Между строк...

…А потом Штольман прижался губами к её плечу, и она подумала, что ей всё равно как. Книга упала на пол, руки взлетели вверх и обхватили лицо Якова. Несколько секунд Аня вглядывалась в глаза мужа, проводя пальцами по скулам и слушая его тяжёлое дыхание. Потом она будто перетекла вперёд, и оказалось, что между ними нет и миллиметра пространства. — Пойдём обратно в спальню. Тут неудобно! — совершенно неприличным низким голосом проговорила Аня на ухо Штольману. Этот соблазнительный тембр просто швырнул кровь ему в голову, размыв перед глазами всё, кроме Аниного лица, и он смог только кивнуть. Не разнимая рук, они вышли из библиотеки и отправились к себе. Он не мог ждать спальни. Аня в белом кружеве шла рядом. Пальцы её, неожиданно прохладные, забрались под обшлага его халата и принялись поглаживать запястье, прослеживая струну сухожилия, убегающую вверх. По тому, как она задержала дыхание, Яков понял, что ей это нравилось. От её прикосновений десятки мурашек проторили себе путь до плеча, а после разбежались от груди по всему телу. Не желая сдерживать себя, он притянул жену к себе и поцеловал её, краем глаза увидев, что в коридоре кто-то есть. Мысль мелькнула, мигнула и взорвалась фейерверком, потому что Аня чинно сложила ладошки в вырезе халата Штольмана, где её манила обнажённая кожа под его нижней рубашкой, встала на цыпочки и вернула ему поцелуй. От того, что руки её совершенно неподвижно лежали на его груди, а губы горячо и даже резко двигались поверх его собственных, в голове Якова образовалась полная пустота, заполняющаяся только её теплом, дыханием, ароматом и движениями. Перед глазами полыхали разноцветные огоньки, и дыхания категорически не хватало. Оторвавшись от мужа, Аня потянула его дальше. Если они собираются продолжать так и дальше, то лучше тогда было оставаться в библиотеке, чем стоять посередине лестницы на всеобщем обозрении. Третий этаж — наконец-то! Это их царство, здесь никто не будет их беспокоить. Штольман, который ещё в библиотеке выяснил, что терпение — не его добродетель, решил, что до их двери ещё слишком далеко, и, обхватив жену за талию, немедленно прижал к стене, с наслаждением чувствуя уже обжигающее Анино тело во весь рост. Как прекрасно, что дома не нужно вылущивать Аню из всех этих жутко раздражающих его слоёв ткани! Тонкая сорочка и кружево пеньюара, а дальше — только она сама! Выемка между плечом и шеей, куда ему так нравилось её целовать. Лаванда и едва уловимый ирис. Её пальцы в волосах. Под его руками — шелковистое бедро и затылок, точно лёгший в его ладонь. Кровь бьётся в виски, когда Аня вдруг выгибается в его объятиях и стонет от того, что он давно минул ключицу и поцеловал её над грудью. Нет! Положительно надо перебираться на кровать! Анины руки скользнули под халат и нащупали полоску обнажённой кожи под нательной рубашкой Штольмана. Можно и не на кровать! Главное, чтобы дверь отрезала их от остального мира и оставила их в полутьме спальни. Аня открыла глаза. — Пойдём! — попросила она так, что идти наоборот никуда не захотелось. — Я не могу уже! Яков подхватил жену, тяжело дыша. Нет, скорее в спальню! Аня счастливо всхлипнула. Прямо перед её лицом оказалось его ухо, и она не смогла противиться искушению: мазнула клеймом губ по тонкой коже за мочкой. Штольман сбился с шага. Аня не давала ему ни секунды передышки: слишком хорошо она знала, что ему нравится, и слишком сладостно бежали по её телу мурашки от его прикосновений. Дверь хлопнула за их спиной. Нелёгкий путь до спальни был пройден…