Исключение

Ну конечно, первый поцелуй был провальным по одной простой, но очень мешающей причине – из-за дара Вивианы. Камило едва прийти смог прийти в себя от шока, как тут же заснул, свалившись кузине на плечо. О, такого стыда следующим утром ещё не испытывал никто. Они стояли друг напротив друга, раскрасневшиеся от смущения, но до безумия счастливые. Парень был таковым уж точно. Даже не до конца понимал, он уже очнулся, или всё это – продолжительный сладкий сон, который оборвётся восходящим солнцем. Но глядя на то, как Виви, дорогой ему человек, причина всех его тёплых чувств, сейчас стоит напротив и мнётся, смущённо сжимая юбку, всё встало на свои места. Самая настоящая реальность. С ума сойти. Конечно, им предстоял долгий разговор. Камило чётко высказал свою позицию, показал серьёзность собственных намерений и самих чувств. Вивиана долго не думала, не ломалась и невесть что, особенно после поцелуя, из себя не строила. Да и на самом деле, ответственный подход брата ей очень понравился, потому и причин ответить отказом у неё не нашлось. Закрепили и окончательно поставили точку терпким лёгким поцелуем, который обязательно перерос бы в кое-что другое (нет, не то, о чём вы могли подумать, они ещё маленькие), если бы Камило от чар сестры не уснул. В очередной раз. Эта ситуация казалась всё смешнее и абсурднее с каждым разом. Слов о том, что теперь они в отношениях не было. Как и признаний в любви, и всех других громких фраз. А они, на самом-то деле и не нужны были, что Вивиана, что Камило, понимали всё без слов. И если бы кто нибудь из них сейчас сказал что-то о любви – оба бы умерли от стыда и смущения, так что с этим лучше повременить. С момента начала их «отношений-неотношений» изменилось всё и ничего одновременно. Конечно, для своих родственников, и чтобы сберечь своим дорогим родителям нервы, Виви и её кузен играли роль заботливого братика и милой сестрички. Ни у кого это не вызвало подозрений, напротив, Джульетта, и особенно Пеппа, то и дела охали – как хорошо, что дети так прекрасно ладят. Ничего не замечали и Мирабель, и Луиза с Изабеллой, и самый опасный человек для секретов – Долорес. То ли Камило с Вивианой были хорошими актёрами, то ли все вокруг не особо на них зацикливались, но тем и лучше. Лишь иногда девушка ловила на себе странный, совсем непонятный для неё взгляд дяди Бруно, но он ни о чём знать не мог – продолжал вести образ жизни затворника, днями сидел в своей башне и с неродной племянницей пересекался достаточно редко. Хотя, когда они всё же оставались наедине, а это случалось совсем нечасто, то разговоры получались весьма сжатыми, но комфортными. Дядя Бруно – единственный родственник, к которому Виви пока толком не привыкла, но бояться было нечего, с ним, как и в разговоре с Долорес, девушка внимательно следила за тем, что говорит, и пока не дала ни одного намёка на их тайные отношения с кузеном. Хотя, бывали моменты, когда она чувствовала на себе всё тот же непонятный взгляд дяди, и в голове то и дело проскальзывала мысль: «Почему ты на меня так смотришь, дядя Бруно?». Задать его, конечно, Виви не решалась. Ведь если бы он что-то знал, то точно бы сказал, или хотя-бы начал избегать племянников. Его поведение оставалось прежним, всё было так, как и должно быть. Что Камило, что Вивиана, на самом деле не были такими параноиками, как могли бы. Они действовали достаточно расслабленно, и их диалоги и прочие недопустимые (само собой, по понятию остальных) действия происходили под покровом ночи, когда всеслышащая Долорес крепко спала, и никто не представлял угрозы. Порой, подростки забалтывались до утра, теплясь в объятиях друг друга, а потом, незадолго до общего пробуждения, юноша уходил к себе, чтобы не было лишних подозрений. Какими бы дружными они не были, взрослые наверняка забеспокоились, узнай обо всём – выросшие разнополые дети спать в одной комнате не должны. Иногда Виви и Камило ночью не встречались в силу усталости, но от этого их утренние встречи были гораздо более долгожданными: - Как тебе спалось? – Камило шепчет, ещё никто не проснулся, только Мирабель звенела посудой снизу. - Ммм, чудесно. Мне даже просыпаться не хотелось. - Я всю ночь о тебе думал, а ты вставать не захотела, чтобы меня поскорее увидеть. Жестокая, ты разбиваешь мне сердце, - С притворной обидой пробурчал парень, покачиваясь в тёплых девичьих объятиях. Конечно, Виви на такие детские уловки не поддалась, лишь весело хихикнула из-за поведения брата. Камило на самом деле был настолько заботлив, что Вивиана не знала, как себя вести, можно ли её вообще принимать и что с этим, собственно, делать. Любой каприз (хотя она не капризничала от слова совсем), любая хотелка выполнялась настолько быстро, насколько юноша мог. И не важно, будь то помощь в мытье посуды, потому что девушке стало скучно, или стакан воды в два часа ночи потому что ей не спалось, а Камило не спалось за компанию – он делал всё, чтобы Виви было хорошо. И это было настолько мило, что та даже пустила слезу. Игнорировать старания этого парня было выше всяких сил. Но одним из самых прекрасных поступков по мнению Виви, был случай во время завтрака: - Вивиана, передай тарелку, я положу тебе поесть. – У Джульетты это было как привычка, и если поначалу девушке было неловко, когда за неё так ухаживают, то теперь принимала заботу без лишнего смущения и с благодарной улыбкой. Бабушка Альма, по традиции, вдохновляла семейство к труду, раздавала наставления и задачи, когда Камило заметил странное выражение лица у Виви. Та с нескрываемым отвращением и презрением пялилась в свою тарелку, её рука, державшая вилку, подрагивала от нерешительности. Вивиана не могла заставить себя есть. - Что случилось? - Рыба. – Не поднимая головы прошептала девушка, и от бессилья отодвинула от себя тарелку. Лучше проходит голодной до обеда, чем прикоснётся к этому. - Не любишь? – Полюбопытствовал юноша, заприметив у неё в тарелке кусочек речной рыбы. А ведь он даже не подозревал о вкусах подружки. - Терпеть её не могу. Камило молча пододвинул к себе чужую тарелку, а Вивиане отдал свою, где рыбы не было, очень удачно он решил сегодня её не брать. Обменявшись порциями, юноша приступил к еде как ни в чём не бывало, а девушка не могла даже вилки поднять – настолько она была тронута поступком. - Ну чего ты сидишь, ешь уже. – И поймав её слезящийся взгляд, сразу запаниковал, - Н-ну чего ты, не оставлять же тебя голодной! Я не мог поступить иначе, не плачь только! Долорес посмотрела на них двоих в недоумении. Складывалось впечатление, будто Камило довёл кузину до слёз, отняв у неё порцию, но благо, девушка внимательно слушала и наблюдала за их диалогом, потому неверных выводов не сделала, лишь внимательно зыркнула на брата, чтобы тот не разводил лишней суеты. В общем, как оказалось, Вивиане ещё предстоит привыкнуть к подобной заботе, но Камило готов терпеливо ждать и доказывать, что всё, что происходит – естественно, и в нормальных отношениях так и должно быть. Но Виви и сама очень старается! Может, ей не под силу помочь с тяжёлой работой, из-за роста она может не дотянуться до нужного места, но старается компенсировать вообще всем, что может дать. Камило оказался невероятно жаден до внимания, был очень тактильным, для него прикосновения – важный показатель чувств, поэтому он и получать хотел не меньше, чем давал сам. А давал он действительно много. Но к такому Вивиана привыкла быстро, объятия, поглаживания, поцелуи – всё это было ей совсем не в тягость. Когда Камило приходил и клал подбородок девушке на плечо, и ворчал, что ему скучно, а жестокая Виви постоянно занята – она с доброй усмешкой гладила свободной рукой его кудрявые волосы, обещая, что как только освободится, сразу выделит ему время. Когда юноше было грустно, и он с видом побитого щенка приходил плакаться подружке – та старалась сразу же освободиться, если занята делами и утешить. Не всегда, конечно, Камило кто-то обижал или расстраивал, он знал, что Вивиане трудно проигнорировать людей, которым нужна помощь, и активно этим пользовался без угрызений совести. Прям официальных свиданий у них, конечно, не было, и быть не могло, оба прекрасно это понимали. Если хотели провести время вместе – уходили к реке кидать камушки, прятались в лесу, иногда просто ходили по городу, сидели у фонтана, кушали в местных харчевнях. Обычная прогулка брата и сестры, ничего необычного. Хотя у Камило, конечно, проскальзывали мысли подойти поближе, взять за руку, и гордо ходить по улицам, с взглядом, кричащим: «Да, это моя любимая старшая сестрёнка, и ночью мы с ней целуемся, пока лёгкие не превратятся в изюм». Хвастунишка ещё тот, но это его желание хранилось на самой дальней полочке, как самое неосуществимое. Ночь – это уже совсем другой разговор. Ночь – совершенно точно их время, и вместо того что бы спать, они запирались в комнате, и… Дальше уже по настроению. Конечно, если бы не дар Виви, они бы целовались буквально каждую свободную минуту, ну вот такой у юноши был тактильный голод. Но так как имелись ограничения, то и обходились они объятиями, только сам Камило мог позволить себе чмокнуть сестру в макушку или щечку, куда сердце пожелает. А когда разговаривать не хотелось, сразу начиналось самое интересное. Если поцелуи Вивианы были мягкими и ненапористыми, сродни облачному рассветному небу, то поцелуи парня – полная противоположность. Он быстро забирал инициативу, был напорист, требователен, жаден, словно пытался насытиться и всё не мог, будто это самые последние минуты его жизни, и он хотел оторваться сполна. Его поцелуи были жаркие, словно само закатное солнце, словно пожар, что охватывал всех и вся. Он любил дразнить, жизни без этого не видел, Камило нравилось смотреть на смущённое девичье лицо, когда он то подходил совсем близко, то отдалялся, нравилось слышать её разочарованные вздохи и тяжёлое дыхание. А заканчивалось всё всегда одинаково, и обычно на самом интересном – парень засыпал, и с огромным разочарованием просыпался на следующее утро. Ну, зато высыпался он точно сполна.