Сэймэй-тян

      Расторопность и стремление поскорей выйти на контакт со старшим поколением семьи Канагава себя оправдали — Сасаки подставил меня буквально спустя пару дней, как предложил сотрудничество. Салютовал фужером с брэнди, лично поднес его — а это не просто жест, — и тут же ударил в спину. Впрочем, не удивил.       О предательстве рассказал Канагава-старший: якудза-сан сам с ним связался и по-дружески «предупредил» о некой особе, подосланной семьей Аоки, чтобы совратить Канагаву-младшего. Подлец Кейджи захотел столкнуть лбами две влиятельных силы и даже мог бы преуспеть при иных вводных. Однако… Попытка эта очень коварная, хотя и крайне наивная: даже если бы я не принимала никакого участия во всей этой подковёрной грызне, то у глав семей и в таком случае не много времени ушло бы на разбор ситуации. Аоки потому до сих пор на плаву и позиций своих не теряют, оттого что не рубят с плеча.       Канагава-старший заявил, что теперь он верит мне безоговорочно и готов всячески содействовать после «устранения» Сасаки. Якудза-сан устарел со своим подходом к делам и всем только лучше станет, если он уйдёт в тень. Я кивала, но в душе улыбалась — и этот тоже предаст, всенепременно. После завершения дела моё присутствие для него окажется еще пагубней, чем для Сасаки.       Но работа на одного из этих мерзавцев казалась единственным способом заявить о себе во всеуслышание в определенных кругах. Иного мне в голову не пришло: ни полиция, которая явно подкуплена, ни местные СМИ не помогут. Даже у опального «принца» Кобояси оказалась своя «прикормленная» больница, тогда что уж говорить о полновластных правителях префектуры.       Впрочем, существовал и ещё один вариант, самый радикальный — побег. Разумеется, просто сбежать подальше — да хоть на другой остров, — почти также бессмысленно, как взывать к чувствам совести моих недоброжелателей. Нет, Кумико предлагала вернуться вместе с ней на гору, уйти в её клан. Она тоже стала жертвой интриг и оказалась изгоем, не способным себя защитить. Но теперь, когда наши мысли и чувства тесно переплетены, как тончайшая паутина, мы сумеем дать отпор обидчикам. Если я, как оммёдзи, помогу изгнанной «принцессе» пауков пробиться сквозь заслоны печатей, то смогу с полным правом принять фамилию Аманодзако, навсегда позабыв о семействе Аоки. Сикигами от чистого сердца предлагала отбросить всё человеческое и стать демоном.       В ответ я улыбалась и качала головой — нас везде будут ждать подлость и предательства, так какой в этом смысл? На это Кумико ответила удивление спокойно, отбросив извечное своё возбуждение:       «Демоны решают свои проблемы на корню — убивают тех, кто доставляет эти проблемы».       «Убить?» — задумалась я.        Даже и не знаю, смогу ли осознанно убить человека. Канагаву-куна на крыше мне хотелось растерзать на клочки, но это были эмоции, спонтанный порыв в обиде на попрании духа-хранителя. А так, чтобы умышленно. Хватит ли на это расчетливой злобы и смелости?..

* * *

      Мацумото переиграл меня, во всей красе давая понять, что могущественный сикигами — это ещё не повод считать себя самой умной и предусмотрительной. Он напал в школе, атаковав там, где я меньше всего ожидала. Люди в масках и при поддержке пары оммедзи — его люди, больше не кому! — нагло окружили средь бела дня на школьном дворе. Не просто попытались тактично-настойчиво увести и усадить в автомобиль, избегая свидетелей, а бросились с резиновыми дубинками, словно при задержании опасного преступника.       Я не ощутила их приближение, потому что отвлеклась на Фумико. Та, кого я когда-то считала лучшей подругой, затеяла ссору — вот ради чего, оказывается, — и призвала Умэко-тян, угрожая сражением и забивая «эфир» мощной духовной энергией девятихвостой лисицы. У нас с Кумико было больше опыта в духовном противостоянии, а почти полное слияние душ еще выше подымало шанс на победу, пусть Умэ-тян и превосходила нас обеих в мощи. Но ни я, ни дзёрогумо не догадались, почему сикигами медлила.       Люди в масках напали со всех сторон, разом. Окружили и отрезали путь к отступлению. Всё происходило на заднем дворе, но непохоже, что их вообще волновала скрытность — оммедзи использовали Духовную Силу и без колебаний призвали своих сикигами. Их духи-хранители проявились, обретая форму, видимую и для обычных людей, а это значит, что заклинатели вливают все свои силы, готовые к бою!       — Аоки-сама, — заговорил один из людей в маске. — Даём вам последний шанс вернуться добровольно. А иначе эти двое достопрчтенных господ оммедзи займутся вашей поимкой. Их профиль — ловить таких ослушниц, как вы…       — Да что вы с этой шлюхой миндальничаете?! — встревая, крикнула Фумико. — Хватайте и тащите её!..       Я в мгновение ока призвала конечности дзёрогумо — не теряя времени ни секунды, «вырастила» их из спины, разрывая школьную форму. Выпустила из кончиков липкие нити паутины в попытке если не опутать, то хотя бы замедлить врага, и рванула к зарослям декоративного кустарника. Через эту зелёную стену человеку ни за что не протиснутся, поэтому нападавшие оставили ее без присмотра.       Одним взмахом паучьих ног я срубила под корень пару кустов и нырнула в проход. Мои ноги чересчур слабы, для быстрого бега, поэтому скорость взяла на себя Кумико стремительно перебирая своими конечностями. Вслед раздались взволнованные окрики, полетели наполненные Духовной Силой офуда, но теперь я их ощущала даже не глядя и легко уворачивалась, помогая сикигами.       На пути встал высокий сетчатый забор, ограждавший территорию школы, но мы с Куми-тян просто перемахнули через него, не сбавляя скорости. А на другой стороне прыгнули, метров с пяти приземляясь на твёрдый асфальте. Острые ножки сестрицы глубоко врезались в покрытие на дороге — я такая тяжёлая? — и понесли с открытого места. Где-то поблизости взревел двигатель и за нами устремилось несколько машин. В асфальт, словно ножи, ударили офуда. Бумажные полосы ярко вспыхивали и выбрасывали из себя полупрозрачные дымные полусферы.       Кумико ловко вертела моим телом, уворачиваясь от атаки вражеских оберегов, а я успевала контратковать, швыряя офуда в ответ. На стороне тех оммедзи стоял огромный опыт и практика — из заклинания оказались мне совсем неизвестны, — так что нельзя было отвлекаться даже на миг. Я отдала Кумико полный контроль над собой, не просто впуская в сознание, но вбирая всеми фибрами души. Доверившись пауку-шлюхе — единственному не предавшему меня существу, — использовала только глаза и руки. Создавала «сечение печати» и контратаковала, отбиваясь от нападок.       Над школьным забором мелькнула белоснежная «тень» в алых одеждах. Умэко-тян на миг задержалась, выпрямляясь во весь рост окидывая округу взглядом. Её силуэт, четко очерченный на фоне синего неба, источал колоссальные волны энергии!       «Сестрица, бежим!» — шепнула Кумико. — «Сейчас мы ей не противники!..».       Умэко-тян медлила, хотя отлично знала, где я. Она не могла видеть глазами — переулок скрывал нас, — но чуяла сквозь преграду, улавливая мою Духовную Силу точно также, как я ощущала её.       Мы на миг показались на открытом пространстве, пересекая дорогу. И в это же мгновение Умэко-тян прыгнула. Стрелой сорвалась вниз, бросаясь в преследование. Девять её пушистых хвостов взметнулись великолепной «короной», а затем над округой раскатился звучный хлопок! Между нами пролегло уже метров семьдесят, но кицунэ преодолела их одним махом, с грохотом сжатого воздуха сокращая дистанцию.       Тонкие бледные пальцы пронеслись над моей головой, блеснув на солнце антрацитовым «лаком» острых когтей, и вонзаясь в кирпичный забор в рост человека. Искусственный камень разорвало на куски, как от взрыва, ударив в меня шрапнелью осколков. Кицунэ промчалась мимо, промазав совсем немного…       Я успела защититься пологом паутины, соткав его на лету и выбрасывая перед собой, навстречу кускам кирпича. Упала на тротуар, оцарапав голые ноги. Но тут же снова поднялась, используя для этого ноги Кумико — мы настолько с ней «перемешались», что едва ли следили за тем, кто чем управляет. Я повелевала конечностями дзёрогумо, резво пятясь и унося нас подальше, а она управляла руками, швырнув с ладоней хлопья паутины.       Липкая сеть угодила точно в цель, опутывая роскошное тело и пушистые хвосты — всё равно что ничто, против девятихвостой, но Кицунэ не двинулась с места, вместо этого медленно поднимая руки к груди. Левый кулак сжала у себя над пупком, правый — прижала сверху к левому, вертикально же вверх отгибая средний и указательный палец. В ту же секунду тело Умэко-тян окуталось серебристым туманом. Паутина мгновенно сгорела, осыпаясь пеплом и рассеиваясь еще в полете.       Это было Призрачное Пламя лисьего огня! Я только читала нём, но ни разу в живую не видела. Однако, уж точно не могла ошибиться — даже сквозь скупые слова писания сквозила невероятная мощь, сокрытая в истинном призрачном пламени. Это не заклинание, «сжигающее» Духовные Силы, чтобы простой огонь породить — это и есть само Пламя, сама его сакральная суть!       Я замедлила бег и остановилась. Обернулась к Умэко.       — Зачем ты это делаешь? Почему медлишь?! — крикнула ей.       Кицунэ могла даже руками разорвать мою паутину — для неё эти Духовные нити не крепце паутины обычной, — но девятихвостая решила проявить Призрачное Пламя.       Она…       Она хотела истощить силы неопытной Фумико? Нет, со слов Кобаяси Умэко в плену уже очень давно — оммедзи, её подчинившие, не могли не предусмотреть это.       «Сестрица?!» — в мыслях вскрикнула испуганная Кумико. — «Что ты делаешь?!»       Я сделала шаг к кицунэ, переступая паучьими ножками. Внезапная догадка засела глубоко в мозгу. Это не было случайным предчувствием! Ведь Умэко-тян не могла и себя истощить — запас её сил просто огромен. Но тогда почему лисий огонь с каждым мигом всё жарче?       «Да она же пытается себя сжечь!..» — ошарашенно поняла я. — «Не может приказу противиться и нападает, поэтому извращённо его исполняет, чтобы убить себя?!»       — Умэко-тян, остановись! — крикнула я, бросившись к девятихвостой. — Прекрати! Я лучше сдамся, чем…       Лисий огонь полыхнул жарче, отшвыривая меня в сторону. Для обычного человека он был не горячее тумана, но для способных ощущать Духовную Силу казался горячей поверхности солнца.       Бедная моя паучишка заверещала от боли, откатившись в глубины сознания опаленная яростной мощью. Я окружила сестрицу защитой из Духовной Энергии, создавая череду быстрых «сечений». С трудом удерживая концентрацию, как заслон, приблизилась к Умэко.       — Хватит!.. Ты же погибнешь!..       Девушка подняла взгляд и в груди моей всё сжалось от нежности — никто и никогда еще не смотрел на меня с такою любовью! Даже взгляд родной мамы не таил чего-то подобного.       — Умэ, хватит! — по щекам потекли слезы. — Я… я сдаюсь! Даже если ты снова предашь — пусть так и будет, только уйми своё пламя… Ты же погибнешь!..       — Я заслужила… — сквозь зубы прошептала Умэко. — Милый брат, ты так меня и не вспомнил… Я так долго ждала и всё оказалось напрасно…       Она даже не попыталась снизить течение Духовных Сил, была настроена очень решительно. И очень боялась того, к чему сама же себя и толкала, но сквозь слезы отчаяния продолжала испепелять свою суть! Призрачное пламя разогрелось так сильно, что начало влиять и на физический мир — битум в асфальте вокруг кицунэ принялся плавиться.       Я бросила все свои силы на защиту от этой оглушающей мощи, не способная сдвинутся с места.       — Умэ, прошу, прекрати… — прошептала.       К нам бежали люди Мацумото. Атак оммедзи можно пока не страшиться — обжигающая аура девятихвостой сожжёт любые офуда, — но таким темпом нас всё равно непременно поймают.       Я попыталась подойти ближе, чтобы вразумить Умэ, но она лишь усилила жар.       — Стой! — крикнула девятихвостая. — Убирайся…       — Но мы же дали друг другу слово…       — Ты… Я ждала брата, а не дурную девчонку — мне дела до тебя нет!       — Но мы…       — Я отняла жизнь твоего Рюу! — словно из последних сил вскрикнула девушка, залдиваясь слезами. — Ты меня слышишь? Я убила его! Казнила по приказу старейшины Мацумото!.. Разорвала сердце своими когтями!..       Нутро подёрнулось льдом. Цвета утратили краски, а звуки разом стали далёкими и едва слышными.       «Она не соврала…» — мрачно прошептала едва живая Кумико. — «Я ощущаю его кровь на её теле…»       Сноп света ударил с неба, заливая округу ослепительным сиянием. Умэко завизжала, изогнулась в агонии… но спустя миг в ужасе уставилась на свои руки — Призрачное пламя всё ещё полыхало, но теперь девушка не тратила сил, стобы его сохранять.       — Нет! — крикнула она, замотав головой в панике. — Я не достойна! Я не хочу! Я должна умереть!..       Её тело медленно поднималось, плывя по снопу света. Стремительно таяло, рассыпаясь на серебристые искры посреди белого дня. Девятихвостая уходила к Инари…       — Брат мой… — я услышала прощальный шёпот Умэко и кицунэ исчезла, развеялась дымом.       Давление чудовищной силы мгновенно пропало, враги были рядом.       — Кумико, — севшим голосом позвала я вслух. — Уходим на гору…

______________________

_________________

____________

      Спасибо всем, кто читал эту работу. Благодаря Вам я возненавидел её до глубины души, оттого и концовка такая скомканная и нелепая. Впрочем, финал заслуживал и вовсе одно предложение: «Всеми гонимая Момо обратилась на Тёмную Сторону…», но меня хватило почти на четыре главы…              А теперь внесу немного ясности о том, что за за дурь тут написана.       Согласно легендам, Абэ-но Сэймэй был полукровкой, ребёнком от союза человека и кицунэ. Тамамо Умэко (это уже моё вольное допущение) — названная сестра Абэ-но Сэймэя. Она (опять же, моя выдумка) дочь Тамамо-но Маэ — кицунэ, которая пряталась под видом наложницы в окружении императора Коноэ. Сэймэй помог вывести на чистую воду вредную «лису», но спас её дочь, с которой они породнились, так как оба являлись потомками кицунэ (и снова исключительно авторский вымысел)       Умэко ушла в «снопе света» не ради одного только дешёвого драматизма. Опять же, согласно одной из легенд кицунэ с каждым прожитым веком обзаводятся очередным хвостом и могут прожить до тысячи лет. Когда же они отмечают своё тысячелетие, богиня Инари, чьими посланниками считаются кицунэ, забирает их души к себе на небо, навсегда оставляя рядом с собой в обители бога.