Ad astra per aspera

1 декабря.

      Всё начинается с малого. С тёмного и неприветливого, зимнего таёжного леса, что устлан снегом. С сильного порыва ветра, предвестника пурги. С угрожающе качающихся, отягощённых снегом ветвей древних деревьев. С самого глубокого снега, в котором можно утонуть, словно в зыбучих песках. Со странной девушки, что продвигается среди этого морозного хаоса.       Непогода привычна ей. Разум тянется к природному беспокойству. Шаги — уверенные. Меха могли бы надёжно укрыть от трескучего мороза.       Куда она идёт? Подальше от проблем. Решая одну задачу, ставя перед собой ещё несколько новых.       Каков смысл этого всего? Она точно не знает. Да и не особо пытается отгадать.       Кто она? Ей самой нет особого дела до этого.       Что она забыла здесь, в окружении суровой природы? Она здесь живёт.       Живёт? Она лесник? Нет, не совсем. Она — обычная странная девушка, со своими тараканами в голове.       Возможно, она — неприкаянная душа. Дух, что заблудился в собственном жизненном лесу. Дух, что свернул не туда, множество раз.       Возможно она оборотень, возможно демон. Исчадие, что вылезло из самой преисподней.       А может и всё вместе. Кто знает? Кому-то точно известно, но с этим кем-то поговорить вряд ли получится.       Что её беспокоит? Много что. Хотя нормально переживать она уже давно разучилась.       Ей нужна остановка. Ей нужно придумать план дальнейших действий. Нужно понять хоть что-то. Жизненно необходимо расставить приоритеты.

POV: ???.

      «Преступление и наказание.»       За любой проступок неизбежно грядёт кара. Какова же моя?       Эмоции. Как же я скучала бы по ним, если бы не разучилась. Чувства, это ведь дар. Величайшая вещь, данная человеку, однозначно.       Что это за метаморфозы? И когда же наступил момент, заставивший меня прийти к таким изменениям? Без понятия, всё произошло явно не за один день.       Все мои сородичи, возможно, и потеряли всякую человечность… Зато они умеют чувствовать. А я? А я — нет, следовательно и меня — нет.       Любовь, страх, печаль, радость, ненависть. Всё это — лишь слова, так и оставшиеся на страницах многочисленных книг. А сколько литературы читано…       С какой целью я раз за разом вдумывалась в содержание ветхих летописей, романов, повестей и сказок? Пыталась вернуть хоть какие-то чувства? Значит, удача мне не улыбается.       Хотя есть одна эмоция, что осталась моим неизменным спутником.       Гнев, собственной персоной.       Сколько же оттенков есть у этого чувства! Терпеть не могу!       Озлобленный гнев, такой бывает у убийцы, во время неудачи. Печальный и тоскливый гнев, этот — спутник обречённых. Весёлый гнев — почти азарт, но с примесью желания убивать. Любовный гнев — злость за кровинку или родную душу.       Моим «любимым» стал именно тоскливый гнев. Он — первая эмоция, которую я помню. Он ни на секунду меня не покидает. Он, возможно, не даёт мне умереть. Выходит, я тоже обречена? Думаю, да.       Нет, я не настоящий обречённый! Настоящие ничего не могут поделать со своим положением! А я могу! И сделаю, приложу к этому все силы, что копила так долго!       Подумать только, что может сделать с человеком семидесятилетнее заточение в лесу?       Мой лес — мой дом. Мой дом — моя тюрьма.       Быть взаперти с кучкой больных на голову созданий, не самая лучшая перспектива.       Хотя чем я лучше? Правильно, ничем.       У меня есть только два пути. Две ужасных, кровавых дороги к освобождению.       Напороться на охотника, чтобы он наконец меня пристрелил? Нет, я перестану быть собой, не смогу контролировать свои действия. Быть пешкой так унизительно! Остаётся лишь придумать другой способ освобождения от оков «жизни». Но это трудно. Даже наложить на себя руки не могу нормально!       Есть и второй вариант. Он значительно сложнее, рискованнее. Я чувствую некое подобие долга или вины, неведомо за что.       Уничтожить источник тюремной власти. Того, кто держит тут всех нас.       А с ним придётся устранить и всех, кто ему подчиняется. Ведь устранив основной очаг пожара, нужно бороться с огнём до конца, чтобы не появились новые очаги. И здесь у меня есть ряд преимуществ.       Ему явно что-то мешает взять меня под полный контроль, сделать своей собачкой на привязи. Значит, пойдём от этого. У меня была возможность изучить своего противника до мельчайших подробностей. Хотя я о нём почти ничего и не знаю, что парадоксально.       Идти на него в лоб — путь к полному подчинению. Как самоубийство, но только намного хуже.       Нужно найти союзника. А среди этих безвольных искать помощи нет никакого смысла.       Сунуться в деревню, тоже глупая затея. Я, опять же, могу потерять контроль над собой. Устроить кровавую баню, например.       Нужно дождаться кого-то, кто будет отстранён и от влияния леса, и от сельских жителей. У этого кого-то в идеале не должно быть привязанностей.       Остаётся лишь рыскать по ночным улицам вражеской территории. В поисках кого-нибудь неприкаянного и достаточно наивного.       Мои поиски продолжаются уже месяц, и каждый раз я возвращаюсь в лес. Каждый раз приношу с собой «поражение».       С наказанием понятно. А каково моё преступление?       Не одно, их много. Накопился приличный список моих злодеяний, пополняющийся каждую неделю, на очередной пирушке зверей.       Если перечислять все — жизни, наверное, не хватит. Оттого имеем ещё одну проблему.       Мне явно не воздалось по заслугам. То, что я получила в наказание, едва ли перекрывает половину всех проступков. Имеем два вывода.       Во-первых, мне предстоит ещё что-то претерпеть. Что-то достаточно ужасное.       Во-вторых, от меня что-то требуется. Я должна совершить какой-то благой поступок. Искупление.       Исходя из нынешней ситуации, мне остаётся лишь ждать. Ожидать чуда и не смыкать глаз. Благо последнее я и не умею вовсе.       Ждать и прикидываться тем, кем мне бы очень хотелось быть. Но кем я не могу являться, просто из-за моей сущности.       Весёлая лисичка-сестричка. Девчонка, что относится с насмешкой буквально ко всему. Даже к серьёзным проблемам. Рыжая чертовка, что любит вытворять всякие странности.       Надеюсь, я ещё не растеряла в убедительности. Да и не могла. Он слишком могущественный, чтобы терять бдительность и навыки актёрского мастерства в его присутствии.       Он могущественный и крайне мерзкий. Он является основным источником моего гнева. Единственной причиной, по которой я живу но хочу умереть.       Кто он? Этот титул в лесу лучше не произносить. Да и он, вернее даже оно, не заслужило носить это звание.       Этому созданию подчиняются все лесные обитатели. Буквально ведь, вообще каждый. Даже сама природа на его стороне.       Но есть и что-то, противостоящее этому величественному лжецу. Это что-то, по всей видимости и даёт мне силы бороться с ним, а также защиту от его влияния.       Я бы и сама хотела стать таёжной владычицей. Да только это будет простая борьба за власть. А мне нужно не это.       Что я буду делать, если лес окажется в моём полном подчинении? Я ведь могу стать как он. Нет, это наихудший исход, лучше на плаху!       Наконец-то наступает ночь. Она спрячет меня даже от него. Но самому этому чудищу даст волю, какой у него нет днём.       Ночь позволит мне вновь отправиться на поиски. Кто знает, может именно сегодня я найду ключ ко всему? Универсальный инструмент, что сможет и разорвать мои оковы, и помочь уничтожить зло.       А если и я являюсь злом? Просто немного иным? Чтож, так тому и быть. Если всё закончится успешно, я без раздумий пойду на эшафот.       Томительное ожидание чуда. Вновь разогревает гнев, что теплится во мне.       «Надеяться на худшее — готовиться к лучшему…»       Нет, не так.       «Надеяться на лучшее — готовиться к худшему.»

***

      Интуиция не может врать. Это он. Он самый, тот, кто может помочь. Тот, кого придётся использовать…       Это будет чистая импровизация. Как можно заготовить какой-то определённый вариант диалога с живым человеком? Это ведь не книжка, где все реплики прописаны сумрачным гением автора.       — Чего крадёшься? Душу мою украсть хочешь? — да кто так начинает разговор?! С другой стороны, мне моя душа действительно нужна… Расположить собеседника пока не выходит, зато заинтриговать — однозначно!       Мне предстал обычный паренёк. Белокурый мальчишка, с забавными, наверное, очками на носу. Ох, были времена, я похожие носила! Одет так странно, явно не из этих мест. Городской что ли? Что такое город вообще? Вернее, как города выглядят сейчас?       — Чего молчишь, несмышлёныш? Язык отрезали? — кажется, здесь всё потеряно, и это даже хорошо. Он вообще сам верит в то, что видит? По нему и не скажешь. — Слуушай, а я тебе ещё и нос откушу! Будешь знать!       — Я-я… А куда ты так вырядилась, на утренник идёшь? — Ну точно скептик, точно из города. Это действительно должно быть смешно. То, как он пытается казаться уверенным, но выдаёт себя с потрохами нерешительным голосом! — Новый год же через месяц только…       Странный. Вроде не самый глупый, а такие вещи говорит. До него всё медленно доходит. И сейчас мне это на руку, но потом…       — А что? Никогда не видел, как лиса собаку кормит? — И чем кормить Жульку? Дворняги, конечно, не самые пресыщенные создания, но от человечины отказываются. Увы, была уже возможность это проверить.       — В смысле, «лиса»? Ты ведь обычная девчонка, правда, странная… — Ха, думает, не услышу последние слова. А может он действительно не верит в реальность всего? Эх, мне бы твои проблемы, странный незнакомец… — Точно ведь живёшь где-нибудь в деревне.       — Ух, из какой норы ты вылез? — Действительно, из какой? Из грязной, большой но тесной норы, именуемой городом. Нужно стоять на своём, сбивать с толку. А ведь даже почти не вру. — Где же это видано, чтобы лисы среди людей жили?       — Да не заливай… Тоже, небось, в школу идёшь. — фе, реалисты. До чего смурной. Выходит, действительно хороший вариант!       Стоит и в глаза мне смотрит. Вот так, без каких-либо угрызений совести. И что он в них сможет прочитать? Пожалуй, не стоит узнавать на практике. Нужно спрятать эти «зеркала души». Не стану менять возможность заиметь союзника, на азарт и тягу к приключениям. Это слишком дорого может обойтись…       — Эх ты, скептик! Скептик, по имени… — Действительно, мы ведь даже не представились. Сейчас станет понятно, интересно ли ему продолжать наш диалог. — А как тебя звать-то хоть?       — Меня — Антон. А тебя как? — а вот это хорошо. Он мне назвал своё имя, это важный момент. Что бы такое выдумать? Своего-то я не помню, или вернее, не знаю?       — А меня — нет! Хи-хи-хи! — почему я засмеялась? Не думала, что умею это делать, надо почаще пользоваться такой привилегией.       Спасибо девчонкам из местной шкьолы, или как там её. Каждый день слышала эту шутку, когда детёныши вываливались на улицу. Можно подумать, как сильно я рисковала, находясь столь близко к беззащитному, нежному, детскому мясу… Но не сейчас, это всю малину попортит.       — Как это нет? — ого, да он оторопел. Как же легко его впечатлить. Сдаётся мне, его сознание — мой настоящий союзник. — Тебя никак не зовут? А как же мне к тебе обращаться?       Надо что-то ответить. Что-то заковыристое и загадочное. Благо, судя по всему, актёрского мастерства я не растеряла. Есть идея.       — А как бы ты назвал такую прелестную лису, как я? — идеально. Интересно, какое же имя он мне даст? Понравится ли оно мне? А какая разница? Всё одно, будет лучше, чем ничего. Давай, мальчик, по имени Антон, подключай своё богатое, по-видимому, воображение.       — Может… Алиса? — не самая оригинальная вещь, что я слышала. Но в целом — просто и лаконично, меня устраивает.       — Мне нравится! Алиса — настоящая лиса! — почему-то мне показалось хорошим решение покрутиться на месте, словно в вальсе. Думаю, это позволяет мне выглядеть убедительнее.       — Слушай, Алиса, а ты не знаешь случаем о Вове? — его действительно беспокоит судьба обеда пропавшего ребёнка? Почему? Награду получить хочет? Этим можно воспользоваться. — Ну, пропавший мальчик, который потерялся в лесу? Ты же явно не ровно дышишь к этой страш… странной тёмной тайге, может знаешь?       Есть ощущение, что он и сам не до конца понимает, что говорит. Будто вслух рассуждает, поправляя себя же. Но в одном ты прав, Антон. Лес — страшное место, но ты даже представить себе не можешь, насколько! Надо оградить мальчишку, хотя бы на время. Мёртвый союзник — плохой союзник. А безвольный зверёк — ещё хуже!       — Конечно, я знаю о Вове! Он сейчас в лесу, совсем один! — сама не могу определиться: испуганным тоном говорить, или весёлым… — Ты не задумывался, что может заставить ребёнка остаться в лесу? В этом страшном, как ты хотел сказать, месте?       Чуть не перегнула палку. Надо как-то исправить ситуацию.       — А я знаю ответ! Он нашёл целый сугроб конфет! — надеюсь, это сработает. Надеюсь, сладкая награда сможет привлечь внимание моего несговорчивого дружка. — Я и сама в такой зарылась однажды! Чуть челюсть не слиплась, хи-хи!       — Да ну? Брешешь… — недоверие ясно читалось на его лице. Да это и не удивительно, очевидная «замануха» ведь. Однако он всё ещё растерян, будто сомневается в своих собственных умозаключениях. — Не бывает, ведь такого…       — Ну ладно, недоверчивый ты мой… — гениальная идея пришла мне. У меня в кармане ведь лежит горсть сладостей всех сортов и расцветок! Наивно было думать, что они мне помогут с моими «проблемками», но сейчас… — А что ты скажешь на это?       Я протянула ему всё съестное, что было у меня. Пожалуйста, окажись сладкоежкой!       Не верит, до сих пор. А может боится, что отравленные?       — Да ты угощайся, Хи-хи! — всё надо за него делать? С другой стороны, сейчас явно не лучший момент, чтобы поддаваться гневу. — У меня полные карманы таких!       Ух ты, он взял жвачку. Никогда не понимала, за что все так любят это вязкое изделие ужасного качества. Но о вкусах не спорят. А о вкусах твоего потенциального помощника в истреблении зла — тем более!       — С-спасибо. — благодарит робко, будто я его сию секунду ударю обухом топора, или чем потяжелее.       А, ну да. Его внимание привлекла именно бумажка, что лежала вместе со жвачкой. Они так ценят эти фантики, будто золото. Может это у них как деньги? Глаза моего нового спутника округлились… Видимо увидел что-то, крайне ценное. Используем любую надежду.       — У тебя уже в зобу дыханье спёрло, а представь что будет, если ты найдёшь целый чемодан таких? — на войне все средства хороши. Пусть она и не объявлена, пусть боевые действия сейчас и не ведутся. Был момент в истории, похожий, как же это называли?       «Холодная война.»       Хорошее определение. Мало того, его вполне можно трактовать буквально. Хотя я холод и не чувствую, да и тепло — тоже. А одежда, это так — норма приличия. Позволяет мне маскироваться, да и практическую пользу приносит.       Карманы — вещь полезная.       — Слушай, ты ведь в школу направляешься? — это, конечно, риторический вопрос, но помогает наладить контакт. — Ай-да, провожу тебя, хи-хи!       — Ну вот, а ты говорила! — не совсем понимаю, к чему он ведёт. — Отнекивалась, а ведь и сама в школу идёшь!       Теперь понятно, он довольно настойчив. Или глуп…       — Да ну, какие лисы в школах учатся? — усмешка какой-то нервной получилась. Эх, прошлое…       — Ага, ещё скажи, что в лесу живёшь! — он правда глупый, или прикидывается? Хорошо, повторение — мать учение.       — Именно, там и обитаю, хи-хи! — теперь я сама напутала чутка с интонацией. Это звучало так, словно я над ним потешаюсь.       — Ну да, может это ты отплясывала у меня под окном? — Антон настолько повеселел, что явно ляпнул лишнего. Вот, до чего доводит азарт. Но на самом деле, это интересный момент. Кажется, теперь я знаю, где он живёт…       — А что, испугался? — какой смысл отрицать? Можно подтвердить его слова, чтобы он снова запутался в суждениях. — За себя, или за кого-то ещё?       — А ты представь, что у тебя толпа человеко-зверей танцует под окном, среди ночи. — приставка «человеко» точно лишняя. В нас давно уж нет ничего людского. — Как бы ты отреагировала на это?       — А знаешь что, мальчик, по имени Антон? — нагоняю жути, останавливаюсь и перекрываю дорогу любопытствующему ребёнку. — Я — далеко не самый жуткий лесной обитатель. Есть звери, куда страшнее. Так вот, одной тихой и тёмной ночью, мы проберёмся в твой дом, приблизимся к твоей постели и станцуем…       Драматическая пауза здесь просто обязательна. Но что мы станцуем? Точно, я ведь помню, как из всех окон доносилась одна въедливая песенка.       — Макарену! Хи-хи-хи-хи! — а я ведь почти искренне засмеялась. Наводит на некоторые мысли, но сейчас не об этом.       Сейчас нужно насладиться полнейшим ступором, отпечатавшимся на лице моего смурного дружка.       — Ч-чё? — я бы точно живот со смеху надорвала, будь я старой собой.       — Хи-хи-хи! Видел бы ты своё лицо, Тоша! — и конечно, нужно было разбавить эту гремучую смесь ласковым обращением. — У тебя прямо-таки челюсть отвисла! Хи-хи-хи!       — Да ну тебя! — ух как мы негодуем. — Странные у тебя шутки, да и сама ты…       Очень мило, с его стороны, было не продолжать фразу.       — Да ладно тебе! — нужно «примириться» с наивным бедняжкой. — Не гуляю я в лесу так поздно, хи-хи-хи! Меня бы не отпустили!       Меня действительно бы не отпустили. Правда из самого леса… Но сейчас точно не стоит притягивать мальчишку к тайге. Притягивать к нему.       — Пошли уже, а то на урок опоздаешь! — я без понятия, к какому часу ему нужно быть в этом странном месте, именуемом школой.       И мы двинулись в путь. Как Ломоносов, из Архангельска — к знаниям. Странный был мальчишка, но до чего горел идеей… Правда вот Тоша не обладает таким желанием «грызть гранит науки». Ну да ничего, это даже хорошо. Люди, сильно увлечённые какой-нибудь идеей — опасны.       А ещё меня словно прорвало. Всю дорогу смеялась над тем, как забавно бегает Жулька. Как она запрыгивает в сугробы, точно лиса! Может я сама в какой-то момент выстроила плотину, ограждавшую меня от чувств? Или я просто заигралась? Хорошие вопросы.

***

      Мой юный дружок явно зазевался. Мы уже минут пять стоим перед серым зданием, именуемым школой. Взгляд Антона бегает, рыщет в поисках новых деталей. Это интересно. Он осматривает строение так, словно уже бывал здесь. Но при этом, видимо, сам мальчишка рассмотреть школу, в момент прошлого посещения, не успел.       Меня напрягали две вещи. Я очень близко подошла к деревенским. И чудной мужик. Мы с ним уже пересекались, скорее всего в лесу. Но вот когда и при каких обстоятельствах, не помню.       Но в целом, становилось скучно. Это странно. Ведь по лесу шастать десятилетиями, наверное, мне не было скучно. Хотя я всё время была увлечена своей главной рогатой проблемой…       Да что я себе мозги пудрю! Надо попрощаться с моим новым союзником. А ещё, пожалуй, договориться о следующей встрече.       — Ладно, Тоша, пока! Давай встретимся сегодня, после школы? — точно ли Антону интересно общение со мной? Хотя бы, ради выгоды?       — Хорошо, а где? — а ведь хороший вопрос. Где же, где же, где… Придумала!       — После уроков, у повешенного! — он здесь уже бывал, мог слышать об этом месте. Да и вообще, мог его увидеть. Я слышала о нём благодаря неугомонной малышне, что решала там свои «вопросы». — Я буду тебя там ждать, хи-хи-хи!       — Договорились, пока! — а меня уже и взаправду нет! Ух ты, чуть в мыслях не засмеялась. Точно что-то не так.       Помимо бесконечных размышлений об одном и том же, нужно использовать время с пользой. У меня есть, по меньшей мере, часов пять. Теперь я знаю, где живёт Тоша. Нужно наведаться к нему «в гости», разведать обстановку, так сказать. Этим и… О нет, только не это!