Цикл

Она тонула. Захлебывалась прибрежными водами, и чьи-то руки тянулись к ее горлу и обвивались вокруг шеи. Холодные пальцы касались пока еще теплой кожи. Она пыталась ухватиться за ветку на поверхности, но с каждой секундой ее утягивало все больше на дно. Головокружение, немой клич уже посиневших губ. – Ты моя! - кричала вода. – Ты моя! - кольцами проходило по поверхности и эхом отбивалось от дали. Хрустальные стоны ветра улетали в неизвестном направлении. Вдох. Судороги пронзали тело, заставляя боль прокатываться волной, конечности – становится чистейшим светлым мрамором, вены – прожилками в нем. Вдох. Озеро заполняло ее легкие, жаждало стать единым с ней, неразличимой разницей для очей других, первородным центром человека и природы. Вдох. Мишель проснулась тяжело дыша. Ее снова мучали кошмары ночью. Понятие сна перестало казаться привычным, стало иным, то ли вещим, то ли повествовавшим о прошлом. Неясность прожитых событий переносилась на привычное существование. Грудь неприятно сдавливало. – Почему? - она спросила. – Хотел тебя разбудить, - он сидел на полу, держа руки на коленях и смотрел на ее напуганное лицо. – Прости, - его взгляд покосился на секунду в сторону. Мишель вспоминала тот день много лет назад, когда она впервые увидела его темные глаза. Отец пришел тогда с работы совсем поздно, абсолютно подавленный, но пылающий от злости. Еще никогда в жизни она не видела его таким. Пот стекал с его раскрасневшегося лица и большинство зубов его яростно стремились будто вылезти за пределы тела и непременно укусить ее. Он топал ногами и размахивал руками из стороны в сторону, и слюна брызгала изо рта. Слова его били кулаками и после каждого сказанного подкашивались ноги. Мишель помнила «никогда» и «не нужна», сбежавшие с его уст, пока указательный палец, словно корень выкорчеванного пня, показывал в ее сторону. Она убежала в свою комнату, легла на пол рядом с кроватью и, растерянная, начала всматриваться в темноту. Минута за минутой уходили в небытие, оставляя за собой сознанию возможность вырисовывать образы во мраке. То и дело из него выходили вычурные узоры, выливавшиеся в целые заросли, сады и леса. Тьма являла на свет существа и, переплетаясь, они становились чем-то совсем иным. Это отвлекало и высушивало слезы на ее лице. Мишель молила магические сады ее забрать, выкрасть, унести с собой и обнять огромными листьями папоротника. Не видеть взывали ее очи и не слышать просили ее уши. Она хотела раствориться и исчезнуть. И все четче и четче виднелся человеческий облик под кроватью. Он лежал в той же позе, что и она, положив голову на руку и смотрел в ее сторону. Мишель молчала еще немного времени, прежде чем полностью убедилась, что мысли ее на короткий вечер обрели способность стать явью. – Кто ты? - она спросила. И вмиг абсолютная вера даровала ей облегчение. Тревога и ненависть больше не ощущались неровным биением сердца и отрывистым дыханием. Они ощущались отдельно от тела.