Сны

      Вечер, ночь, утро, день, вечер.       Все слилось для Гермионы в одно сплошное пятно. Она не понимала, спала она или нет. Снились ли ей его руки, или это были грезы наяву. Она не смогла бы ответить на вопрос, что ела на обед, и завтракала ли сегодня вообще. Во рту была только горечь – привычная горечь кофе и сигарет, а губы до сих пор кололо сотнями крошечных иголок от его поцелуев. Мысли мешались в какую-то неразбираемую кашу, и она толком не могла думать о чем-то: стоило ей попытаться сосредоточиться, будь то очередной вопрос Скорпи или завтрашняя встреча с Асторией, как мысли разлетались, точно вспугнутая стая птиц.       Когда вечером домовик привычно сообщил ей о том, что она может быть свободна, Гермионе показалось, что она смогла вдохнуть впервые со вчерашнего вечера. Не то чтобы целый день она боялась встретиться с ним лицом к лицу, вовсе нет – ей было отлично известно, что Драко в мэноре нет. Однако следующая фраза эльфа одним ударом выбила весь воздух из груди, так, что затрещали ребра.       "Хозяин ожидает вас в Белой гостиной."       Чтоб стадо голодных соплохвостов сожрало и эту проклятую гостиную, и вашего хозяина!..       Не чуя под собой ног, она спускалась по лестнице. Зачем он позвал её?.. Хочет уволить?.. Это бы логично и правильно, но Скорпи... - Мисс Спэрроу, - прервал вежливо-холодный голос её размышления. - Добрый вечер, мистер Малфой. Мэнни передал, что вы хотели меня видеть.       “Ох, знала бы ты, чего я хочу на самом деле”, - не удержался от развратных мыслей Драко, но немедленно отвесил себе мысленный подзатыльник за слабость. Он все решил, и должен сделать то, что должен.       Малфой стоял у окна, в очередном сером безупречном костюме, рубашка была застегнута на все пуговицы, а светло-голубой галстук туго завязан. Во всей его фигуре не было ни следа расслабленности, за исключением, пожалуй, рук, спрятанных в карманы брюк, словно он боялся дать им волю, и в эту минуту он больше, чем когда-либо, напоминал мраморную бездушную статую. - Да, верно, - он на мгновение стушевался, подбирая слова. - Я прошу вас выслушать меня, мисс Спэрроу. Вчера я позволил себе лишнее. Я говорил вам ранее, что меня не интересуют отношения вне брака, и обещал, что у вас нет оснований остерегаться моего интереса. Вчера я нарушил и свое слово, и свое обещание. Приношу вам за это свои извинения. Не буду врать, что это было лишь досадной случайностью, помутнением рассудка и мне не хотелось бы повторить, - при этих словах он обежал всю её замершую фигурку откровенно голодным взглядом и слегка усмехнулся. - Это было бы неправдой, а вы достойны честности. Однако я женатый человек, у меня есть семья и обязательства перед дорогими мне людьми, и я не могу позволить себе подобной слабости. Вы – лучшее, что могло произойти со Скорпиусом, и я рад, что он обрел в вашем лице еще одного человека, которому он искренне небезразличен, к тому же блестящую наставницу и учительницу. Я не могу рисковать всем этим из-за возникшей ситуации между нами. Поэтому я счел необходимым прояснить ситуацию. Вчерашнее... не должно повториться, и я надеюсь, что мы с вами, как взрослые люди, сможем забыть об этом и вести себя так, как будто ничего подобного не было. - Разумеется, мистер Малфой, - все, что смогла вымолвить Гермиона в ответ на его – исповедь?.. отповедь?.. - несмотря на гул крови в ушах и бешено колотящееся сердце.       Он только что открыто признался, что хочет её, и, Годрик, даже не покраснел при этом! Как будто это не у него была жена и маленький ребенок. Как будто есть что-то нормальное в том, чтобы вот так прожигать человека взглядом и одновременно заявлять, что ничего не будет, никогда. И он говорит об этом так спокойно, так обыденно, в то время как её на части разрывает буря эмоций, смерчем закручивающихся внутри.       Что ж, он прав. В очередной раз чертов Драко Малфой прав, оказываясь в разы разумнее и хладнокровнее, чем она. И это, черт побери, умнейшая ведьма своего поколения!.. Что же ты делаешь со мной, Малфой?.. - Поймите, Миа, - его голос дрогнул. - Вы прекрасная девушка, юная, свободная, и невероятно привлекательная. Все, что я могу – это осложнить вам жизнь. Связь со мной не принесет вам ни радости, ни счастья. Я не могу предложить вам большего, чем короткая тайная интрижка, а это не повлечет за собой ничего, кроме стыда, боли и обоюдной неловкости. С моей стороны было бы верхом эгоизма поступить с вами так, нарушив при этом все мои брачные клятвы. Сейчас, возможно, вы сердитесь на меня за это, но я смею надеяться, что со временем вы поймете и примете то, что я прав.       Она кивнула, чувствуя, как горло свела судорога подступающих слез, при всем желании не позволяющая высказать сейчас Малфою все то, что могла бы и имела сказать. Ведь это он поцеловал её! Он, а не она, сделал этот шаг, переступил черту, а теперь смеет отчитывать её этим дурацким отеческим тоном, будто влюбленную первокурсницу! Но выяснять сейчас, кто и в чем виноват, не имело смысла, ведь по большому счету он был прав. Все это не имело ни перспектив, ни будущего, ни смысла. Гермиона уже хотела уйти, когда он вновь заговорил: - Если вы все еще интересуетесь полетами Скорпи, мы будем ждать вас завтра в десять утра. - Я не забыла об этом, мистер Малфой, - проговорила она и вышла, закрыв за собой дверь.       Все верно.       Все правильно.       Никаких недосказанностей и недомолвок.       Господи, почему же тогда так больно?..       Ночь прошла еще хуже, чем предыдущая, хотя едва ли это было возможно.       Разумом она понимала, что Драко был прав во всем до последнего слова, и не могла не уважать его с новой силой за честность, прямоту и преданность семье. А еще мужество, ведь наверняка после того, что произошло, этот разговор оказался для него едва ли менее неловким и тяжелым, чем для неё. И, несмотря на боль, которую причинил ей его отказ, Гермиона не могла не признать, что в её глазах он поднялся еще выше на несколько ступеней. Мерлин, если бы все было иначе... Если бы только он не был так безнадежно, так окончательно женат...       “Ничего бы не было и тогда”, - предательски прошептал ей внутренний голос.       В самом деле, Малфой был готов признать свое влечение к чистокровной, хоть и не родовитой Мии Спэрроу, девушке, о которой он ничего не знал, которую увидел впервые несколько недель назад.       Черта с два этот же Малфой даже взглянул бы в сторону грязнокровки Гермионы Грейнджер, пусть и с теми же губами, что он так жадно целовал, с тем же телом, которое с таким восторгом отзывалось на его ласки, с теми же руками, касания которых заставляли его гореть под её ладонями. С Гермионой Грейнджер его связывала лишь многолетняя вражда и обоюдная ненависть. И пусть это с недавних пор перестало быть её реальностью, для него это едва ли что-то могло изменить.       Гермионе пришлось собрать все, что осталось от благоразумной, хладнокровной, рассудительной Гермионы Грейнджер, чтобы отбросить все чувства и эмоции в сторону и наконец обдумать встречу с Асторией, которая состоится уже завтра. С одной стороны, они встречались в людном месте, на глазах у доброй половины волшебников Лондона, и Малфой об этой встрече осведомлен, так что совсем уж неприятных сюрпризов быть не должно. С другой – Мерлин знает, на что эта женщина способна в своем поистине достойным лучшего применения упорстве от неё избавиться. Подсыпать яд в мороженое при Скорпи, наверное, вряд ли станет, но что если она просто заберет его?.. Мать, имеет право, вот только как отреагирует на это Малфой?.. Хотя, если судить по его словам, он дорожит ею, как гувернанткой, и увольнять не станет...              Воспоминание о разговоре вновь полоснуло её, будто ножом, и она заставила себя сосредоточиться на Астории. Впрочем, из этого вышло мало толка, и ближе к утру Гермиона забылась наконец коротким беспокойным сном.       Разумеется, дожидаться её появления в мэноре никто не стал, и обоих Малфоев Гермиона нашла уже в саду, петляющими на небольшой высоте среди деревьев. Скорпи громогласно поприветствовал ее, пролетев всего в метре над ее головой, за что немедленно получил от отца строгий выговор.              Осень, несмотря на ранний сентябрь, уже вовсю вступила в свои права, и девушка зябко поежилась, поплотнее укутываясь в свое пальто и благодаря Мерлина за то, что нашла время все-таки купить осенние вещи.       Отец и сын носились, как угорелые, то и дело оглашая окрестности выкриками, а Гермиона с земли внимательно наблюдала за ними. Она нарочно старалась не акцентировать своего внимания на Драко, отгоняя все призраки своих снов, в которых он точно так же потрясающе грациозно сидел на метле в слизеринской форме, и сосредоточилась на том, чтобы по возможности объективно оценить безопасность Скорпиуса. И увиденное её отнюдь не порадовало: да, они не поднимались очень уж высоко над землей, но Драко зачастую был слишком далеко, чтобы, в случае чего успеть подхватить мальчика. А падение даже с нескольких метров высоты может закончиться чем-то посерьезнее сломанной руки.       Она уже вовсю ломала голову над тем, как бы напроситься в постоянные наблюдатели их полетов, когда рядом с ней приземлился Драко. Его лицо сияло настоящей отцовской гордостью, и было видно, что, несмотря на все произошедшее между ними, его так и распирало от желания выслушать вполне заслуженные похвалы Скорпиусу. Гермиона не стала отказывать ему в этой услуге, рассыпавшись во вполне искренних комплиментах: проведя многие годы бок о бок с ярыми фанатами квиддича, она без труда нашла, чем восхититься в полетах пятилетнего мальчика. - Впрочем, - решила она немного поумерить свои восторги, - многое зависит и от метлы. Я думаю, не так сложно удерживать скорость на “Нимбусе” одной из последних моделей, да и маневренность у них очень хорошая.       Малфой в ответ на её замечание тихо рассмеялся, и, заметив её непонимающе нахмуренные брови, решил пояснить: - У меня все детство были лучшие метлы, как и у Скорпиуса. Поэтому, когда на отборочных испытаниях в команду факультета мне вручили потрепанный школьный “Чистомет”, я в первые минуты вообще не понимал, что мне делать с этой рухлядью, кроме как подметать ей квиддичное поле. Но выбора не было, и я приспособился. Наверное, перед Хогвартсом стоит раздобыть что-то такое же древнее и полуживое для Скорпи, чтобы он был готов ко всему.       Сердце Гермионы на миг замерло, а потом бешено заколотилось. - Вы проходили отбор на “Чистомете”? - как можно беззаботнее спросила она. - А я слышала, что у команды Слизерина были лучшие метлы... - Это было уже после того, как меня приняли в команду, - усмехнулся Малфой. - На отборочных я чудом поймал снитч на школьном старье, и пришел в ужас от мысли, что мне придется повторить этот подвиг на матче. Кроме того, у моего соперника была метла предпоследней модели, а проигрывать только из-за разницы в технических характеристиках метел мне ужасно не хотелось. Поэтому, как только капитан команды подтвердил, что меня взяли, я написал отцу, и попросил его купить новые метлы всей команде. - Всей команде? - выдохнула Гермиона. Ей даже не понадобилось изображать удивление – она была поражена. Так значит, это было правдой! Её сны, как минимум, её сны о Малфое – это были не сны!.. По крайне мере, не простые сны... - Да, и это, наверное, был один из самых опрометчивых поступков в моей жизни, - с явным сожалением произнес Малфой, и Гермиона не успела прикусить язык до того, как с него сорвался очередной неуместный вопрос: - Почему же?.. - Ну... В детстве я был маленьким заносчивым засранцем, честно говоря. С пеленок мне твердили о том, что мне повезло родиться трижды особенным: во-первых, волшебником, во-вторых, чистокровным, а в-третьих, Малфоем. Я был уверен, что стоит мне выйти за стены мэнора, весь мир будет у моих ног, а мои тогдашние приятели, с которыми мы общались из-за того, что у наших отцов были общие дела, лишь подтверждали мою уверенность в своей исключительности. По сравнению с ними я и впрямь был маленьким принцем. Когда я попал в Хогвартс, жизнь очень быстро ткнула меня носом в то, что все совсем не так, но я был слишком глуп, чтобы это осознать. Всеми силами я снова и снова привлекал внимание, не понимая, что внимание - это тот прожектор, который высвечивает не только достоинства, но и недостатки, а вторых в то время у меня было куда больше, чем первых. Если бы я ограничился лишь новой метлой для себя, этого никто бы и не заметил. Но нет же, мне нужно было выпендриться и продемонстрировать всем, что значит быть Малфоем. - Но в самой покупке новых метел для команды нет ничего предосудительного... - робко заметила Гермиона, не зная, что еще сказать. - Верно. Все предосудительное последовало потом, просто потому, что гонора у меня тогда было слишком много, а ума и достоинства - слишком мало. Если бы не та ситуация, может быть, это не было бы так очевидно, но... Вы знаете о принципе образования снежных лавин в горах, мисс Спэрроу? - задал внезапный вопрос Драко, задумчиво отслеживая полет сына в воздухе. - Конечно. Все начинается с провоцирующего фактора: смены температуры, толчка, даже резкого звука или небольшого камешка... - Все верно, - прервал набирающую обороты лекцию Малфой. - Так вот, те метлы и были тем самым камешком. - А лавина?.. - чуть слышно спросила Гермиона. - Погребла под собой всю мою жизнь, - горько ответил Малфой, и, явно не желая продолжать разговор, вновь оседлал метлу и взмыл в воздух, оставляя Гермиону наедине с жужжащими в её голове мыслями.       Действительно, именно тогда все и началось. Все, что было до этого, вроде подставы с ночной дуэлью, на которую Малфой не явился, или его донос на их авантюру с контрабандой дракона – было отчасти детскими шалостями, отчасти вполне объяснимым поиском справедливости. В самом деле, в ситуации с драконом с позиции взрослого адекватного человека скорее был прав Малфой, чем они, и как же глупо было за это на него злиться!.. А вот тогда, когда она оскорбила его при двух квиддичных командах, да еще и, как выяснилось, незаслуженно, а он плюнул ей в ответ то самое оскорбление, которое сопровождало её потом всю жизнь... Это и стало началом их вражды, пламя которой с каждым годом разгоралось все ярче. Вот только теперь выясняется, что именно она его разожгла. Конечно, и Драко не был карликовым пушистиком, и все же, все же...       Малфои уже давно закончили тренировку и скрылись в доме, а она под предлогом прогулки все продолжала бродить по ухоженным дорожкам прекрасного, переливавшегося тяжелым осенним золотом сада, и перебирала свои школьные воспоминания, мысленно возвращаясь в каждое из них и стараясь посмотреть на них иначе, другими, взрослыми глазами, переоценить заново. И то, что она видела сейчас, заставляло её то и дело хмуриться, нервно кусать губы, а порой и заливаться краской стыда.       Мерлин, они творили в стенах школы черт знает что, ничего не боясь, никого не слушая, нарушали все мыслимые и немыслимые правила и приказы. Взлом запретной секции - неоднократный! Она подожгла мантию профессора Снейпа ни за что, организовали перевозку запрещенного волшебного существа, не говоря уже о судьбе Квиррелла. Сонное зелье в пирожных для Крэбба и Гойла. Локхарт, который до сих пор в Мунго и едва ли его покинет. Побеги Гарри в Хогсмид под носом у дементоров. Издевательства над Малфоем и его компанией в мантии-невидимке. Хотя ударила она его тогда, пожалуй, заслуженно, а ведь он даже не попытался ответить... А чего стоил Турнир Трех волшебников, в котором Гарри принял участие в обход всех правил!.. А как все смеялись, когда Крауч обратил Малфоя в хорька!.. И никто даже не подумал, что это наверняка было не только унизительно, но и чертовски больно... Мерлин, они отдали Долорес Амбридж на растерзание стаду разгневанных кентавров!.. И сбежали из школы на фестралах, которых, кроме Гарри и Луны, никто из них даже не видел. А на шестом курсе Гарри чудом не убил Малфоя, и, если бы не вовремя появившийся Снейп, все могло закончиться куда хуже...       И пусть с самого начала на кону стояли жизни, об этом никто, кроме нескольких человек посвященных, не имел ни малейшего понятия. В самом деле, что подумали студенты других факультетов, когда Дамблдор наградил Рона ста баллами за шахматную партию?.. Или её – за решение задачи с зельями?.. Учитывая то, что за пять минут до этого Кубок школы выиграл Слизерин, это нельзя было расценить иначе, чем демонстративный щелчок по носу змеиному факультету. Отправить первокурсников в качестве наказания ночью в Запретный лес, где убивали единорогов? Никому не рассказать, что в замке жил настоящий василиск и нападал на учеников? Ничего толком не объяснить, когда Гарри появился из Лабиринта с телом Седрика? А за почти убийство однокурсника отстранить Гарри от матча по квиддичу, всего лишь, серьезно?       И подобное повторялось, повторялось из года в год. Там, где другим грозило бы наказание, исключение из школы или даже разбирательство в Визенгамоте, им все сходило с рук. За разгром в Отделе тайн и уничтожение Зала Пророчеств Люциус Малфой отправился в Азкабан, а их сочли героями. Все ли было так однозначно, как казалось им самим?.. Как легко было считать Малфоя заносчивым куском дерьма, но как при этом выглядели со стороны они сами?..       Гермиона шла, не замечая ничего вокруг, не обращая ни малейшего внимания на пронизывающий осенний ветер и то и дело срывавшийся с серого, свинцового неба дождь, а в душе бушевал настоящий ураган. Всю её жизнь утянул в себя огромный водоворот, перемалывающий в труху все, что оказывалось в его жадной пасти, и она тонула в нем, не понимая, где верх, где низ, что же все-таки правильно, а что нет.       Она только отмахнулась от домовика, который попытался привлечь её внимание и пригласить к обеду, не заметила, как усилился, а потом и закончился дождь, не смотрела на часы, совершенно позабыв о необходимости встречи с Асторией.       И, конечно же, она не могла видеть высокой неподвижной фигуры, внимательно наблюдавшей за ней из окна кабинета все это время.