Ложь с терпким привкусом самообмана

— Господи… Ты… из какого котла ты вообще вышел?.. Ты настоящий демон, я клянусь тебе, я… Я сейчас… Чимин ухмыляется, глубже насаживаясь ртом на чужой член, обводит языком головку и лижет венки, активно подталкивает к краю, доводя до финала. Когда мужчина протяжно стонет, кончая ему в рот, демон принимает всё до последней капли, глотает и, отстранившись, плотоядно облизывается, смотря снизу вверх лукаво и голодно. Выдыхает томно: — Из самого жаркого, милый. Хочешь туда со мной? Мужчина тяжело дышит, грудь вздымается рвано и часто. Он сглатывает и протягивает руку, зарываясь пальцами в чиминовы волосы. Отвечает хрипло: — Я готов на всё, если об этом попросишь ты. Чимин ухмыляется, плавно поднимаясь с колен, оказываясь лицом к лицу с соблазнённым. В подсобке душно, пахнет пылью, от недостатка воздуха кружится голова, и всего на мгновение мужчине мерещится потусторонний блеск в глазах напротив. Но Чимин обвивает его шею руками, прижимаясь ближе и преданно заглядывая в глаза, и он решает, что показалось. — Прекрасно, милый, — мурлычет Чимин в опасной близости от чужих губ, дразнит дыханием и сбивает фокус. — Тогда… Что ты знаешь о Мин Юнги? Дождь мелко моросит по крышам и мелким листочкам, бьётся в окна. Студенты раскрывают зонтики, а те, кому не повезло его иметь, прикрываются рюкзаками и тетрадками, но все они одинаково бегут с территории университета в попытке быстрее добраться до остановки и найти в ней своё прибежище от вездесущей сырости. Чимин наблюдает за этой вознёй из окна учебного кампуса с долей отвращения и скепсиса. За две недели привычная картинка из окна вызывает у него тошноту. Если бы кто-то спросил Чимина, то узнал бы, что эта работа — самая сложная за последнюю тысячу лет. Потому что к Юнги просто невозможно подобраться. Советы тех малолеток из клуба не помогли, и в Чимине как никогда остро желание найти их теперь и стереть память, или найти другой способ испортить жизнь. Просто чтобы отыграться за потерянное время. Это не значит, что Чимин отступил, нет. Слишком велик соблазн заполучить обещанную ангелом душу. Однако такой сложной задачи ему не попадалось уже очень давно, и Чимин берёт паузу, отходит на расстояние, пытается понять, что же собой представляет этот Мин Юнги, чем дышит и как можно подобраться к нему. Чимин соблазняет университетских профессоров, вроде недавнего идиота, что он оставил без сознания в подсобке, и таким образом узнаёт побольше о Юнги. Наблюдает и выжидает. Так он выяснил, что Юнги — сын местной богатой шишки, владеющей сетью отелей премиум класса. Что недавно он похоронил мать — та скончалась от сердечного приступа. Что про его отца ходят странные слухи о любвеобильности и частых изменах, но сын на него совершенно не похож — тихий, спокойный, скрытный. Что пишет музыку — в свободное время не вылезает из тетрадей со стихами и нотных листов. Чимин раздражённо усмехается. У него нет ни малейшего представления, что делать со всеми этими знаниями. Все они предельно глупы и бесполезны, и для его дела их никак использовать не получится. А значит снова остаётся ждать и выжидать, чего Чимин не делал уже очень давно. Демон отталкивается от окна и бездумно идёт по коридорам. Шаги эхом отскакивают от стен, отдаются в ушах гулкой вибрацией и следующей за ней тишиной. Бездействие бесит. Всё, что Чимин может, — ошиваться в окрестностях университета, потому что это единственное место, где Юнги бывает чаще всего, и пытаться вызнать что-то, что станет ценным рычагом для воздействия. Чимин перетрахал почти весь педагогический состав университета, но так и не узнал ничего стоящего. Все они говорят примерно одно и то же: об отце, о матери, о характере и музыке. Бесполезные твари. Чимин с досады хочет пнуть что-нибудь — но вдруг спотыкается, замирая на месте. Несколько секунд слепо смотрит перед собой, не понимая собственной реакции. Дождь за окном усиливается, остервенело бьёт каплями по стеклу — и лишь тогда Чимин осознаёт. Он слышит музыку. Негромкую, тихую музыку, что наигрывают на пианино. Эта мелодия… Она странная. Странная потому, что не должна звучать здесь, а ещё потому, что вызывает у Чимина непонятное жжение внутри, настолько она затаённая, надрывная, нежная. Чимину непривычно чувствовать столько всего и сразу, он потерян и вместе с тем как будто только что нашёлся. От мелодии и вызываемых ей чувств хочется одновременно убежать и оказаться как можно ближе, и Чимин почему-то выбирает второе. Идёт на звуки, дальше и дальше, пока не оказывается перед закрытой дверью одного из музыкальных классов. Хлипкая дверь — ничто для Чимина. Однако он не может шелохнуться, ни открыть её, ни уйти в сторону. Звуки льются, то ускоряясь, то замедляясь, выплёскивают наружу тысячи нот и эмоций, и Чимин слышит всё, буквально всё, что вкладывает играющий в эту мелодию. Слышит душу того, кто прячется за дверью. Минуты тянутся вечностью, но Чимину внезапно и на это плевать. Мелодия такая красивая, такая животрепещущая, такая трогательная, что даже больно, но от этой боли не хочется сбегать. И вдруг всё заканчивается, так же спонтанно, как и началось. За окном льёт дождь, капли тихо стучат по стеклу, водные ручейки бегут наперегонки друг с другом. Чимин стоит перед дверью, медленно осознавая себя, словно выплывая из долгого приятного сна. И нет никакого намёка, что всё услышанное ранее не сон, кроме мелодии, что до сих пор призрачными отголосками звучит в ушах. Дверь открывается, и Чимин, всё ещё в ватной прострации, не успевает отойти. На пороге стоит Мин Юнги. Чимина как будто резко окатывают холодной водой. Юнги, судя по всему, испытывает то же: рука на лямке рюкзака сжимается сильнее, по лицу проскальзывает удивление, затем испуг и уже знакомая неприязнь. Брови сходятся над переносицей, взгляд — концентрированное недовольство. — Ты следишь за мной? — спрашивает прямо. — Не совсем. В смысле — нет, — после недолгой паузы выдаёт Чимин. В груди теплятся остатки потухшей мелодии, и прежнее красноречие даётся с трудом, но грозный взгляд, вцепившийся в лицо, заставляет сбросить наваждение и пояснить: — Я не следил за тобой, правда. Я сидел здесь, когда услышал музыку. И мелодия, она… Такая красивая… — заканчивает на выдохе. Видимо, на лице Чимина отразилось, насколько он впечатлён, потому что выражение лица Юнги явно смягчается, хотя нотки недоверия всё же остаются. — Правда? Тебе понравилось? — спрашивает осторожно, будто боясь насмешки, в любую секунду готовый выпустить колючки. Чимин впервые видит его таким. Неужели он это написал? — Правда, — кивает, подтверждая. Он искренен сейчас больше, чем когда-либо вообще. Так странно. — Я думаю, она гениальна, — добавляет в конце. Возможно, Чимину только кажется, но Юнги как будто краснеет. Затем коротко кашляет, возвращая себе прежний настрой, но смотрит чуть дружелюбнее. — Приятно слышать, — говорит, а после ужом проскальзывает мимо Чимина и идёт к выходу из кампуса. Чимин молча смотрит ему вслед.