети сначала задумались — а ведь действительно, что им делать? И не нашли никакой идеи лучше, кроме как объявить :       — А мы поженимся, и никто ничего говорить не будет! Мужу с женой же можно сколько захотят за ручку ходить, — привели они убийственный аргумент. Взрослые покивали, еле сдерживая смех, и вышли из комнаты, наконец давая себе волю.       — Нет, ну ты видела? — отсмеявшись, задала вопрос Адора. — Поженятся они, вы посмотрите!       — Ну а для чего ещё жениться? Только для того, чтобы греться об друг друга, — шутя, ответила Пеппа.       — Да, зря мы с Бруно поженились, значит, мы же за ручку не ходим… — заметив появившиеся над головой собеседницы грозовые тучи, Адора поспешила прерваться. — Прости, всё время забываю, что ты обижена на моего мужа за тот случай и не любишь его упоминаний.       — Да ничего страшного, — вздохнула Пеппа. — Остальные-то в этом не виноваты, он же сорвал свадьбу, — у бывшей Кортес было другое мнение, но озвучивать она его не желала, так как ссориться не хотелось.       — А может, действительно стоит об их свадьбе подумать… Через лет десять, конечно, не меньше, — протянула Адора.

***

      Те же самые мысли выразил и Бруно, когда жена рассказала ему об этом забавном случае.       — Да, забавные они. Может, если через длительный срок ничего не изменится, действительно стоит подумать о помолвке. Вот только насколько длительный? Если я не ошибаюсь, о нашей свадьбе мы думали с момента знакомства пять лет.       — Не забывай, что они дети! Лет десять-пятнадцать минимум! — возразила ему Адора.       — Не забывай, что я могу в любой момент заглянуть в их будущее, — ответил её муж в той же манере.       Так их разговор продолжался легко и непринуждённо, но позже Бруно резко стал серьёзным, и взяв Адору за руку, сказал :       — Нам нужно серьёзно поговорить.