Ложь с терпким привкусом самообмана

Час спустя, когда страсти улеглись, когда Чимин и Юнги переоделись, а комната проветрена, Юнги сидит за столом, просматривая свои записи и делая пометки. Чимин же валяется на кровати, познавая прелести современного телефона: оказывается, люди придумали столько разных игрушек, чтобы занять своё время, просто потрясающе! В какой-то момент Юнги оборачивается в кресле, упирается ладонями в колени и негромко зовёт: — Чимин. — М? — откликается демон, тут же садясь в кровати и откладывая в сторону телефон, внимательно смотря на человека. Юнги открывает рот, собираясь что-то сказать, но обрывает себя и отворачивается, так ничего и не сказав. Чимин видит, как сомнения бушуют внутри него и отражаются на лице. — Мне завтра надо на учёбу. Я в последнее время слишком много прогуливаю, — говорит он, обращая на Чимина взгляд, смотрит неуверенно. Демон чувствует недосказанность, но не вмешивается, не пытаясь выбить слова силой. Лишь кивает понимающе. — И ещё, — продолжает он, неловко почесав в затылке. — Я буду занят кое-чем эти несколько дней. Мой отец до сих пор не дома, в компании сказали, что он в деловой поездке, и я бы разрешил тебе остаться, но я не знаю, в какой момент он может вернуться, так что… — Юнги, — мягко перебивает его Чимин, осторожно вклиниваясь в этот нервный словесный поток. Когда Юнги смотрит чуть испуганно, Чимин ласково ему улыбается. — Я понял. Спасибо, что беспокоишься за меня. Но позволь мне уточнить кое-что, — он становится серьёзным, смотрит внимательно на Юнги. — Ты же не пытаешься избегать меня из-за того, что произошло сегодня? — Нет! — отвечает Юнги слишком поспешно. — Возможно, — признаётся он секунду спустя, поджимая губы и отводя взгляд. — Думаю, мне нужно немного времени, чтобы переварить всё и понять себя. Кроме того, мне правда нужно кое над чем поработать. Чимин улыбается, нежно осматривая сидящего в кресле парня. — Я понял. Спасибо за честность, — благодарит, падая обратно на кровать и берясь за телефон. Он ещё какое-то время чувствует на себе чужой внимательный взгляд, потом слышит, как кресло скрипит, разворачиваясь, и Юнги снова погружается в ноты. Когда Чимин просыпается на следующий день, Юнги уже рядом нет. Как нет и тысячи разложенных на столе листов и рюкзака в углу. Чимин представляет, как Юнги проснулся утром и бесшумно бродил по комнате, собираясь, стараясь его не разбудить, — и улыбается мечтательно, топя затылок в подушке и прикрывая лицо рукой. Этот момент такой уютный и милый, и ему сейчас легко представить, что так было всегда и продлится ещё вечность. Чимин бы этого очень хотел. Он мог бы провести целый день, оставаясь в комнате Юнги, изучая его вещи, то, чем он дышит. Тем более, что этого мерзкого папаши не будет дома ещё минимум неделю, он может вообще не переживать о том, что он или Юнги случайно столкнётся с ним. Однако Юнги сказал, что хочет некоторое время побыть один, и Чимин не собирается лишать его этого, а потому через пару часов, одевшись, покидает комнату и спускается в холл. И только когда обувь плотно облегает ступни, и Чимин собирается уходить, ему приходит в голову, что Юнги не оставил ему ключи, а оставлять двери открытыми, вроде как, уже давно не в человеческой культуре. Он неловко вертится в поисках ключницы или столика для писем, на котором бы лежал ключ, но не может найти ничего. В какой-то момент он слышит тихий шаг, заглушаемый мягким ворсом ковра, и отстранённый голос вежливо интересуется: — Господин что-то ищет? Чимин резко оборачивается, натыкаясь взглядом на замершего на почтительном расстоянии мужчину лет сорока, в строгом чёрном костюме и с галстуком-бабочкой. Даже малых знаний Чимина оказывается достаточно, чтобы догадаться, что этот человек дворецкий. Значит, он был прав, и дворецкий в этом доме всё же есть. — Здрасте, — неловко улыбается Чимин, почесав в затылке. — Я тут собирался уходить, но не мог найти ключи. Было бы некрасиво оставлять дверь открытой. — Вам не о чем беспокоиться, — чопорно отвечает мужчина. — Ключи находятся у меня, я закрою за вами. — Правда? — простодушно улыбается Чимин. — Вот спасибо! Он чуть кланяется, когда одна мысль приходит ему в голову. Интересно, был ли он здесь, когда отец Юнги домогался до Чимина? Демон застывает, медленно выпрямляясь и поднимая на мужчину глаза. Вглядывается в безразлично-отстранённое лицо напротив. Легко представить, как этот человек стоял за дверью, слыша всё разборки семейства Мин, но не делая ровным счётом ничего, чтобы предотвратить изнасилование. А что насчёт Юнги? Что делал этот человек, когда зажравшийся богач избивал собственного сына? Внезапно мужчина в костюме стал нравиться Чимину гораздо меньше. — Ладно, — неловко усмехается Чимин, запустив пальцы в волосы на затылке. — Я пошёл. Дворецкий кивает, и Чимин выскальзывает за дверь раньше, чем тот мог бы приблизиться к нему. Захлопнув за собой дверь и сбежав по лестнице, Чимин облегчённо выдыхает. Непонятно, почему вдруг одна случайная мысль сделала присутствие этого человека рядом таким некомфортным, но он рад оказаться подальше. Теперь, стоя на улице, он сладко потягивается, решая, куда же ему теперь пойти. — Только посмотрите кто тут у нас? — раздаётся рядом насмешливый вкрадчивый голос. Чимин замирает, оборачиваясь. В двух шагах от него, прямо на капоте какой-то явно дорогой ярко-красной тачки сидит мужчина. В дорогой одежде, со сверкающими на солнце часами и в эффектных солнцезащитных очках, что скрывают хитрый прищур глаз-стрелочек. Чимин смотрит на него, чувствуя, как всё тело напрягается, готовясь обороняться. — Сухён. Мужчина по-доброму улыбается, оглядывая Чимина с головы до ног, соскакивает с капота и направляется к нему. Он приближается медленно, неторопливо-вальяжной походкой, попутно проводя пальцем по полированному боку чужой машины. Чимин слышит, как визжит и скрипит металл, пока сдирается под острым когтем обшивка. Резкий звук бьёт по ушам, заставляя тело напрячься лишь сильнее. Чимин смотрит затравленно, пытаясь изобразить на лице приветливую улыбку. — Какими судьбами сюда? — спрашивает, когда Сухён останавливается почти вплотную. Сухён снова улыбается, но Чимин ясно видит за этой улыбкой хищный оскал. — Да знаешь, — говорит он наигранно обиженно, расстроенно поджимая губы и возводя взгляд к небу. — Заскучал я как-то в Аду. Думаю, посмотрю, как мои собратья на земле работают, — он опускает голову, смотрит Чимину в глаза и взгляд его опасно сужается. — Или не работают, — заканчивает он, и голос его приобретает железно-вкрадчивые нотки. Чимина бьёт мандраж. — Я работаю! — возражает он возмущённо, и звучит это так наигранно, что даже самый наивный человек не поверил бы. — Просто, — он отводит взгляд, бегая глазами по асфальту в поиске оправданий. — К каждой душе нужно найти свой особый подход, и прямо сейчас я… — Что-то раньше тебя это вообще не волновало, — перебивает его Сухён, мягко, почти ласково кладя руку Чимину на плечо и ведя ладонью к шее. Пальцы мягко сжимаются, сминая кожу, и Чимин чувствует, что не может дышать, когда демон прислоняется своим лбом к его. — А сейчас-то ты что возишься? — мягко шепчет он Чимину, пуская паническую дрожь по коже и сильнее сжимая пальцы на горле. Глаза Чимина расширяются, рот открывается в попытке произнести хоть слово. Ему не так важно дышать, но само ощущение контроля над волей заставляет его судорожно вцепиться слабеющими пальцами в чужую руку. Сухён на это лишь презрительно усмехается. Опускается к чужому уху. — Слушай сюда, шлюшка, — цедит жёстко, почти с ненавистью, сильнее и сильнее сжимая шею в руке. — У тебя есть неделя на то, чтобы разобраться с этой душой. Или мы, — он утыкается губами в подбородок, ведёт слюнявую линию к виску, — разберёмся с тобой. Хватка исчезает, ноги подкашиваются, и Чимин опадает на асфальт, рукой безуспешно цепляясь за капот ближайшего автомобиля. Горло саднит, в глазах слёзы, а в голове срок — «неделя». Неделя на то, чтобы отправить в ад душу Юнги.