Миссия невыполнима: Покинуть Санкт-Петербург

Возвращаться в Россию, а уж тем более – в Санкт-Петербург, было изначально откровенно идиотской затеей, но сколько Разумовскому ни объясняй, чем это чревато, он всё равно в культурную столицу рвётся. А Волкову что делать? Одного этого придурочного оставлять? Да оставил уже на несколько лет, пришлось потом из тюрьмы выкрадывать, террористические акты во имя мести устраивать и пять пуль получать. Интересный опыт, но, спасибо, больше не хочется. В общем, Олег посчитал, что в одиночку рыжего никуда не отпустит. Гениальные идеи Серёжи по насаждению справедливости и причинению добра то ли ради искупления, то ли в приступе гипомании Волкова не то, чтобы устраивают, но в этот раз они просто будут тихо-мирно сидеть и руководить цирком со стороны для разнообразия. Что может случиться или пойти не так, верно? Всё.

***

Первый знак, намекающий на то, что надо бы собирать чемоданы и валить из страны пока не поздно, появляется перед Олегом под звон выбитого стекла. Волков наблюдает за тем, как из окна объятой алым пламенем психбольницы выпрыгивает не кто иной, как Игорь Гром, и почти не удивляется. «Почти» – потому что, серьёзно, кто ещё мог спутать Олегу все карты, кроме этого – бывшего – мента? Волков же просто так старался, изучал план больницы, устанавливал слежку, уточнял расписание персонала и проклятого Рубинштейна, чтоб ему в Аду гореть... Хотя, судя по пожару, он уже. – Пойти добить Грома, что ли? – раздосадованно хрипит Волков, смотря на корчащегося на земле от боли Игоря. Не столько из мести, сколько из соображений безопасности Олега и Серёжи в будущем. Наёмник думает оттащить Грома поближе к огню и посмотреть на то, как он будет кричать, сгорая заживо. Это не в стиле Волкова, такое больше по вкусу одному рыжему миллиардеру, филантропу и террористу, но, может, хоть тогда отпустит. Однако Олег не успевает ничего предпринять, краем глаза замечая выбегающую из полыхающего здания перепуганную фигуру. Приходится оставить Грома с надеждой, что бывший мент всё-таки сделает одолжение и подохнет сам. Импровизация выходит весьма успешной. На долгие разглагольствования у наёмника нет ни сил, ни желания, как и на выслушивание словесного поноса иронично двинутого на всю голову психиатра. После интригующего и весьма информативного рассказа Волков уточняет: – Это всё? – Может быть и всё, – отвечает Рубинштейн, – а может быть – нет. У меня сегодня не самый удачный день, но давайте будем честными, Олег, я лечил Вашего друга и лучше знаю, как ему помочь. В Ваших же интересах оставить меня в живых. Наёмник скучающе вертит в руке пистолет. На телефоне, лежащем на столе, высвечивается новость о пожаре в больнице Снежевского и единственном выжившем, который выпрыгнул из окна. Волков разочарованно цокает языком. – Не только у тебя день сегодня не задался, – говорит он и делает один точный выстрел. В конечном итоге Рубинштейн идёт на дно Невы, а Олег – домой. Впрочем, приключения на этом не заканчиваются.

***

Когда ты спасаешь друга из лап культа бога-ворона, который косвенно является причиной пяти дыр у тебя в груди, мировоззрение естественным образом ебётся. Нет, Волков не бегает по воскресеньям молиться в храм и в охотника на нечисть не играет, но начинает подмечать чуть больше обычного. «Кто ж, блять, знал, что эта дрянь теперь и в Питере?» – думает Олег, нервно затягиваясь сигаретой. Собственно, во второй раз виновниками дикого желания дать по съёбам выступают четыре криповые фигуры в строгих костюмах, стоящие у подъезда, из которого пара сотрудников ритуальной службы выносит гроб. Беседу странноватой четвёрки Волков предпочёл бы не слышать, только Разумовскому сегодня приспичило, чтобы Олег поехал и встретился с человеком, у которого был заказан костюм для нового Чумного Доктора. Встретился. Вышел покурить. Лучше бы сразу домой поехал. Четвёрка выглядит фриковатой даже для Санкт-Петербурга, а их разговор и вовсе тянет на визит к психиатру. И что-то Олегу подсказывает, что те, кто остаются в живых после встречи с ними, действительно попадают в руки санитаров. – Как-то всё тихо и спокойно, – произносит блондин в вычурно-розовых очках, – омерзительно. Бледный и длинный мужчина кривит узкий широкий рот в странном подобии улыбки. – В Моссскве сссейчассс хорошо, – шипит он. Третий, с торчащими волосами и подозрительно острыми зубами, смеётся: – Стикс, милый мой, какая тебе Москва? Береги фигуру, а то выйдет как после Кровавого воскресенья. – Хорошее время было. Сссытое… – длинный мечтательно облизывается, и от его слов даже у повидавшего много всего на своём веку Олега по спине бегут мурашки. – А сейчас одни старушки… И ведь совсем недавно нормально питались! – черноволосый провожает гроб задумчивым взглядом. – Коцит, дорогой, несколько лет прошло, – говорит ему четвёртый – крупный и загорелый мужчина с усами и бородкой, – а ты всё вспоминаешь. – Я вспоминаю, и люди ещё помнят – боятся, плачут, проклинают. Это оставляет приятное послевкусие... – Ссслышал, что белая ворона ссснова в городе. – Надеюсь, его возвращение будет такое же впечатляющее, как его шоу в 2014-ом… «Ну нахер» – здраво решает Олег, выкидывая недокуренную сигарету в урну и садясь в машину. Точной даты «Кровавого воскресенья» Волков хоть и не помнит, но примерно ориентируется, что заставшие те события люди должны давно разлагаться в могиле. Уже обжаривая дома грибы для жульена, Олег на всякий случай гуглит все известные методы борьбы с нечистью – желательно что-то, что решает проблемы жёстко и радикально. А Серёжа старается не задавать вопросы про три мешка соли по пятьдесят килограмм в прихожей. Волков вспоминает, как молиться. Но Бог любит троицу и не слышит его молитвы.

***

На этот раз мысли о необходимости покинуть Питер как можно скорее возникают у Олега в гипермаркете, в который он отправляется с Разумовским. Последнего Волков периодически вытаскивает из серверной подышать свежим воздухом и социализироваться, если уж в родном городе о них все подозрительно забыли. Серёже затея откровенно не нравится – он предпочитает чахнуть над своим железом, как Кощей над златом, поэтому Разумовский стабильно выносит Олегу мозги на эту тему: – Да сдались мне эти прогулки, погулять я и на балконе могу, – активно жестикулируя, возмущается Серёжа, – к тому же, вот ты знал, что в 2013-ом году Питер был признан одним из самых загрязнённых городов России? Мы только Москве и Норильску уступали… – А, так ты поэтому решил подорвать половину города? – Олег хрипло посмеивается, катя тележку по полупустому гипермаркету. – Сгорел сарай – гори и хата, да? Волков знает, что на подобный выпад Разумовскому крыть нечем – только возмущённо хватать ртом воздух, складывать руки на груди и бормотать себе под нос нелестные комментарии в сторону чувства юмора Олега. – Прекращай. – Волков по-дружески тыкает его в плечо кулаком. Ноль реакции. – Серёж, я же пошутил… Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил? – Киндер-сюрприз хочу… – едва различимо произносит Разумовский. – Ты и так шоколад тоннами жрёшь, так и сахарный диабет заработать можно. – Но я хочу киндер-сюрприз! А Олег хочет себе памятник. При жизни. Или всё-таки посмертный, раз уж их объявили погибшими…? Мысль додумать не удаётся, потому что боковым зрением Волков замечает одного ненавистного блондина в очках и в компании с не менее ненавистным брюнетом со странными бровями. Гром и Дубин о чём-то переговариваются и катят тележку прямо им навстречу, пока Разумовский топает ножкой и требует проклятый киндер-сюрприз. Рефлексы срабатывают, и вот Олег хватает Серёжу за шиворот футболки и закидывает в тележку, резко поворачивая и укатывая её в сторону отдела со сладостями. Душа, конечно, хочет укатить куда-нибудь на Кипр, проклиная любовь Разумовского к Родине. Встречи с бравой полицией удаётся избежать, так что Олег выдыхает, покупая Серёже – киндер-сюрприз, а себе – бутылку ирландского виски. В конце-то концов, гулять они могут на балконе, действительно, а продукты впредь будут заказывать курьером, чтобы больше не испытывать судьбу. Судьба, зараза, решает испытать их.

***

В четвёртый раз Волков, находясь в весьма подвешенном состоянии на каком-то складе, приходит к выводу, что его фантастическая «удача» закончилась. Наверное, полагался на неё слишком часто, вот и расслабился. Олег внимательно слушает разговор Вадика с его «боссом» и понимает две вещи: во-первых, Вадику и его нанимателю пизда, а во-вторых – пизда всем стараниям Волкова по возвращению кукухи Разумовского на место. – Какой же ты преданный цепной пёс, Поварёшкин. Волков булькающе смеётся, сплёвывая кровь под ноги Дракону. – От преданного цепного пса слышу, Вадик, – и добавляет, предугадав последующий вопрос по изогнутой брови наёмника, – слишком бурно среагировал на провокацию. Дракон кивает. – Умный ты, Поварёшкин, да даром, что тупой. И рыжий твой тоже интеллектом не обременён. Мы ведь оба знаем, что он помчится тебя спасать. - Завидуешь, да? Твой-то бы хуй забил. Волков скалится дико, по-звериному, и Вадик в ярости пытается стереть этот победный оскал с его лица ударом в челюсть. А Олег смеётся, прекрасно зная, что его слова попали точно в цель и будут медленно, но верно отравлять Дракону душу. Увы, у преданных цепных псов она есть, как бы они ни пытались убедить окружающих и себя в обратном. В общем, попытка вразумить бывшего напарника по оружию и намекнуть на исход проваливается. Когда Вадик с садистским удовольствием медленно оставляет на спине Олега глубокие порезы, Волков ловит себя на том, что ему жаль. Очень жаль Вадика. К тому моменту, когда всё заканчивается, а Лера с Разумовским на пару затаскивают Волкова внутрь штаб-квартиры, на Олеге живого места нет – не так плохо, как после Венеции, но всё-таки паскудно. Пока Серёжа мельтешит перед глазами и путается под ногами у матерящейся Леры, которая, цитата, «хотела стать офтальмологом, а не подпольной медсестрой», Волков прикидывает, в какую страну рвануть. Для начала, по-хорошему, надо бы разобраться с тем, что осталось от Вадика, и с его таинственным нанимателем. Белый песочек, тёплое море и рисующий закаты Разумовский под боком в перспективе работают лучшей мотивацией, чтобы двигаться в этом направлении. – Кстати, Олег… – Неловко начинает Серёжа, стоит дверям за злой и уставшей Макаровой с грохотом захлопнуться. – Что? – А почему «Поварёшкин»? Песочек? Море? Закаты? Волков хочет взвыть и простого человеческого съебаться уже хоть куда-нибудь. Спойлер – дохуя хочет.

***

К лету нервы у Олега сдают окончательно – чаша терпения переполнена, пора с этим что-то делать. Волков влетает в серверную, берёт Разумовского в охапку и тащит за собой. Пребывая в глубоком шоке, Серёжа даже забывает предпринять хоть одну жалкую попытку сопротивления. Вместо этого он наблюдает за тем, как друг экстренно собирает чемоданы, и осторожно спрашивает: – Олег, что происходит? Волков немногословен: – Некогда объяснять, – сипит он, заботливо нацепив на рыжую голову панамку с подсолнухами. Через полтора часа аномальной июньской жары и бешеных пробок они оказываются в чудесном Богом и Дьяволом забытом дачном посёлке с не менее чудесным звучным названием «Отдохновение». Разумовский, конечно, окидывает взглядом приобретённую Олегом «на всякий пожарный» дачу с долей скепсиса, но Волков выразительно смотрит на него в ответ. Это, конечно, не замок в Италии, зато тут есть несколько кустов малины, баня и речка неподалёку, а друга получится задобрить с помощью своей готовки. «Путь к сердцу душевнобольного мужчины...» и вот это всё, как говорится. Настроившись оставить все проблемы в Питере, Олег закрывает за собой калитку, когда с соседнего участка выходит подтянутая, спортивная девушка, похрустывающая яблоком. Им она и давится, встречаясь взглядом с Волковым, у которого в одной руке – чемодан, а в другой – Разумовский, прижимающий к груди ведро черешни, купленной у бабульки на трассе. – Да вы издеваетесь… – стонет Макарова, – вы же оба должны сидеть в городе и заниматься своими благородными злодейскими делами! Какого хрена вы забыли здесь?! Я восстанавливаю нервные клетки после сессии, я никуда с вами не поеду. - Как бы тебе так помягче сказать, ma chérie? – Серёжа натянуто улыбается. – Олегу приспичило провести лето, дыша свежим воздухом, так что, похоже, мы теперь будем соседями. - А вы не могли бы дышать свежим воздухом в другом дачном посёлке?! Волков мученически закатывает глаза, но не успевает заткнуть Леру с Серёжей, потому что в следующий момент мимо них проносятся до зубовного скрежета знакомые четыре хтони в чёрных строгих костюмах. – Опять этот блядский мент! – Коцит, дорогой мой, заткнись и поднажми, потому что в этот раз он с другом. Стоит вышеупомянутому «блядскому менту» с другом показаться из-за поворота, у Олега начинает дёргаться глаз. По закону подлости Игорь замечает своих старых-добрых врагов и тормозит – смотрит то на Разумовского с Волковым, то на живо улепетывающие четыре фигуры, то снова на Сергея с Олегом, после чего чертыхается и, грозно подняв лопату над головой, отправляется вдогонку за четырьмя неизвестными. - А-а-а..? Серёжа честно пытается сформулировать вопрос, но подоспевший запыхавшийся Дима Дубин отвечает на него раньше, чем Разумовский успевает его задать: – Нам теперь некогда за террористами, психопатами и убийцами гоняться – у нас хтонь. Извините уж! – недовольно пыхтит Дима и прибавляет скорости, переходя на крик. – Игорь, я за тобой! Ты забыл соль! Разумовский в истерике смеётся и сползает на землю – Волков легко выпускает друга из захвата, забирая у него черешню. – Олег, я даже не знаю, тот факт, что мы уже не в тренде меня успокаивает или оскорбляет... – говорит он, но вдруг прищуривается, всматриваясь вдаль. – Это что, моя лопата? Гром, паскуда, лопату отдал! В следующий момент Серёжа сигает через забор и бежит следом за полицейскими, которые бегут за какой-то древней кровожадной нечистью, и от комичности этого дурдома Олегу кажется, что он сходит с ума. – Как думаешь, догонит? – флегматично спрашивает Лера, разряжая обстановку и откусывая очередной кусок сочного зелёного яблока. Волков отвечает не задумываясь: – А ты думаешь, Серый в своих коротких шортиках на беговой дорожке для красоты занимается? – Не знаю, я в сторону его коротких шортиков не засматриваюсь. Внезапно где-то с окраины дачного поселка доносятся жуткие нечеловеческие крики, сопровождаемые победным кличем Разумовского с Громом и причитаниями Дубина. Олег находит ситуацию весьма забавной, так как по телевизору, вещающему из открытого окна дачи Макаровых, идёт срочный выпуск новостей про каких-то демонов и Ад в Москве. Волков принимает тот факт, что попытка уехать из Питера с треском провалилась – родное культурное болото они привезли с собой и будут нести этот тяжкий крест до конца своих дней, по-видимому. – Да и хуй с ним. – На одном выдохе произносит наёмник, даже не уточняя, на что конкретно кладёт – на уровень везения, Ад или хтонь вокруг. На горизонте как раз показывается счастливый Разумовский в чужой крови и с лопатой, потому Олег решает ничего не решать, а прикончить трёхлитровое ведро черешни в компании Серёжи и Леры.