Ромео и... ой.

АКТ II. ИНТЕРЛЮДИЯ. Входит АВТОР. Автор. Как я ни старалась, все снова кончилось постелью. Ну и ну. Прошу прощенья, коль задела чьи-то чувства. Хотя, приличные все люди-то от скуки не убивают свое время на Фикбуке. Входит ХОР. Хор. Прошу вас выйти. Нынче здесь сплошные беспорядки, ходят-бродят нам тут без оглядки. Автор. Все, валю, покеда. Постарайтеся нести поменьше бреда. (Уходит.) Хор. Что-ж, начнем сначала. Былая страсть все разгорается сильнее — нет нигде трагичнее финала. Чем любовникам от сладости больнее, тем довольней по утрам у них ебала. Автор (выбегает на сцену.) Вы че охренели там немного? Не было в сценарии такого! Хор. Больше нет приличных слов на «áла». Помни, ты сама же рифмы подбирала. Автор. Уберите нахер последние две строчки. А то я всех убью и распродам на почки. Хор. Чем любовникам от сладости больнее, тем им скрываться ото всех сложнее. Тем временем Джун что-то замечает, и Чона в чем-то он подозревает. Его намеки стали неприличны, и вот-вот поймают их с поличным. С головой их выдают улыбки, совершая страшную ошибку. Но страсть даст силы, миг — уединенье, один другому ночью как сидение. И вниз летит футболка, рука трóга- Автор. Уже хватит, все, конец пролога!!! (Силой выпихивает ХОР со сцены, попутно ругаясь нецензурными словами.) СЦЕНА IV. Офис гендиректора. ГЕНДИРЕКТОР сидит за столом. Входит растерянный МЕНЕДЖЕР. Гендиректор. Латынь из моды вышла ныне. Менеджер. Чего? Гендиректор. Да, говорю, театр уж полон, сидит доспех на теле голом, актер не сильно блещет словом. Менеджер. Звучишь совсем не по-английски. Иль снова всем налили виски? Гендиректор. При чем тут виски? Что, нельзя мне в русских тоже швырнуть камнем? Все лишь Уайлда да Шекспира, Англия не центр мира. Все, решил. Отныне — только Пушкин. Менеджер. Ох, да как знаешь. Гендиректор. Че там про себя болтаешь? Менеджер. У нас проблема. Гендиректор. Да. У нас — завал. Менеджер. Я ничего такого не сказал. И я, вообще-то, о другой проблеме. Гендиректор. Ну чего там? Песня не по теме? Менеджер. Хуже. Опять скандал очередной. Гендиректор. Да ты, верно, шутишь надо мной. Что ни день — так новые скандалы, мы скандалами закованы в кандалы. Че, Диспатч? Коль так, то очень плохо. Коль Попкейк, то не держи меня за лоха. Менеджер. Не то и не другое. Пока, по крайней мере, нет нам конкурентов в нашей сфере. Однако в Твиттере немного беспокойно. Ладно, что уж тут. Фандомные там войны. Гендиректор. Ну и что? Мне, в общем-то, плевать. Менеджер. Как бы не пришлось нам горевать! Глянь. Да вот, на самом верху списка. (Показывает телефон.) Гендиректор. Да не пихай ты мне его так близко. (Отодвигает руку и читает.) Менеджер. Видишь? Гендиректор. Че это такое? Менеджер. Чую, скоро мы с тобой завоем. Это топ всех мировых хэштегов. Гендиректор. Ну и? Да, какой-то вкук. Почему так важно вдруг? Менеджер. Ну и ну, мой милый друг, ты, похоже, долбоеб. Чтоб ты знал, вот этот вкук — гребанный он наш Тэхён, гребанный он наш Чонгук. Гендиректор. Но зачем же надо грубо так ругаться? Менеджер. А не надо на V Live им целоваться! Гендиректор. … постой… чего? Менеджер. Что слышал. Ладно, я преувеличил. Но они забыли правила приличий. Посмотри-ка их вчерашний стрим. Мы все тут явно от стыда сгорим. Я, конечно, понимаю, дружба, но дурную сослужила она службу. И вообще, на видео они нетрезвые. Гендиректор. Зато глянь, а у Чонгука руки резвые. Ох… куда… твою же ж мать… Надо о таком предупреждать… Менеджер. Что? Уже на семнадцатой минуте? Гендиректор. Они так выглядят, как будто вместе мутят. Менеджер. Вот-вот. Чуешь, жаренным здесь пахнет? Гендиректор. Оо… он че, его щас правда…? Менеджер. Да ты меня хоть слушаешь вообще? (Отбирает телефон.) Да тебе, походу, это нравится! Господи, как мне от вас от всех избавиться?! Гендиректор. И вовсе мне не нравится все это! Репутации-то песенка уж спета? Менеджер. Нет еще, там Арми лишь немного начали все хором верить в бога. Эфир вчерашний разорвал соцсети, каждый обсуждает сплетни эти. Ребята во всех новостных порталах, будто всех платформ им было мало. Гендиректор. Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей… А ведь в итоге так выходит, что в этой пьесе я — злодей! Стою я на пути влюбленных, и их сердец, в ночи рожденных… Гомофобный злобный дядя, судят все меня, не глядя. Менеджер. Извини, но время скачет. Сей расклад, увы, уж начат, выкручиваться нам, тем паче, надо как-нибудь иначе. Гендиректор. Ну и что ты предлагаешь? Менеджер. Ты и сам прекрасно знаешь. Наш Секретный Грязный Метод. Он сработал прошлым летом, он спасал нас каждый час, он прокатит и сейчас. Гендиректор. А, свалить все на Намджуна? Менеджер. Правда, круто я придумал? Пусть он с ними сам поговорит. А видео администратор удалит. Гендиректор. Этой всей херни любовной адекватным людям не постичь. Сначала бабочки, потом вдруг ВИЧ. Ладно. Уж на том и порешаем. Вигуки — под запрет, эфир же удаляем. (Оба уходят.) СЦЕНА V. Площадь в Сеуле. Входят СЛУЧАЙНЫЕ ПРОХОЖИЕ и МОНАХ. Монах. Трубите вы трубою на Сионе! Тревогу на горе Моей вы бейте! Близится Господень день, а оне судный час, скрываться не посмейте. Вбегают ЧОНГУК и ТЭХЁН и прячутся в первом попавшемся магазине. Тут же вбегает МЕНЕДЖЕР. Менеджер. Ах, опять сбежали! Носятся же всюду без устали! Эй, ау! Ну вылезайте, хватит. Да не будет вам убавки по зарплате. Монах. Поговорите лучше с Богом. Менеджер. Освободи-ка ты уже дорогу. Эй, ребят! Ну правда, не смешно же. Вы поймите меня бедного здесь тоже! Обсуждать мы будем лишь работу. Ваши мутки не моя забота. ЧОНГУК и ТЭХЁН выходят на площадь, опасливо переглядываясь. Менеджер. В двух словах, там послезавтра выступление. Онлайн концерт, стилисты ищут вдохновение. В общем, сколько Арми вы хотите уничтожить своими полуголыми образами? ЧОНГУК и ТЭХЁН переглядываются. Чонгук. Да. Тэхён. Да. Менеджер. Там Чимин, короче, черный блейзер с вырезом аж до пупка себе нарезал. Начальство в шоке, но в итоге согласились, чтобы в Твиттере все сразу прям влюбились. Все старания насмарку, тот, кто выжил — молодец. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Чонгук. И мне тоже черный блейзер. И штаны. Менеджер. Блейзер-то какой длины? Чонгук. Покороче. Менеджер. Чтоб было видно пресс? Пожалей чужие очи! Или хоть там, водолазку, иль мы спать не будем ночью. Еще поставить восемнадцать плюс на все билеты… Не раздеты мальчики и не одеты. Цэ не шоу выходит, а стриптиз. Тэхён. Ну, посмотрим, кто получит главный приз. Менеджер. Главный приз — за что же? За число инфарктов? Тэ, а ты что скажешь? Что тебе хотелось б на себе увидеть? Только я прошу, давай не Гуччи. А то будет вновь сплошной несчастный случай. Мы задолбались все платить блин, терапию, сердечных приступов все еще выше крыши. Там про нас уж Сатана давно наслышан. Тэхён. Ну тогда — татуху на всю шею и цепей побольше. Сойдет? Менеджер. Вам все это даром не пройдет. Ну ладно… так и быть… чур, я — не крайний. И да! Чонгук, послушай, раздеваться только в раздевалке. Не на сцене, умоляю. А то я за себя не отвечаю. Не забудьте, в понедельник у вас Vogue. Потом — GQ, ну и все прочие, конечно. Ничто, помимо денег, суть невечно. (Уходит.) Чонгук. О Ромео… матерь Божья, снова. Тэхён. Смеркается. Пора нам возвращаться. Чонгук. Не стоит щас с директором встречаться. Боюсь, они подозревают. Над нами буря назревает. Тэхён. То, что зовем любовью, и между двумя девочками сохраняло б свой сладкий запах. Так разве так уж важен пол? Серьезно. Вот, все молвят, мол, традиции блюсти необходимо, а время будто стало обратимо. Мы как в Средневековье, если честно. Эти тайны уж не выглядят прелестно. Чонгук. Не печалься, mon ami, пойдем домой. Тэхён. Чувство, будто дом родной уже не мой. Чонгук. Не грусти, ведь скоро потеплеет. Весенний ветер завтра уж повеет. Я не дам им нас с тобой разрушить. Тэхён. Спасибо. Обещай, что будешь рядом. Чонгук. Буду. (Уходят в закат, подражая героям глупых романтических комедий.)