Драбблики Кораблики.

🌼 Люмин 💫

Сквозь белую ткань нельзя увидеть порезы, видно лишь шрамы или полосы из-под рукавом или на обнаженной коже. Все думают "Тот монстр был очень сильный", "Видимо кто-то из Фатуи незаметно подкрался", лишь немногие поймут какие из них нанесены ее же рукой. Незнакомцам путешественница не ответит, пожмет плечами. Близкие друзья смогут услышать одно из двух слов. "Итэр" - имя пропавшего близнеца, что избегает сестру по всему Тейвату. Девушка лишь один раз встретила его в своем путешествии, но все, что он сделал - это оттолкнул ее. Брат ни разу не откликнулся на ее зов, ни разу не пришел, когда ей было невыносимо одиночество. Ее не смогла спасти даже Паймон своей болтовнёй. "Тэппэй" - юноша, которого встретила Люмин в Инадзуме. Девушка быстро к нему привязалась, увидела в нем друга и брата. Они вместе получили новое звание в Сопротивлении, вместе беседовали вечерами о Инадзуме и других городах. Но Капитан "Сельдь I" покинул этот мир поддавшись соблазну Глазу порчи. Тэппэй быстро старел, но медленно умирал, только Люмин не хватило времени, чтобы спасти его.

❄️ Чун Юнь 🍧

Как бы это смешно не звучало, юноша сойдет с ума, быстро пробегаясь взглядом по свежим отметинам и орудию запачканному кровью, он будет шептать про демонов и прочих существ, что могли в нее вселиться. Экзорцист соберет все медикаменты и книги на этот счет, опустится рядом с ней на колени и будет шептать непривычные для утешения речи, но Люмин из-за слез не будет его останавливать. Девушка жмется к нему ближе, наслаждаясь невольно теплом его тела и прохладой ладоней. Он перебинтовывает ей руку и иногда целует в висок, дрожа, как осиновый лист вместе с ней, слегка краснея то ли от прикосновений к ее рукам, то ли злясь от всей ситуации. Но мягким голосом обещает, что скоро это все закончится, что все станет на круги своя и никто ее не побеспокоит. - Чун... прошу хватит - шепчет она, сжимая мужскую кофту и шмыгая носом, когда юноша тянется за книгой и хочет встать за новыми "ингредиентами" для ритуала - не надо... - Вселявшиеся в кого-то духи не шутки, прошу, потерпи немного - Чун крепко обнимает ее, гадая почему они так близко к ней подобрались и сейчас надсмехаются над ней. - Просто побудь рядом - путешественница зарывается носом в ткань, прячет лицо - не хочу... не хочу быть одна. - Я... х-хорошо, я рядом... не плачь, я здесь. Он сажает ее к себе на ноги, крепко обнимает за талию и зарывается носом в беспорядочные пряди. Прохладные ладони скользят по спине, нервно сглатывая, когда любимая вздрагивает. Люмин не может успокоиться, пока сон не захватывает ее уставшее тельце, но даже тогда синевласому страшно выпускать ее из объятий. Экзорцист очень осторожно берет ее на руки и поднимается с места. Ему нужно уложить путешественницу спать, укрыть самым теплым одеялом, уложить голову на мягкую подушку и убедиться, что с ней все хорошо - демоны ее не тревожат. Чун неуверенно целует ее в висок, крепко сжимая ладошку, обещая присмотреть за ней и позаботиться. Юноша собирает все медикаменты и книги, возвращает их на место, ищет взглядом благовония и цветы, которые подарил девушке на такие случаи. Он еще не ведает, что девушка сама нанесла на мраморную кожу новые шрамы. Она додумалась оттолкнуть орудие под шкаф, когда услышала повороты ключа в замочной скважине, но не смогла сбежать в ту же ванную, чем и напугала до чертиков любимого. Юноша медлил несколько минут, пытаясь понять, что не так. Тогда девушка сидела к нему спиной, видна была лишь макушка и хрупкие плечи, что слегка подрагивали. Взгляд ее янтарных глаз замер на шкафе, приоткрытые губы, с которых чудом не сорвался ни один писк, дрожали, как и ее тело. Люмин верила, нет, пыталась убедить себя, что юноша просто пожмет плечами, поздоровается, просто пройдет мимо, позволив ей убрать алые пятна крови и скрыть новые порезы бинтами, ответив ему будничным голосом. Но путешественница вздрогнула лишь от одного обращения по имени, повернув голову так, словно в дом вошел какой-то монстр, позволяя Чун Юну лицезреть покрасневшее от слез лицо. Через минуту, по комнате распространяется приятный цветочный и "горный" аромат, а лепестки цинсинь опускаются в воду к белым речным камням, позволяя ненадолго отключить голову от дурных мыслей. Синеволосый осторожно забирается к любимой под одеяло, накидывая на ее плечи белую кофту с капюшоном, крепко обнимает. Он очень-очень тихо шепчет ей о своем рабочем дне, словно ничего пару минут назад не произошло, словно не было никакой истерики. Юноша очень нежно и неловко, даже с опаской, касается ее рук, краснея по привычки, словно объелся заоблачного перца. Но лишь взглянув на бинты, белеет от страха, медленно целуя кончики пальцев, а после заключая пострадавшую в объятия. Чун пробудет с ней до утра и даже если придется уйти, он оставит с ней свою кофту и вернется через час с лекарствами, новыми ингредиентами, принесет даже завтрак с ее любимыми вкусностями. Юноша лишь неловко и осторожно спросит ее о демоне, что захватил ее разум или тело, не догадываясь об истинной причине, жаль только девушка ему не расскажет. Люмин улыбнется, словно ничего и не было или все прошло, закопав свои тревоги глубоко-глубоко, молясь Архонтам, чтобы вчерашний день не повторился и Чун Юнь ни о чем бы не догадался.

🐚 Чайлд/Аякс/Тарталья 🐳

Командировка, работа, новобранцы. Работа, новобранцы, командировка и так по кругу, пока усталость не встанет поперек горла, предлагая ему шутить про волшебную ленту. Только юноша лишь шутит, не зная, что каждый раз Люмин передергивает и ей не помогают ни теплые объятия, ни светлые улыбки, даже легкий щипок за щеку. Ведь она думает, что станет с лучиком света, если она сама в один день возьмет в руки волшебную ленту и просто ее перережет. Они виделись в Ли Юэ очень-очень редко, а после ее отбытия в Инадзуму не виделись вовсе, до того злосчастного лабиринта. Даже какие-то вечно меняющиеся и перестраивающиеся комнаты не позволяли им провести время вместе подольше, чем обеденный перерыв или полтора часа, за которые нельзя наговориться или отдохнуть от спарринга на каких-то жалких сорок пять минут. А может все и к лучшему? "Да, все к лучшему" - заключает девушка, обнимая себя за плечи, наплевав на кровь, что впитывается в рукава. Он не должен ее видеть в таком состояние, не должен видеть, как сильный воин ноет и сам себя истязает. Предвестник не должен знать об этом! Не должен ведать сколько крови пролилось из-за какого-то нехорошего дня или... когда это все началось? Когда боль стала приносить удовлетворение? Ведь раньше боль была болью, изредка нытье мышц позволяло ей улыбнуться, когда боль дошла до успокоения и некой радости? Люмин вновь задается этим вопросом, и вновь перед глазами мелькают знакомые лица и обрывки прошлого, вынуждая реветь и вновь искать окровавленный кинжал взглядом. Малышка Паймон не видит ее в таком состоянии, набивает живот за счет путешественницы, что сама дала ей мешок с морой, прося в очередной раз вернуться через полтора часа и не раньше. Но видимо мора закончилась раньше, чем голод, раз дверь в номер приоткрылась. Только какого удивление девушки, что за нанесением очередного пореза ее застала не Паймон, а рыжеволосый придурок с царапиной от какого-то монстра, что проглядела девушка. Он тут же бросает свои вещи, чтобы то ни было, даже перепрыгивает через кровать, словно видит сквозь конструкцию или чует запах крови, вырывая острие из ее тонких ручек. - Люмин, какого черта?! - шипит он, но в голосе слышен испуг, возвращающий в горло ком. - Я...я.... Вот что она может вымолвить сквозь всхлип, когда сильные руки обвивают ее тело и прижимают к себе крепко, позволяя серому пиджаку впитать чужую кровь. Только сегодня она не принадлежит Предвестнику, его врагам или идиотам, что перешли ему дорогу. Сегодня алая жидкость принадлежит его любимой, что сильнее ненавидит себя за слабость, плача громче, пока не срывается голос. Чайлд пытается ее успокоить, говорит что "Все хорошо", что "Я рядом, и я тебя не осужу", скажи "Кто тебя обидел, и я тут же....". Только девушка глуха к его словам, она желает его оттолкнуть, не ощущая своим телом сильную хватку. Он точно не выпустит ее из объятий, глаз с нее не спустит, даже с ее хрупким тельцем направится за бинтами или к врачу из Фатуи (если на то придется). Юноша расцелует каждый порез, лишь бы избавить кожу от металлического привкуса, пока будет обрабатывать или перебинтовывать руку, крепко держа ее в своих объятиях. Предвестник точно выбросит из ее номера все острые предметы, даже спрячет ее собственный меч, тоже самое провернет и в своем номере, где путешественница долгое время будет проживать, выбираясь на поручения только под его присмотр, даже чихать с его позволением начнет, если придется. Да, он готов спуститься и до такого, лишь бы уберечь ее душу от новых шрамов на теле, каждый вечер и каждое утро, покрывая ее лицо и руки поцелуями, и плевать, что до этого дня они могли только держаться за руки и обниматься.

🧾 Чжун Ли ⛰️

Дракон в обличие мужчины очень стар, начитан и мудр, наблюдателен до чертиков. По легендам он бывал во многих сражениях, видел столько ран и крови, что за свои "детские" года не видела Люмин. Но он всегда тактично молчит, когда девушка проходит мимо него со светлой улыбкой и дружелюбным взмахом руки, когда ведет светскую беседу или слушает рассказ с новым ранениям после ежедневных поручений или спарринга с Чайлдом, которому на месте не сидится. Чжун Ли не скажет ни слова, если рана не серьезная, а кому-то из них двоих ее нужно срочно обработать. Если и упрекнет кого, так рыжую макушку, а спокойным тембром или легкой нежностью (путешественница не знает, как еще объяснить эту грустную и ласковую интонацию по отношению к ней) попросит быть осторожными. Мужчина лично ей предложит помощь с каким-нибудь поручением, но Люмин отмахнется, легко и с улыбкой. Нервной и испуганной. Девушка почему-то до чертиков боится его помощи, его взгляда на ее руки с новыми шрамами, как он к ним касается, желая просто переплести пальцы или огладить нежную кожу. Он уже давно догадывается "Почему", каждый раз замечая свежий порез от ее собственного клинка или кухонной утвари, но молчит, осторожно касаясь ладонью ее руки. Его уголки губ грустно приподнимаются от дрожи во всем теле любимой. Моракс хочет ее успокоить и подбодрить, но пока не ведает как, ждет подходящего момента и когда возлюбленная будет готова к этому разговору. Архонт бережно и нежно обрабатывает ее новые порезы, осторожно целует ладонь, когда Люмин морщится от обрабатывающих средств, а к янтарным очам подступают слезы. Как сейчас. - Все хорошо, мой Ангелит, эти царапины не должны портить твою красоту - поцелуй приходится на костяшки пальцев, лишь после теплые губы касаются век и лба, желая смахнуть печаль и головную боль - а слезы нарушать твой покой. - Я в порядке, Чжун Ли, и могу сама обработать свои пор... раны - тихонько возмущается девушка, избегая взгляда золотых очей. - Конечно, я ни в коем не сомневаюсь в твоей самостоятельности, но позволь проявить к тебе хоть какую-то нежность и заботу? Архонт любезно убирает ладони от ее нежной кожи, поднимается на ноги, дабы убрать различные медикаменты, что покоились до недавнего времени в аптечке. Но тонкие и перебинтованные руки обвивают его талию, а девичий нос утыкается куда-то в спину. С губ срывается тихий всхлип, что неразборчив сквозь ткань. Мужчина уверен, что девушка прикусила губы, а ее тело не только дрожит, но и стало хрупким. - Прости... я только и делаю, что куда-то лезу... - шепчет Люмин в сильную спину, крепче обнимая за талию. - Не нужно извиняться за свои поступки, Ангелит - Чжун Ли немного оборачивается, дабы провести ладонью по белокурым локонам. - Нет, ты не понимаешь... Она снова говорить эти слова, снова замолкает и прячет лицо, подавляя плач, пока сильные руки не подхватывают хрупкое тело и не садят к себе на колени. Он обнимает ее за талию, перебирает пряди светлых волос, поглаживает обнаженную от белой ткани кожу, вслушиваясь в плач и беседуя с ней. Моракс вновь не спросит и не намекнет насчет порезов, будет ждать... Ждать, когда девушка раскроется ему сама, или когда ее веки сомкнутся, а душа отправится в мир грез. Он не сдвинется с места, не покинет ее, пока ей не станет лучше и она сама сможет выбраться из его объятий. Будет рядом, осторожно наблюдать за ее состоянием. И, если в один день клинок вонзиться в кожу глубже, сознание захватит туман и агония, Чжун Ли будет с ней, заключит в объятия, успокоит, поможет и промолчит. Он не скажет ни слова, пока любимая не будет готова

🐶 Тома 🌻

Обеспокоенный взгляд зеленых глаз скользит по рукам и ногам, пытаясь понять, почему раны так сильно отличаются друг от друга. По словам Люмин часть из них оставил Метачурл, другие Нобуси и Карайги, но на ее ладонях и запястьях есть еще. Они отличаются от всех остальных, глубокие и небрежные, словно руки владельца клинка дрожали, как и сама девушка. Она прячет глаза, иногда проходит мимо грозовой тучей, смотря только себе под ноги, врезаясь плечом в прислугу поместья или в кого-то из глав. Тихонько вскрикивает или пищит, когда неожиданно сжимают тонкую ручку или куда-то тянут. Сейчас же белокурая дева тихонько плачет, обнимая себя руками за плечи и желая оттолкнуть управляющего, прогнать прочь, лишь бы не трогал и не смотрел, как кровь впитывается в ткань. В комнате что-то стряслось, но Тома не в силах понять что, не желает осмотреться по сторонам, ищет другие ранения и хочет остаться, помочь. Люмин снова рычит, когда теплые ладони касаются бедра, прося посмотреть в его очи. Юноша сидит перед ней на коленях, сам вот-вот проронит пару слезинок. Русоволосый мягко сжимает ее бедро, смотрит на покрасневшее личико, желает смахнуть ее боль. - Люмин, прошу, посмотри на меня - осторожно сглатывает, сжимает бережно кисть - мне нужно обработать твои раны. - Н-нет... уйди... - шепчет путешественница, дергает руками, пытается пнуть. - Люмин, прошу, я должен их обработать, они могут воспалиться и... - Плевать! Уйди! Оставь меня одну! - голос Люмин уже охрип, дыхание сбито, дрожит всем телом. - Т-с, не кричи, я уйду, только позволь обработать твои раны. Белокурая согнулась в две погибели, сжав свои руки до белых костяшек и красных полос сквозь ткань. Но прежде, чем Тома успел среагировать, она оторвала руку от плеча и попыталась сдержать вопль тонкой ладошкой. Кровь тут же коснулась ее уст и подбородка, оскверняя белую кожу. - Люмин, солнышко, прошу, я хочу помочь - теплая ладонь сжимает ее руку, желая отстранить от губ, юноша и сам начинает дрожать - пожалуйста, я не могу тебя оставить в таком состоянии. Девушка быстро мотает головой, но все же убирает руку от лица, выпрямляется, всхлипывая. Позволяет осмотреть раны и стереть кровь с лица, только жмурит веки и продолжает дрожать, тихонько вскрикивая от обеззараживающих средств. Мотает головой вместо ответов на вопросы и успокаивающие слова. Пока руки не оказываются в белоснежных бинтах, а тело не становится ватным и тяжелым, Тома не может ее обнять, обвить руками ее талию и притянуть к своей груди. Голова Люмин касается плеча юноши, а само тело перемещается на мужские колени. Девичье тело до сих пор дрожит, губы подрагивают, а маленький носик покраснел и уткнулся в ключицу, она засыпает от теплых объятий и усталости. Подрагивает от осторожных прикосновений к спине и затылку, проваливаясь в сон и сжимая его кофту в кулачках. - Я побуду тут немного и уйду, как только ты уснешь. Скажу прислуге, чтобы тебя не беспокоили до утра, и вернусь, если ты этого хочешь. - Н-нет... не хочу... останься... - Т-с, твой голос очень слаб, тебе нужно попить теплого молока с медом и поспать. Тома проводит рукой по ее белокурым волосам, встает на ноги с девушкой на руках, чтобы уложить ее в постель. Она нехотя ослабляет хватку, касается головой подушки и тут же засыпает, даже не почувствовав теплого одеяла на своих плечах. Возлюбленный же садится на колени перед ее кроватью, сжимает кисти рук в своих, поглаживая большим пальцем нежную кожу, даже не рискнет их поцеловать или отпустить. Управляющий вероятно уснет от раздумий и догадок возле нее, положив голову на матрас, но не отпустив ладони.

🍑 Кэйа 🐦

Капитан Ордо Фавониус не со слухов знает, что такое шрам, ранение и кровь, не раз видел бойцов с увечьями или просто царапинами, не раз сам носил их на своем теле. Он даже знает что такое самоистязание, своим глазом видел человека уничтожающего себя изнутри глубокой болью от потери, глупости или ради шутки, что вскоре станет не смешной. Знает что душевная боль и обида, могут подвести к нечто более ужасному, чем спутанные волосы, синяки под глазами, хмурый взгляд, хладнокровие и бегство от всего живого и светлого. Боль и скорбь может подвести к острому холодному, но такому родному клинку, но если и он не поможет, то к ожерелью туго опутавшему твою шею... Кэйа не только видел эту душевную муку на плечах сводного брата, не только желал избавить его от нее, показать, что прятаться это глупо, приведет к плачевному исходу. Он сам истязал себя изнутри и оставлял на загорелой коже множество белых полос, пряча узоры за тканью, лжи о славном бое и множеством фальшивых улыбок. Да, братья мучаемые одной болью, истязали себя по разному. Но сейчас шли к свету и душевному покою. По крайней мере синевласый красавец перестал запивать боль спиртным и обнажать по пустяку собственный клинок, издеваясь над сводным братом, что меньше ворчал и больше улыбался. В жизни капитана просто появилось маленькое солнышко. Оно осветило его мир так ярко, что сразу же захотелось избавиться от всех шрамов на руках, дабы бережно и мягко сжимать маленькую ручку, касаться обнаженных участков кожи и перебирать пшеничные локоны. Тогда он уже не истязал свою кожу новыми ранами каждый вечер, после очередной порции спиртного, а пытался держать себя в руках, хвататься за острие только в крайнем случае, но ее мягкая и светлая улыбка прогнала любую мысль о боли от собственных рук. Осталось лишь смущение... Только вот Люмин смахнула и его. Он спокойно хватала его за руку, тянула куда-то в городе или в лесной чаще, улыбаясь верила в его сказки о враге что проглядел или недлительных пытках. Бережно оглаживала рубцы, касаясь губами свежих, не зная о их предназначении и значимости, тонкими серебряными нитями любви и нежности зашивала раны и сердце, когда чувства покинули грезы. И какой же страх и ужас настиг Кэйю, когда его одарили не только фальшивой улыбкой и сообщили о недосыпе и вечной беготне по Инадзуме, но и попытались скрыть тонкую до боли знакомую белую полосу на ладони. Девушка тогда просто протянула ему ладонь, желая коснуться его лица, только взгляд юноши вынудил одернуть тонкую и маленькую наспех и не полностью перебинтованную ладошку. "Я случайно поранилась, когда натачивала меч" Путешественница отводит взгляд и нагло врет, избегая даже летающей рядом Паймон. Думает сказать что-то еще, но капитан тянет ее за руку, мягко целует пальцы рук и шепчет только для нее: "Как бы не была нанесена эта рана, как бы больно от нее не было, знай, я самый лучший и надежный слушатель, что всегда тебя выслушаете и поддержит". В янтарных очах появляются слезинки, дыхание девушки немного сбивается, но она мотает головой и продолжает лгать, что все хорошо. Это очень мило и трогательно со стороны юноши, но не нужно ему беспокоиться о пустяках. Она не ведает, что юноша знает что такое "пустяк", знает как девушка с ним решает дела. Кэйа прекрасно видит ее ложь, но ждет тогда дня, когда поймает любимую за руку. Крепко и осторожно сожмет ее кисть, вновь поцелуют тонкую ручку. Капитан посмотрит в ее очи, уверенно и твердо с ноткой любви и нежности повторит свои слова, а после протянет свободную руку... - Не хочу видеть, как ты истязаешь себя, так что... окажи мне хотя бы такую услугу. - Нет... это больно - Люмин быстро мотает головой, глотает собственные слезы, до сих пор считает, что юноша не ведал о такой боли, сам не проводил острым лезвием по руке. - Знаю, но лучше твоя боль коснется моего тела, чем оставит след на твоем, Светик - улыбнулся синевласый, осторожно положив голову на ее плечо, вдыхая носом тонкий аромат - никто не должен видеть на теле знаменитой путешественницы побои, на моем уже привыкли. Так что, пусть лучше Дилюк снова косится на меня своим грозным взгляд и ворчит, чем все шепчутся о твоей боли.

🦉 Дилюк 🍾

Рубиновые очи грозно осматривают руку с множеством тонких полос, с губ срывается рычание и обвинения. Владелец винокурни отчетливо видит ее слезы, чувствует дрожь в теле девушки, но не хочет потерять близкого и родного человека вновь. Не хочет в один день прийти домой и увидеть остывшее тело, узнать что путешественница покинула этот мир по глупости. Эти глупости он простит Кэйе, закроет на них глаза, но не ей! Сильная и смелая героиня Мондштата одолевшая дракона, спасшая не одну жизнь, в отличии от вечно пьяного капитана, не должна покинуть его мир так. У нее светлое и теплое сердце, что помогло растопить вековой лед и "смягчить" непогоду на Драконьем Хребте. До него даже дошли слухи о ее подвигах в Ли Юэ, и она не смеет так оканчивать свою жизнь! Какие бы трудности она не встретила, чтобы не произошло в пути, это не выход. Люмин не должна так закончить свое путешествие. - Ты ведь знаешь что это?! - спрашивает тот, отпустив ее руку и тут же сжав хрупкие плечи, немного встряхнув - знаешь, что это не шутки?! - Мне больно! Пусти... пусти, Дилюк! - вскрикивает девушка, пытаясь оттолкнуть юношу от себя, впиваясь кровавыми ладонями в черный пиджак. - НЕТ! Ты не должна так делать! Ясно?! Его глаза горят ярким пламенем, в них закипает жерло вулкана, он злится и безумно боится ее потерять. Дилюк не смог спасти отца, не смог ему помочь, он умер на его руках и нельзя допустить новой утраты, он должен помочь ей, обязан. Только Люмин не знает его истории, не знает что ее боль и слабость знакомы Рагнвиндру. Она смогла вырваться из его цепких рук, отступить на несколько шагов назад, сжав покрасневшие плечи. Из ее горла вырывается волчий вой, все тело горит и ноет, а инстинкты кричат о бегстве. И она срывается, срывается с места, сквозь туман, пытаясь добраться до комнаты. Открытые раны впиваются в деревянные перила, кажется, что холодное дерево впилось иглами в ее кожу. Люмин едва переставляет ногами, спотыкаясь о несколько перил. Все что она успела ему ответить перед бегством так это крик, безумный крик и мольба, чтобы он ее бросил, оставил одну. Девушка не слышит его топота следом, не желает смотреть в растерянные глаза. Страница желает подняться наверх, запереться в комнате, сжаться в маленький клубок и... покончить, покончить со всем. Ей надоело бегать по Тейвату и искать старшего братца! Разбираться в чужих бедах и решать чужие проблемы, где есть риск потерять знакомых, друзей... - Ай! Пусти меня! - вершит Люмин, когда ее талию обвивают крепкие и сильные руки, отдергивая девушки от дверной ручки. - Нет, даже не подумаю! - возразил юноша, отходя на пару шагов назад и утыкаясь носом в ее макушку - я... я не оставлю тебя одну, пока ты не... не перестанешь плакать и не... боже. - Прошу, пусти меня! - она ударила ладонью по его руке, шмыгнув носом и согнувшись пополам пнула пяткой в колено. - Тише, прекрати! - взмолился Дилюк, зарывшись сильнее в ее пряди, сам дрожит, крепче сжимая ее талию - я не должен был на тебя кричать и... Хватка становится крепче, юноша отступает на пару шагов назад от двери, крепче сжимая хрупкое тельце и зарываясь носом в нежный аромат, которого не коснулся металл, он пытается сесть на пол, чувствуя дрожь в ногах, но продолжает стоять. - Прошу, не делай так.... - шипит он в ее плечо, слыша тихие всхлипы, игнорируя боль от тонких и маленьких ноготочков. - Пусти... пусти меня - Люмин сжимает, сама жмется ближе и пытается выбраться из грубоватых объятий. Юноша медлит, но вскоре ослабляет хватку. Сильные руки продолжают обвивать талию, глаза смыкаются, желая прогнать образ сломанной кареты, леса, луж крови и бездыханного тела отца. - Хорошо.... я отпускаю тебя. Дилюк сглатывает ком, когда теплое плечо пропадает из-под его лба, а ладошки испачканные кровью убирают его руки с талии. Он опускается на пол, можно сказать даже падает, сразу же, как Люмин выскользает из его рук. С мужских губ срывается обреченный вздох, появляется желание обнять самого себя и исчезнуть, раствориться в воздухе, чтобы ощутить присутствие путешественницы вновь, ее тепло, мягкую кожу, коснуться ее и уберечь. Юноша вновь чувствует одиночество и утрату, словно не вернулся домой после всех странствий, словно вновь ночует в какой-то пещере. Холодная стена обжигает спину, гонит сон прочь, а влага впитывается в одежду, слизывая кровь с ткани и различных брошь. - Дилюк - путешественница тихонько шмыгает носом, пытаясь подавить новую истерику, следя за бездействием любимого. - Все хорошо - ответил тот, пытаясь сдержать боль в голосе - я не буду... держать тебя... Ты в праве... сама решать... Красновласый вздрогнул, когда девушка опустилась рядом с ним, но не стал раскрывать веки, ожидая дальнейших действий Люмин, что шмыгнув носом ещё раз, вновь расплакалась. Маленькие ладошки сжимают его пиджак, желая разомкнуть замок из рук на мужских коленях. Девушка дрожит, ее губа подрагивает, но она вынуждает его поднять голову и разомкнуть руки. - Прости... прости меня - хнычет беловолосая, когда любимый позволяет ей прижаться к груди, спрятать лицо, уткнувшись носом в воротник пиджака - я не.... не должна... - Тише, Люмин, все хорошо - шепчет в копну волос, заключая ее в свои объятия - я не должен был... давить..... Нужно было обработать твои раны и помочь успокоиться, а не кричать. Ты столько пережила.... - Нет... Ты правильно сказал... Я идиотка, раз... Юноша крепче прижал любимую к груди, возмутившись лишь тяжёлым вздохом, пытаясь унять собственную дрожь в тепле девичьего тела. Его губы осторожно коснулись щёки, веки вновь сомкнулись. Дилюк положил голову на плечо девушки так, чтобы Люмин в любой момент могла повернуть голову и рассмотреть его лицо. - Я не хотел так тебя называть.... Я просто... просто не хочу потерять и тебя.... Так что прошу, расскажи мне... А я в ответ расскажу о своей боли тебе. Путешественница шмыгнула носом, ближе прижавшись к горячем сердцу, желая смахнуть не только свою боль, но и боль дорого и близкого ей человека. Хоть Люмин и кажется, что сейчас ей нужно слушать его, а на свои проблемы и невзгоды закрыть глаза, спрятать в дальний ящик, отмахнуться от них, как делают это все вручая под нос новое поручение, она начинает обнажать душу, сильнее вжимаясь в мужское тело.

🐕 Горо 🐾

Горо известно о состоянии путешественницы не с первых уст. Он сам видел хмурое лицо и капли крови на земле. Не раз ловил Люмин за руку и просто пытался своим присутствием смахнуть все желание причинять себе вред. Хоть в Инадзуме уже и нет Гражданской войны, генерал продолжает работать день и ночь, и не всегда может заглянуть к путешественница в палатку, либо же она может странствовать со своим компаньоном по Инадзуме или другому уголку Тейвата. Но Горо старается, как может, отыскать пару минут, чтобы навестить любимую, либо же раньше вернуться к ней. В большинстве случаев он не успевает, острие уже пронзило бледную кожу, а слезы и боль сжали хрупкое сердце в своих когтистых лапах, и все что он может сделать в эту минуту, так это подойти к ней. Просто подойти или подбежать, дабы осмотреть ее руку и обработать порезы. Делает юноша все это молча, не говорит ни слова, они ему не нужны, прекрасно знает почему, и что могло на это подтолкнуть. Но сегодня тяжёлый вздох срывается с его губ, вынуждая Люмин немного сжаться. Она до сих пор ждет от него каких-то нравоучений, упреков, не понимая, почему юноша молчит. По глазам видно, он хочет многое ей сказать, но сдерживается. Теплыми руками обнимает ее за талию, утыкаясь носом куда-то в макушку, возможно, так прячет боль и страх за нее. Путешественница вздрагивает, вырывается из мыслей, когда под внимательным взглядом лазурных очей оказываются ее кисти рук и их касаются теплые губы. Горо осторожно целует свежие бинты, ни к чему не принуждает, хочет лишь ослабить боль и успокоить любимую. Трется щекой о ладонь, целуя сквозь бинт венку, и в этот раз утыкается носом в ключицу, предлагая ей погладить его уши. Тонкие пальцы тут же зарываются в уложенные пряди, щеки рдеют, но юноша тихонько сидит прикрыв веки, грустно улыбаясь одним уголком губ. - Если хочешь, можешь даже расчесать мне хвост. Его голос сух и низок, но на щеках нет и румянца. Лицо спокойное, можно подумать даже равнодушное, но это не так. Горо вероятно устал за день, да еще и ему на голову свалилась его девушка со своими душевными травмами, ему нужен отдых, а не ее нытье и болячки. Юноше так же нужна поддержка, объятия и поцелуи, и все что может сделать Люмин это погладить его по ушам, сдержав тихий всхлип. - Все хорошо? - также осторожно спрашивает пес, немного прижимая уши к макушке - у тебя что болит? - Н-нет... - возразила белокурая, даже одернув руку. Горо виновато опускает уши, поджимает губы и прячет глаза. Вновь тычется носом в ее ключицу, легонько толкая, вдыхая тонкий аромат кожи и целебных трав. - Прости... - выдыхает он тут же, желая ее обнять - я не подумал, что шерстка моих ушей может навредить тебе... - Нет-нет, она очень-очень мягкая и... гладкая - Люмин возвращает ладонь на макушку юноши, вновь оглаживает его уши и зарывается носом, обнимая его за плечи свободной - давай... давай так посидим до утра... - Хорошо... как скажешь... Девушка лишь на секунду прикрыла глаза, а когда распахнула веки, в палатку уже проникал теплый дневной свет, шепот солдат был где-то поблизости, маленький носик щекотал пушистый и теплый хвост. Она обнимала его, словно мягкую игрушку, наслаждаясь также объятиями юноши. Горо уткнулся носом ей в загривок, крепко обняв за талию и немного дергая ушами. Его сон беспокойный, но юноша держит лицо, пытается не разбудить любимую своими подергиваниями и бормотанием, но вздрагивает от телодвижений путешественницы. Лазурные очи сквозь пелену тут же пробегаются по сонному личику, а губы тянутся к перебинтованным пальчикам, прося Люмин еще немного поспать.

🍃 Сяо 🍋

- ЧТО ЭТО ТАКОЕ? О ЧЕМ ТЫ ВООБЩЕ ДУМАЛА?! ИЛИ СМЕРТНЫЕ УЖЕ НАСТОЛЬКО БЕСТОЛКОВЫЕ, ЧТО НЕ ЦЕНЯТ СОБСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ! Люмин редко слышала рычание зверя в человеческой речи, словно монстр рвется прямо из глотки. Не знала, что адепт может так громко кричать и повышать голос. Девушка просто уверена, что поблизости несколько гор содрогнулись и раскололись на части, а когда он схватил ее за руку, сдернув перчатку и наручи, так и вовсе обрел Пиро Глаз Бога. Юноша сжал ее руку до хруста в кости и синих пятен поверх исполосованной кожи. Но ему все равно, что ей больно и страшно, он жаждет ответов, жаждет понять что не так, почему на ее теле странные ранения, возникновение коих он застал. Сяо увидел острие меча над рукой, что отбросил в сторону на приличное расстояние от девушки. Адепт слышал, что смертные таким занимаются, но не думал, что это дойдет до девушки, что она сама будет себя калечить. И он не понимает "Почему?!", почему остро наточенный меч окроплен "золотой" кровью. Кровавые пятна впитываются в его черные как уголь перчатки. - Мне больно, Сяо! - всхлипывает белокурая, пытаясь не кричать от боли, но из янтарных очей уже бегут слезы. - ОТВЕТЬ НА МОЙ ВОПРОС! - повторяет Адепт - КАКОГО АРХОНТА НА ТВОЕЙ РУКЕ ЭТО?! - ПУСТИ МЕНЯ! Люмин наступила каблуком на ногу, вынудив возлюбленного зашипеть и ослабить хватку. Путешественница рухнула на пол, запачкав подол платья еще парой капель крови. Она вскакивает на ноги, знает, что Якса проворнее и сильнее, но все же срывается с места, бежит в свою комнату на Постоялом дворе, замыкаясь прямо перед чужим носом. Юноша может выломать дверь, оказаться прямо у нее за спиной, но он почему-то этого не делает, лишь стучит грозно в дверь через пару секунд. Также порыкивает, возмущается, только она его не слышит, собственные всхлипы заглушают шум из окон, сердце стучит в перепонках и рвется на части, напоминая о своей беспомощности и глупости. Она глупа, раз наносила свои увечья на Постоялом дворе Ваншу, слаба перед своими порочными "увлечениями". Люмин упустила перед носом собственного брата, позволила умереть другу, а теперь на нее кричат из-за глупости. В горле вскоре станет совсем сухо, а ее плачь станет почти бесшумным, но путешественница не сдвинется с места, даже когда усталость свинцом "накачает" веки. Она не может восстановить дыхание, не может успокоиться и просто лечь спать, если отойдет лишь от шаг от двери, то Сяо тут же войдет в комнату. Грозно посмотрит на нее и... она даже не знает что дальше, мысли путаются, привести их в порядок не помогают не щепки за когда-то бледную кожу, покусывание губ, мотание головой и отпечатки зубов на запястьях, чуть выше рубцов, даже не помогает ледяная дверь. Люмин просто не может избавить от усталости, боли в висках и в груди, так что сон с трудом, но захватывает ее тело, позволяя Сяо через окно наконец-то пробраться в комнату. Не тревожа дрему путешественницы, он обработает ее раны, смахнет слезинки с щек, сняв смятое и грязное платье. К удивлению Адепта девушка ворчит, вздрагивает, но не просыпается, жмется ближе, пока ему приходится нести ее до мягкой постели, где он и оставит ее, поставив на прикроватную тумбу стакан воды, пару цветков цинсинь и новую золотую бабочку.....