Плюс один

      С дверью явно было что-то неладное. Очевидно, произошло волшебство. Иначе как объяснить то, что привычная для Бруно дверь в его родную комнату превратилась во что-то сияющее, излучающее свет? И этот новый вход манил его, как бабочек притягивает свет, приглашал что-то сделать. Но что обычно делают в таких случаях? Бруно не знал.       В сказках, где магия — обычное дело, вперёд идут старшие. Именно они начинают путь и прокладывают дорожку, по которой впоследствии идут средние и младшие дети. И когда старшие — начинают путь, а младшие — завершают его и получают награду, то средние не получают ничего. Сбиваются на половине пути, совершают ошибку, а даже если и проходят путь полностью — то зря. Стоило ли пытаться ему теперь, если от такого никогда не было толка?       Возможно, стоило. Жизнь, всё-таки, не сказка, и события одинаковыми быть не могут. А даже если и не получится, то можно просто позвать сестёр, и те, как в сказке, точно не потерпят неудачу в этом деле. И нужно бы прекратить стоять на месте и думать, а вместо этого разобраться-таки с ситуацией. Слишком много мыслей.       Только сейчас средний Мадригаль заметил ручку. И уже, было, потянулся к ней, но неожиданный возглас сестры за спиной заставил отдёрнуть руку.       — Что же это случилось с дверью? Летти, иди сюда, смотри! Она светится! — конечно же, в коридор, ведущий в башню, заглянула именно Пеппа. Будучи самой младшей из тройняшек, она также была самой любопытной и часто заглядывала туда, куда не следовало. Вот и сейчас она обошла застывшего Бруно и подошла к ручке с явным намерением взяться за неё.       Отчего-то возникло отчаянное желание: перехватить, остановить, помешать коснуться, а мысли занимало лишь слово «моё». Странно, но мысль, что эта дверь и это волшебство предназначены для него, неожиданно возникла и прочно укоренилась в голове Бруно. Но он быстро прогнал эти намерения — ни к чему обижать сестрёнку, пусть даже и из-за волшебства.       — Думаю, надо открыть дверь и посмотреть… — младшей Мадригаль не удалось сказать, что же нужно посмотреть, так как она была остановлена.       — Пеппа, я понимаю твой интерес, но всё же это комната Бруно. Думаю, именно он должен узнать, что находится там теперь, — мягко отведя сестру недалеко от двери, перебила уже явно желающую возмутиться сестру Джульетта, так вовремя пришедшая на зов.       — Ну и ладно, может, и моя дверь так же засияет, — фыркнула Пеппа. — Всё равно я заметила на ручке его инициалы, так что у меня вряд ли бы что-то получилось, — и не желая продолжать разговор, та умчалась вниз, к своей комнате. Судя по радостно-удивлённому возгласу и последовавшему за ним хлопком двери, догадки подтвердились.       И в самом деле, второй этаж уже заполнило сияние, которое явно исходило из других источников. Джульетта тоже отправилась туда, и вскоре ещё раз прозвучал хлопок. Сияние со второго этажа утихло.       Бруно остался один. Теперь у него есть выбор — либо открыть дверь и узнать, что его ждёт за ней, либо же спуститься и посмотреть, что на втором этаже. Рассудив, что сёстры могут разобраться и сами, парень наконец коснулся ручки.       Его интересовало только то, что находилось внутри комнаты, а потому, не обращая внимания на то, как ярко засветилась дверь и на проявляющийся рисунок, Бруно зашёл внутрь.       И еле уклонился от песочной лавины — отскочив, он всё же заметил, что она является преградой прохода в комнату. Почему-то ему удалось на время остановить песок, и благодаря этому Бруно смог увидеть, что сейчас стало с его комнатой. Он находился в самой настоящей песочной башне. Осмотреть всё и понять весь масштаб ситуации помешала вновь открывшаяся дверь.       — Что у тебя? — раздался голос Джульетты. Видимо, свою комнату она уже осмотрела, и теперь проверяла младших, как и подобает заботливой старшей сестре. Бруно не успел её предупредить об опасности, которую сам еле избежал, и ту снёс поток песка, увлекая вниз. Ему пришлось последовать за ней, и странным образом они с сестрой оказались вновь на выходе из комнаты.       Видимо, эта песочная башня опять чудит и поток поменял своё направление — по крайней мере, это самое первое объяснение сложившемуся, что пришло Бруно в голову. Даже думать не хотелось, как в постоянно шумящей комнате с закрытым проходом жить или спать. Но всё же, Бруно не успел увидеть все изменения, а потому понадеялся, что всё не так плачевно. Решив, что у него ещё будет время на то, чтобы разобраться в этих чудесах, он начал избавляться от песка. Всё потом.       — Ну, интересная, однако, у тебя комната, — проговорила Джульетта, отряхиваясь от песка. — Может, ты хотел бы посмотреть, что у меня и у Пеппы? Бруно хотел. Раз у него в комнате произошли такие чудеса, то что же у сестёр?       Конечно, он знал, что волшебство существует. Иначе как бы появилась Касита? Милый родной дом, который обладает своим характером и приходит на помощь в случае чего. Но вот чтобы оно произошло с его семьёй и с ним — это было за гранью фантазий и мечтаний. Однако, это стало реальностью. Осталось только разобраться, что именно происходит. И снова слишком много мыслей.       Больше не медля, Бруно поспешил за Джульеттой и обомлел. Дверь в комнату Пеппы была открыта, и то, что было внутри, его поразило.       Происходящее там словами сразу описать было нельзя. Вместо обычного потолка, какие бывали в каждых домах, над головой простиралось безоблачное солнечное небо, которое пересекала яркая радуга. Такая же радуга витала вокруг самой Пеппы, с завидной дотошностью разглядывавшей каждую маленькую деталь и смотрящую по всем уголкам своей новой комнаты.       Сначала Бруно подумал, что ему померещилось, но нет — вокруг его младшей сестры действительно парила самая настоящая радуга, переливаясь всеми цветами. Протёр глаза — а радуга всё там же. Зная, что Джульетта прямо за его спиной, спросил:       — Мне это кажется? — надеясь на отрицательный ответ, и на то, что сестра поймёт, о чём речь.       — Нет, это всё наяву, привыкай, братишка, — ответила Джульетта. — Мне кажется, что это её дар. — И прекрасно зная, что брат очень удивлён, она продолжила: — Моя комната намного обычнее. Пойдём туда?       Естественно, Бруно согласился. И, действительно, комната была намного менее поразительна — выглядела как очень уютная кухонька с кроватью и прочими нужными атрибутами. В воздухе витал сладкий запах выпечки, который напомнил о том, что пора бы уже и поесть, и в то же время успокоил несущиеся в бешеном темпе мысли. То, что нужно.       Немного поговорив с Джульеттой насчёт этого необычного события, Бруно поспешил вниз на кухню, думая, что, может быть, к старшей сестре следует заходить чуточку почаще. Хотя бы ради этого аромата…

***

      Но этого ему делать не пришлось — вскоре знакомый запах, пусть и немного подгорелой, но выпечки, уже распространялся по всей кухне. Бруно так не терпелось попробовать, что же получилось приготовить у старшей сестры, что он по неосторожности коснулся раскалённого противня, ненадолго оставленного без присмотра. Быстро окунув руку в воду и тем самым временно избавившись от боли, средний Мадригаль облегчённо вздохнул. Печенье он стянуть успел, но ценой за это, скорее всего, станет ожог. Скривившись от не самой приятной перспективы и уже начиная ощущать, как вновь подступающая боль заявляет о себе, он пробует печенье. Недовольная его неожиданным проступком матушка уже готовится его упрекнуть, как видит постепенное исчезновение покраснения. Пропажу боли ощущает и Бруно, доедая печенье и после этого шокированно осматривая свою руку.       Вскоре после этого, когда Джульетта впервые под руководством матери печёт пирожки, они слышат с улицы болезненный вскрик. Совсем немного времени потребовалось на то, чтобы успокоить споткнувшуюся маленькую девочку с разбитыми коленями и предложить ей выпечку для успокоения. И следы от щебня, по которому малышка невольно проехалась коленями, пропадают вместе с ранами.       Ни у кого не осталось сомнений, что это — настоящее чудо.

***

      Дара Пеппы поначалу многие остерегались — а кто будет радоваться грозам и ураганам, постоянно переменяющимся то дождём, то солнцем? Вечно меняющееся настроение Пеппы никого не радовало, ведь жителям приходилось в спешном порядке захлопывать окна, укрывать растения от вихрей и непогод, которые младшая Мадригаль вызывала еще чаще от того, что её сторонился весь Энканто. В ту пору пролилось так много дождей — а причиной всему была кудрявая девушка, плачущая в подушку или в плечо ближайшему родному человеку о жестокости мира и людей вокруг. Никому не было легко. Но вскоре она смогла взять над собой контроль, и люди стали относиться к ней более благосклонно.       Настоящая ценность её способностей обнаружилась в период засухи и отсутствия дождей. Когда погибали ростки, а близлежащие поселения изнемогали от голода, в Энканто всё было спокойно лишь благодаря ей. И те дожди, которых раньше так боялись и недолюбливали, теперь были настоящим благословением и спасением.

***

      Сны Бруно значительно отличались от тех, что были раньше, до чудесных метаморфоз в его комнате, жизни, да и не только его — всей семьи Мадригаль. Главное отличие снов заключалось в том, что почти все из них начинали со временем воплощаться в жизнь. Но спокойным, добрым снам с появлением этого странного дара пришёл конец — они превратились в кошмары, и, просыпаясь, Бруно был ещё более уставшим, чем до того, как лечь в постель.       Всё-таки он разобрался со своей комнатой — как оказалось, своего хозяина она прекрасно слушается. Доставивший так много неприятностей в первое время песочный поток парень думал убрать вовсе, но поразмыслив насчёт того, что в комнату могут попасть непрошеные гости, решил оставить, а на то время, пока он не отлучается из дома, просто частично его отодвигать, как обычные люди отодвигают шторы, чтобы впустить в дом свет.       Поначалу возникло очень хорошее, по мнению Бруно, решение проблемы с кошмарами: просто не спать вовсе. Блюда Джульетты прекрасно помогали избавиться от усталости и головной боли, которая теперь преследовала его постоянно. На третий день отказа от сна Бруно просто отключился от переутомления, и проспал в итоге без сновидений сутки. Родные пытались попасть к нему в комнату и узнать, что же с ним происходит, но контроль над потоком был потерян и он полностью закрывал вход в комнату.       Но вскоре Бруно и сам уже не мог сдержать всё в себе, рассказывая увиденное во снах Джульетте, пока та месила тесто для того, чтобы испечь очередную порцию спасения от ран и боли для всего Энканто, да и для самого Бруно в частности. Делился с Пеппой, и её реакция была разной : от одного сна над ними была гроза, от другого, наоборот, витала радуга. Но устав от частых смен погоды, которые и самой девушке докучали, Пеппа попросила больше ей обо снах не говорить без экстренной на то необходимости.       А больше всего Бруно хотел поделиться своими переживаниями со своей мамой. Альма внимательно выслушивала всё, о чём он ей рассказывал, но иногда строго прерывала, когда средний Мадригаль срывался с описывания сна на рассказ про свои личные переживания. И попросила так, что было предельно ясно — отказываться от этой просьбы нельзя :       — Рассказывай всё, что узнаешь во снах. Это будет очень полезно.       И он старался быть полезным — рассказывал свои видения не только матери, но и тем жителям Энканто, которые в них фигурировали. Теперь они приходили всегда - от них не получалось спастись ни ночью, ни днём. Но они нередко были не особо радостными для тех, чьё будущее в них отображалось, и приходили совсем невовремя.       В итоге спасение нашлось — дар получилось контролировать, и были изобретены особые ритуалы, чтобы вызывать видения только по желанию Бруно. Но иногда проскакивало что-то абсолютно нежеланное, и поделать ничего с этим было нельзя.       По Энканто уже давно ходили сплетни о среднем Мадригале и о его даре видеть будущее, который, по мнению жителей, был не так полезен, как дары его сестёр и лишь накликал на них беды и неудачи. И в итоге, в очередной раз, когда он хотел предупредить человека о его будущем, тот лишь устало и раздражённо ответил ему :       — Лучше просто ничего не говори. Оно может и не произойти, а если ты скажешь, то точно беду призовёшь.       И то же самое сказала ему Альма, когда он только заикнулся о видении про что-то страшное, что ожидает Каситу в будущем. Не так прямолинейно, конечно, но суть была такая же.       Люди предпочитали лучше оставаться в неведении, чем знать то, что ждёт их в будущем. Его начали откровенно избегать и прямо просить ничего не говорить. Никто не желал его слушать.