The Passions of Claude Monet

Я понял одну важную вещь… Что бы с тобой ни случилось днем, главное, чтобы вечером было, куда вернуться… Вернуться туда, где тебе рады… Потому что нет ничего хуже одиночества. – Аня, это было просто ахуенно. Ты так ему вдарила, что даже мы с Костей содрогнулись от сочувствия к этому мудиле. – Юра не прекращал восхищаться ударом официантки на протяжении всей дороги к их квартире. Их отпустили сегодня раньше и при этом с сохранением зарплаты. Почему была такая щедрость со стороны Московского можно было только догадываться, но даже Татищев, недолюбливающий хозяина ресторана, прокомментировал поступок Миши, как подобающий хорошему человеку. Однако, в данной ситуации, только Уралов интересовался мотивами своего нанимателя, вспоминая всё, что видел за время своей службы поваром. – Эй, Костя, ты всё время идёшь и молчишь. Ну скажи Аня крутая? – парень приобнял своих друзей, кутающихся в куртки. Хоть март и наступал им на пятки, но столица не торопилась принимать весенний облик, оставаясь холодной и заснеженной. – Да, она молодец. Хороший удар. – Уралов всё же лениво поддакнул другу, отвлекаясь от мыслей. – Юр, отстань. Не видишь, человек задумался, а ты как заноза в заднице крутишься. – рыжеволосая девушка осадила парня, который наконец послушался её и успокоился. Татищев достал сигарету из кармана вместе с зажигалкой и прикурил, выдыхая сероватые клубы дыма в сторону от своих друзей. Они никогда не комментировали его привычку, но была заметно, как оба слегка морщили нос от резкого запаха табака в лицо, так что бармен уважал их молчаливую просьбу и старался не дымить рядом, или же делать так, чтобы до них ничего не доходило. Вообще Костя уже давно хотел отучить друга от такой привычки, но то, насколько Юра эстетично смотрелся с сигаретой, всё же останавливало начинающего повара. Он эгоистично думал, что его не послушаются и продолжат курить, ну и в плюсе оставалось то, что можно было любоваться другом. Вот только сейчас Уралов решил ещё и покопаться в себе, чтобы понять, когда он стал любить эстетику курящих. Дошло правда мысленное самокопание лишь до того, что ему, оказывается, нравилось исключительно то, как курит Юра, от остальных хотелось отвернуться, не смотреть и не дышать рядом. Отвлекая себя от таких странных мыслей, Уралов всё же озвучил вопрос, крутившийся с того момента, как они покинули ресторан. – Как вы думаете, зачем всё же Михаил Юрьевич закрыл ресторан? Тем более там ведь оставался ещё и Александр Петрович… – Уралов не стал заканчивать мысль, чтобы про него, не дай нож шефа, не так подумали. – Кость, ты же не думаешь, что они… – Камская решила не продолжать фразу, тем более Юра сделал это за неё. – Педики? – Татищев закончил мысль девушки, скривившись даже от произношения подобного слова. Его друзья знали, что он недружественно настроен к нетрадиционным парам, но парень не рассказывал никому причины такого отношения – Фу… Юра, это было грубо. – Аня наморщила свой носик. – Они могут делать то, что посчитают нужным. Я не думаю, что между ними есть что-то кроме дружеских и партнёрских отношений. А даже если и есть, то мы не должны лезть в кровать к чужим людям. – Соглашусь, Ань. Мне просто стало интересно, но я уже понял, что зря спросил. – Уралов уже пожалел о поднятой теме, ведь теперь Татищев будет смотреть на хозяина ресторана с ещё большим пренебрежением. – Ладно, ладно… пусть делают что хотят. Мне от этого ни горячо, не холодно. Главное, чтобы свои гейский замашки не выносили в общественность. И вообще… на улице уже ночь, давайте кто быстрее до подъезда. Последний готовит ужин на троих. – Юра так и закончил разговор, быстро уносясь в сторону видневшейся парадной, в которой на одном из этажей и снимали квартиру эта троица. Аня побежала за ним, весело смеясь. Её шарф в цвет волос, совсем недавно подаренный от парней, развевался следом. Уралов неспеша дошёл до них самый последний, улыбаясь как дурак. Он никогда бы не подумал, что встретит таких прекрасных друзей в Москве, уезжая из Екатеринбурга. Костя радовался каждой минуте рядом с ними. Им было весело втроём, а съёмная квартира превратилась в то место, которое можно спокойно назвать «Настоящим Домом» для каждого из них.

***

Ты согласен? – Миша протянул Саше руку, ожидая его решения. Сколько в этом слове было отчаяния и воспоминаний. Перед глазами обоих проносились их встречи, будто судьба постоянно сталкивала их, при чём неважно было где и как, а главное – что там были именно они вдвоём. Их первая встреча произошла в Санкт-Петербурге, когда у Саши была практика в ресторане с открытой кухней. Он обучался на повара в СПбПУ и имел возможность практиковаться по несколько месяцев в год из-за отличной успеваемости. Уже тогда он был мастером в кулинарии, жаль только это поздно заметили, хотя Миша даже наоборот рад теперь этому, иначе бы забрали его северную душу сразу в модный ресторан Европы, и встречались бы они только на мировых симпозиумах талантливых шеф-поваров и рестораторов. Московский тогда был посетителем этого ресторана, увидел прекрасного юношу с серыми, как небо в Питере, глазами, закрытыми очками, и милыми кудрями, спрятанными под поварским колпаком. Узнав о стажёре всё что можно от официанта, Миша решил проверить его квалификацию сложными блюдами из меню, однако молодой кулинарный виртуоз спокойно выполнил все прихоти гостя, оставив Михаила Юрьевича удовлетворёнными. Следующая встреча случилась на экзамене выпускников курса «Технология продукции и организация ресторанного дела». Оба тогда узнали друг друга, ведь прошло около трёх месяцев после практики, но виду не подали. Александру снова пришлось готовить Михаилу блюда, которые он называл из совершенно разных кухонь мира для проверки его способностей. После такого испытания оба остались довольны: Саша хорошим и понимающим экзаменатором, Миша поваром, который удовлетворил все его вкусовые потребности. Теперь они знали имена друг друга и иногда вспоминали об этих двух встречах, как о чём-то интересном, но проходящим. Правда у судьбы были другие планы. И они встретились снова. Вот только Михаил стал известным ресторатором, которого пригласили на светское мероприятие в Санкт-Петербурге. Он никак не ожидал увидеть там того самого повара, вот только в лице официанта, разносящего напитки. Это был шок для Московского, который был уверен, что такой повар уж точно будет работать по профессии в именитых ресторана культурной столицы, и не просто на заготовках, а именно шеф-поваром. А какой шок стал для Саши, которого в какой-то момент работы просто втащили в каморку со швабрами. Вот только потом всё прояснилось, и Романов увидел перед собой Мишу, того самого экзаменатора и посетителя кафе, правда теперь выглядящего куда более статнее и богаче. Михаил Юрьевич расспросил тогда Александра обо всё, что произошло за эти полтора года, а когда услышал ответ даже улыбнулся, но как-то по злому. Этого парнишку вышвырнули без рекомендаций из ресторана, потому что владельцу в срочном порядке требовалось устроить свою любовницу, которая захотела попробовать себя в лице шеф-повара. Правда это была официальная версия, а вот по неофициальной версии этого бизнесмена зацепил юный повар, а когда тот дал отворот-поворот, то он со всем своим самолюбием и скотливостью нашёл причину для увольнения. Московский посочувствовал тогда этому юному несмышлёному в бизнесе Романову и помог с рекомендациями, ну и с восстановлением репутации талантливого повара. Потом были два года разлуки. В памяти, конечно, остались покрытые пылью времени воспоминания друг о друге, но их перекрыли гораздо более насущные дела. Московский Михаил Юрьевич стал ресторатором и искал себе адекватного, удобного и профессионального шеф-повара, а Романов Александр Петрович был стажирующимся шеф-поваром в Парижской академии и изучал различные техники готовки блюд у именитых мастеров кулинарии. Так они и встретили на французском фестивале высокой кухни. И снова можно говорить о судьбе. Среди такого большого количества народу на мероприятии они столкнулись именно друг с другом. Так Миша обзавёлся шеф-поваром и любовником, а Саша – работой и любовником. А сейчас эта история может закончиться из-за одного жеста. Бывшие любовники, но ещё даже не партнёры, и уж точно не супруги, могут разойтись. Теперь уже судьбе так просто будет не восстановить такой тандем, прошедший длительную историю. – Да… – тихое согласие от Романова, произнесённое на выдохе, которое так ждал Миша, сначала ему даже кажется. – Погоди, что? – Московский даже опешил от такого быстрого ответа, теряя весь свой настрой. Романов поднимает на него свои глаза в которых уже бушуют не тучи, а ураганы и бури из эмоций, но при этом он был уверен, как никогда. – Московский, ты оглох? Я согласен на новые отношения с тобой. Мы не изменим прошлого, но ради тебя я могу его забыть, если ты тоже. – С такими словами молодой шеф-повар вкладывает свою руку в протянутую руку Миши, позволяя усадить себя за стол. Московский, который буквально светился от счастья, превратился в настоящего обходительного молодого кавалера, обхаживающего свою «даму» по высшему разряду. Он разлил им обоим вина и произнёс тост, который отвечал на все вопросы, озвученные и неозвученные Сашей. – Саш, мы знакомы давно, но я понял, что отношусь к тебе по-другому. Ты стал для меня всем, и я бы хотел, чтобы ты и оставался для меня всем в этом мире. Я не хочу забывать прошлое, в котором ведь были и счастливые моменты, я предлагаю открыть новую главу нашей с тобой книги. Ты согласен принять моё предложение и вступить со мной в отношения? – Московский немного переволновался, поэтому запнулся в последних словах. – Миш, я согласился, когда протянул тебе руку и сел за этот стол… – А ты можешь сказать это вслух? – чуть прищурив свои глаза, попросил Миша. – Хорошо, хорошо… я согласен стать твоим парнем, Миша. – Романов улыбнулся так, как улыбался только он и только для своего, теперь уже, парня. Они соприкоснулись своими бокалами и выпили вина под утихающий и мелодичный звон. Им обоим никогда не было так хорошо, как в данный момент. Под предлогом момента оба, не сговариваясь, потянулись через стол, соприкасаясь в лёгком, но таком значащем поцелуе. Романов и Московский одновременно прикрыли глаза, просто наслаждаясь моментов, когда они существовали друг для друга. Отстранились оба только после того, как в лёгких закончился воздух. Смущённый Саша тут же запил этот поцелуй остатками вина, а Московский ничего не сказал на это, с удовольствие наблюдая за своей северной душой. – Саш, у меня для тебя подарок. – Миша возобновил разговор после перекуса, во время которого оба сохраняли молчание, необходимое сейчас каждому из них. Московский достал из-за спины коробочку и поставил её перед Романовым. Каждое его действие сейчас будто спрашивало снова и снова «Согласен ли он? Готов ли на такой шаг?», и Саша давал ему ответы, тоже такими же действия, которые говорили в данный момент лучше любого предложения. Александр открыл коробочку и восхитился тем, что лежало внутри. Простой, но при этом очень изящный кулон с небольшим камнем и отделкой по краям, на тонкой, но при этом прочной цепочке. – Я в восторге… Он прекрасен… И ты тоже, спасибо! – Саша судорожно пытался подобрать ещё более красочные слова, которые бы показали его счастье по максимуму. – Всё для тебя. Давай-ка примерим. Я несколько часов искал его по антикварным лавкам, потому что хотел, чтобы он подошёл твоим глазам и, самое главное, понравился тебе. – Миша встал со своего места и забрал из рук Романова украшение, надевая его и не отказывая себе в удовольствии поцеловать макушку любимого человека. – Поверь, у тебя получилось выполнить эти два условия, Миша. – Саша с улыбкой смотрел на то, как непривычно и при этом очень изящно смотрелся этот кулон, привнося в строгий стиль петербуржца свою изюминку. – Погоди, а у меня для тебя нет подарка. – После понимания ситуации, грустно выдал Романов. – Лучший подарок — это твоя улыбка. Но, если хочешь, я буду считать за подарок твоё согласие на поездку ко мне домой. Как тебе такое предложение? – он лукаво улыбнулся. – Я смотрю на него с положительной стороны. Поехали. – Роман встал из-за стола и надел при помощи Миши пальто, а шарф уже завязал сам, взяв в руки букет, принюхиваясь к волшебному аромату. – Но как же уборка? – Камалия позаботится. Она придёт раньше управляющей открывать ресторан, поэтому согласилась на помощь, если после я ей расскажу о том, как всё прошло. – Думаю мы сможем ей рассказать всё вместе. Сходим потом с ней в ресторан. – Как скажешь, Саша. – Московский тоже надел своё пальто, гася последние свечи в ресторане. Они покинули ресторан, держась за руки. Сейчас их не смущал даже взгляд таксиста, брошенный на них после того, как Миша положил голову на плечо краснеющего Саши, точнее не смущал только одного, а второму пришлось смириться, тем более, когда его ещё и в тайне гладили нежно по коленке. Намекая на жаркое продолжение в квартире, которое и произошло по приезде.

***

В театре утро начинается с вешалки, а в Claude Monet утро начинается с неожиданного отсутствия шеф-повара и сообщения от хозяина, что они с Александром очень сильно задержаться. Камалия уже догадывалась почему, ведь именно она с утра убрала все последствия романтического ужина, а точнее только прибрала, размышляя над тем, что на полу отсутствовали осколки от тарелок, бокалов и бутылок и мятые лепестки из букета, а следовательно вечер удался. О дальнейшем развитии событий догадался бы даже новичок, вступающий в ряды новых Ларисочек Гузеевых. Однако радость официантки никто не разделял. Василиса недавно оформила банкет на несколько компаний на выездном мероприятии, куда был нужен хороший повар. Сибирякова брать было бы правильнее, но он должен был исполнять обязанности су-шефа и шефа одновременно, ведь таких талантливых оболтусов оставлять одних без надзора равносильно уничтожению кухни и репутации ресторана, которую Василиса строила с нуля вместе со всем персоналом. В такой ситуации Калинину выручил Уралов. Костя вызвался поехать на мероприятие и провести показательное приготовление нескольких блюд, потому что меню, обозначенное управляющей, не вызывало у него затруднений. За время, проведённое в этом заведении, он наработал базу для приготовления и консоме из грибов, и пасты с вонголе и икрой морских ежей, и утиную грудку с яблочным мильфеем. – Василиса Ярославовна, поверьте мне. Я не посрамлю наше заведение и имя нашего шефа. – Костя не давал себе времени на подумать и передумать, настаивая на своём. Ему уже надоело числиться в запасе, а значит пришло время для того, чтобы Александр Петрович заметил его. – Хорошо, хорошо. Тогда собирайся, мы с тобой прямо сейчас едем на это мероприятие. Гости уже собрались.

***

После их отъезда голос подал Дугар, который отмалчивался в стороне вместе с Русланом. – Наш новичок решил полетать. Вот он какой оказывается. – Ангарский скривился, вставая на своё рабочее место. – А тебе слово не давали. Если бы хотел, то предложил свою кандидатуру, поэтому захлопнись и работай! – неожиданно вступил за Костю Алексей, поддерживаемый Евгением. – А тебе с Евгешой слово не давали. – теперь уже на них огрызнулся Руслан. – Заткнулись вчетвером! Нам только что пришло три заказа, и уже идут новые, поэтому работаем! – прямо перед спорщиками вырос су-шеф, на корню прерывая их пререкания. Он прекрасно понимал, что всё тут походило на ребячество и забаву, но нарушение рабочего устава во время работы было неприемлемо. – Все внерабочие отношения выясняем за рестораном! И, как это не странно, в этот раз Николая послушались. Они выполняли его указания, оставаясь правда всё такими же оболтусами, но старались сильно своим поведением Сибирякова не доводить. Его авторитет, как су-шефа, стали признавать в коллективе, а взамен на такое отношение Коля относился к поварам по-человечески. Он часто исполнял роль Александра Петровича, но чаще это был тотальный контроль и постоянная работа самостоятельно, сейчас же он потихоньку начал понимать принципы работы шеф-поваром. Он должен не просто контролировать поваров, ну и быть им поддержкой, защищать их, при этом не пересекая черту рабочих отношений. Коля стал ещё сильнее уважать Романова, который должен был находить каждый день ту грань между контролем, субординацией и уважением, пониманием к поварам. Это оказалось гораздо сложнее, чем смотрелось со стороны, но, когда первый мандраж прошёл, Сибиряков почувствовал себя по-иному, нежели до этого дня.

***

Саша опоздал почти на всю смену, приезжая с Мишей буквально под самый конец. Они вчера переборщили и с алкоголем, и с постелью. Сидеть шеф-повару было не очень удобно, как в принципе и ходить. Однако он рвался на работу, чтобы выяснить: как прошёл этот внезапный банкет? – Как закончишь, набери. Мне ещё в одно место заехать надо. – Московский поцеловал своего Сашу в губы и только после этого отпустил из машины. Не успел он только зайти на порог, как его тут же огорошил новостью приехавший на подмену жены Святогор. Она уехала по делам, сразу после мероприятия, выглядя при этом очень довольно, оставив заканчивать свою смену второго управляющего. – Василиса согласовала несколько встреч и хочет видеть в нашем ресторане молекулярную кухню, как одно из новых начал современной французской еды. Что ты на это скажешь? – Ну… Пусть присылает кандидатов. Прости, я очень спешу. – Романов заприметил Костю на кухне и сразу же ушёл, надеясь, что с кандидатами эти двое, муж и жена, как-нибудь разберутся, или же он просто откажет в такой прихоти Василисе через Мишу. Всё-таки есть плюсы отношений с хозяином ресторана. – Костя, зайди-ка ко мне! Кухня, доброго вечера. Его поприветствовал нестройный хор голосов, потому что все немного устали к концу смены. Уралов же, кроме того, что выглядел уставшим после мероприятия, ещё и выглядел озадаченным. Он смотрелся так, будто увидел что-то запретное, или же натворил то, о чём уже сожалеет. Костя чуть вздрогнул, когда его позвал шеф, но повиновался, сразу же идя на ковёр.

***

– Александр Петрович, перед тем как вы начнёте, я хочу сказать, что никому не расскажу о ваших отношениях с хозяином ресторана. – Уралов выглядел затравленно, но смотрел прямо в глаза своему шефу. – Что?! – Романов на глазах стал менять эмоции с удивлённой, до обеспокоенной и ужасающе-испуганной, но потом быстро пришел в себя. – Давай-ка сначала поговорим. – он сказал это чуть жёстче, чем надо, отворачиваясь от Уралова. Романов чуть дрожащими руками закрыл на замок дверь и опустил шторы на окно, направленное в кухню, доставая из бара коньяк, спрятанный на всякий случай, и два стакана. На протяжении всех этих действий он задавал себе только один вопрос: «Почему же, когда он только нашёл себя и свой дом их отношения раскрылись? А ведь ещё и эта молекулярная кухня, будь она проклята!».