Сны

      Он не отпрянул.       Она не отступила.       Её рука скользнула вверх по его груди, плечу, шее, зарываясь тонкими пальчиками в короткие белые волосы на его затылке, притягивая ближе. Его ладонь легла на её лицо, обхватывая и приподнимая подбородок повыше.       Гермионе пришлось подняться на носочки, чтобы дотянуться. Драко наклонился, нависая над ней всем телом, чтобы тянуться ей не пришлось.       Все аргументы были позабыты; все за пределами этой комнаты потеряло значение. Были только двое, совершенно потерявшие контроль лишь потому, что оба слишком долго этого ждали и едва ли надеялись получить.       Она тихо выдохнула в его губы, почувствовав, как широкие ладони пробрались под тонкий трикотаж, сминая бархатную кожу спины и вжимая её в горячее мужское тело. Он глухо зарычал, когда она одним движением сорвала развязанный галстук с его шеи и отбросила его в сторону, а затем легко, едва касаясь, пробежалась пальчиками по пуговицам его рубашки, не пропустив ни одной.       Под тканью её свитера не оказалось ничего, кроме неё самой, и это обожгло его воспоминаниями трехдневной давности. Но на этот раз он не пытался быть джентльменом, не старался быть осторожным – и больше не отводил от неё жадного взгляда.       Пряжка ремня на его брюках отчего-то никак не желала ей поддаваться, и она неловко отдернула пальцы, столкнувшиеся с его, когда он пришел ей на помощь. Она хотела вернуться и продолжить начатое, но у Драко, очевидно, были другие планы: он резко развернул ее спиной к себе, прижав так, что она почувствовала изгибом поясницы, насколько сильно он её хотел. Ему понадобилась ровно одна секунда, чтобы стянуть с её бедер резинку трикотажных штанов, ей – два шага, чтобы переступить ненужную тряпку и отбросить уже босой ступней в сторону. Она ощущала его обнаженный торс голой кожей спины, пока его руки блуждали повсюду, а рот жадно, голодно изучал её шею и плечи. Все, на что она еще была способна – крепко сжать обеими руками его бедра, немедленно толкнувшиеся навстречу, когда одна его ладонь обхватила грудь, как будто созданную под размер его рук, а вторая бесстыдно скользнула в трусики. Оба не сдержали стона, когда его длинные, требовательные пальцы раздвинули её складки, моментально намокая. Оба могли кончить прямо сейчас от этих с ума сводящих касаний; оба хотели большего.       Очередной толчок его бедер направил её к кровати, она послушно сделала шаг. А затем еще один, и еще, ни на секунду не прерывая контакт их тел, не позволяя ему остановиться.       Почувствовав, как струной вытягивается, выгибаясь, её тело, как легкая дрожь постепенно усиливается, охватывая её целиком, он с трудом оторвался от её шеи и полностью сосредоточился на том, чем были заняты пальцы его правой руки, и тихо прошептал на ухо: - Давай, моя хорошая, ну же, Миа...       Чужое имя, слетевшее с его губ, обожгло хуже каленого железа, моментально стряхнув с неё сладкую истому подступающего оргазма. Дернувшись, она развернулась в его руках, затыкая ему рот поцелуем и, шепнув в раскрытые губы “Не так”, потянулась, стягивая с его бедер уже расстегнутые брюки.       Он усмехнулся и легко толкнул её в плечи, заставляя упасть на кровать. Ухмылка превратилась в смущенную улыбку, пока он сбрасывал с себя остатки одежды, и Гермиона с изумлением, пробившимся сквозь пелену желания, заметила, как его скулы порозовели. Драко Малфой стесняется?.. Опустив любопытный взгляд ниже, она сглотнула: стесняться этому мужчине, было, определенно, нечего. Он замер перед ней, полностью обнаженный и абсолютно идеальный, от четко очерченных мышц торса, тонкой дорожки светлых волос, начинавшейся чуть ниже пупка и до весьма внушительного члена, который в данный момент полностью закрывал собой эту самую дорожку.       Он стоял, как будто не зная, что делать дальше, или не решаясь на это, и она выгнулась, приподнимая бедра, чтобы приглашающе стянуть с себя кружевные и давно насквозь промокшие трусики.       Этого оказалось достаточно. С глухим рычанием он опустился на кровать, раздвигая коленом её ноги, а она подалась навстречу, затыкая ему рот очередным поцелуем, пока он опять не решил ляпнуть лишнего.       Первый толчок был осторожным, неуверенным, почти робким. Это было невыносимо, и Гермиона подняла бедра, насаживаясь на него сама, ладонями обхватив его задницу, едва сдержавшись, чтобы не шлепнуть по ней и заставить забыть о гребанной осторожности. И это подействовало моментально, заставив его потерять всякий контроль. Он поднялся на колени, перехватив её за бедра, резко насаживая на себя с каждым толчком. Гермиона смотрела на него во все глаза, забыв обо всем; черт побери, он был прекрасен. Белая мраморная кожа блестела в отблесках огня от пота, каждая мышца тела была напряжена, демонстрируя потрясающий рельеф, влажные пряди светлых волос упали на лицо, но он, казалось, не замечал ничего, пожирая глазами каждый сантиметр её тела и закусив губу в тщетной попытке сдерживать глухие рычащие стоны. Она чувствовала, как его тело напрягается все больше, как на лице появляется выражение отстраненной сосредоточенности, как его толчки становятся все более рваными, резкими, стремительными и глубокими, временами причиняя ей боль, которой он даже не замечал. Её опыта хватало, чтобы понять, что он вплотную приблизился к самой грани, и, в отчаянном желании достигнуть её и самой, она накрыла ладонью лобок и позволила своим пальцам ласкать себя в одном ритме с ним.       Зрелище того, как она мастурбирует под ним, сотрясаясь всем телом от толчков его члена, не стесняясь и не смущаясь, прорвали в нем последний барьер, выбросив далеко за пределы реальности, и с полурыком-полустоном, не успев ни осознать, ни взять под контроль происходящее, ни подумать о своей партнерше, он бурно кончил, как, казалось, еще никогда в своей жизни.       Под закрытыми веками плясали темные круги и разноцветные пятна, в ушах звенело, голова кружилась, а тело окутало нереальное ощущение невесомости и полета, пока он чувствовал, как её мышцы сжимаются вокруг его члена в судорогах оргазма, выжимая его до капли, и он бессловесно молил о том, чтобы это никогда не заканчивалось.       А потом рухнул, как подкошенный, погребая её хрупкую фигурку под своим телом, обвивая её руками и обхватывая ногами и изо всех сил прижимая к себе, и, кажется, отключился.       Он очнулся от ощущения нежных, ласковых касаний на своей шее и волосах. С трудом сфокусировав взгляд, Малфой сообразил, что, должно быть, прошло совсем немного времени – он все еще лежал на ней, и это, казалось, не доставляло девушке никаких неудобств. Одна её рука покоилась на его талии, а вторая перебирала волосы, и он нерешительно посмотрел ей в лицо. Залом между его бровей моментально разгладился, когда он увидел её задумчивую улыбку и сияющие глаза. - Прости меня, - шепотом неловко извинился он. - Честно говоря, у меня давно никого не было, и я совершенно потерял контроль... - Все хорошо, - мягко улыбнулась Гермиона, и в доказательство своих слов мягко поцеловала в губы, хихикнув про себя.       Сколько Астории нет в мэноре? Месяца три с половиной?.. Этот павлин и понятия не имеет, что такое “давно никого не было” на самом деле. И все же где-то внутри неприятно кольнуло оттого, что он извинялся. За то, что потерял контроль. За то, что позволил себе забыться и заняться с ней сексом.       Драко с трудом оторвался от её губ, чувствуя себя, с одной стороны, совершенно обессиленным, а с другой понимая, что еще чуть-чуть – и его тело настоятельно потребует второго раунда. После этого он уже точно не сможет дойти до своей спальни, а оставаться здесь на ночь было бы совершенным безумием. Салазар, они даже не заглушили комнату!.. Нужно немедленно проверить Скорпи, ведь он даже не помнил, насколько громкими были они оба.       Мысль о Скорпиусе логично потянула за собой еще одно соображение о том, о чем они напрочь позабыли, и Драко похолодел. Нет, ему совершенно точно нужно уйти сейчас и кое о чем позаботиться. - Мне... мне нужно идти, - стараясь, чтобы в его голосе звучало сожаление, а не подступающая паника, проговорил он. - Скорпи мог проснуться... - Конечно, - вновь улыбнулась она, и в неверных отблесках огня эта улыбка показалась немного искусственной и натянутой. - Я понимаю.       Драко сел на кровати, повернувшись спиной к ней и поспешно натянул белье и брюки. Когда он встал и вновь посмотрел на девушку, она уже сидела, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Она как будто защищалась от него, прикрывая нечто большее, чем обнаженное тело, и в горле встал неприятный ком. - Доброй ночи, - поспешила сказать она, не дожидаясь, пока Малфой подберет нужные слова. - Доброй ночи, - с явным облегчением выдохнул он и, подхватив валявшиеся на полу рубашку и галстук, выскользнул за дверь.       Его уход ознаменовался едва слышным стуком осторожно прикрытой двери, который в тишине мэнора показался ей оглушительным, словно выстрел.       Нет, все и правда было хорошо. И она на самом деле понимала.       Только это не помогало.       Да, он и вправду был несколько... поспешен и эгоистичен под конец, но при этом чертовски хорош. Тем более, что она сама остановила его джентльменский порыв вначале позаботиться о ней, о чем ни капли не сожалела.       Нет, дело определенно было не в этом. Секс был прекрасен.       Проблема была в том, что было после.       Не то, чтобы Гермиона ждала от него признаний и обещаний. Все произошедшее было случайностью – явно желанной для обоих, но случайностью, и едва ли в их случае стоило говорить о чем-то большем. Но то, как он извинялся, как поспешно ушел, едва придя в себя, очень напоминало бегство – и ранило её навязчивыми мыслями о том, что он пожалел. Пожалел о своем порыве, о том, что не смог вовремя остановиться.       И осознание этого горечью оседало на искусанных и зацелованных им губах.       Гермиона стянула резинку с волос и тряхнула головой, распуская их по плечам и отгоняя непрошеные мысли. В конце концов, она сама хотела его, разве нет?.. Хотела узнать, каково это – быть с Драко Малфоем, почувствовать его, ощутить всем телом. Что ж, она получила, что хотела, и не была ни капли разочарована. На этом, наверное, стоило поставить жирную точку и сделать вид, что этой случайности просто не было – так будет лучше и для неё, и, очевидно, для Малфоя.       Это решение показалось ей – нет, не лучшим, но правильным, и с этой мыслью она уснула, с усилием натянув на себя одеяло и так и не добравшись до душа.