Путь к победе. Неправдивая история о невышедшем интервью.

После окончания праздника музыки и рабочих коммуникаций, Этери выходила из здания одной из первых. Главные герои сериала покинули кадр, остальные деятели продолжали общение, их дамы продолжали пилить сторисы, как будто они кому-то интересны, официанты продолжали поить публику. А повара накрыли богатый ужин. И все официальное общество ломая шпажки от бутербродов, кинулось на завоевание еды. Этери отвернуло от этого. И от самой ситуации и от еды. Как-то тяжело эта еда и выглядела и пахла на ночь. Хотелось обычного горячего чаю. Легкого, кисленького, без сахара. Ее подмучивало от постоянной жвачки одних и тех же мыслей. Сейчас по пути заедет в кафе и прогреется изнутри. Димы не видно было. Ну да ладно — не судьба им попрощаться, поблагодарит его за вечер завтра в смс. Сделав пару шагов на улице она услышала за спиной свое имя — Этери! На бегу надевая пуховик и вытаскивая из рукава шапку  — вот уж воистину по шапкам в рукавах можно узнать наших людей везде — бежал за ней Дима. Да, попрощаться не судьба. Или наоборот судьба — сейчас как раз скажет ему и все благодарности и прощальности. Она развернулась к нему. Улыбнулась. В России где бы то ни было, даже в Москве, есть всего три вида окружающей действительности: грязь, вся грязь засохла, вся грязь замерзла. За время концерта подморозило, поэтому Москва плавно вкатывалась в третье состояние. Причем вкатывалась в прямом смысле — пешеходами  катающимися на всех упаденных частях тела. С неба начали кружить легкие мухи, переливаясь в свете фонарей и новогодней иллюминации, творя картину нереальных миров. И она стояла в этом великолепии заранее празднующей природы как естественное ее продолжение. Природа сотворила немало чудес. Но ни одно не сравнится с женщиной в глазах влюбленного смотрящего. На его зов из-под пальто-дубленки высунулась лохматая морда и уже четыре таких похожих любопытных глаза уставились на него. А он… слова забыл. Хорошо в кадре — перед глазами суфлер. В ухе — суфлер. А тут ничего нет. Да и говорить не хотелось. А хотелось все сделать без разговоров, сотворить то, для чего слова не нужны. Она как Песни без слов Мендельсона — хочется петь о любви. Но без слов. Когда от эмоций распирает, а вся вербалика где-то потерялась. Снег падал. Они смотрели. Все мысли вместе со снегом падали вниз. Отмерли, когда у Мишельки на голове начала скапливаться снежная шапка. Этери отряхнула ее макушку и спрятала девчоночку в себя. Дима подошел, и подняв широкий воротник дубленки у второй девчули, водрузил его на голову, как корону, капюшоном. — Спасибо! Этери снова опустила ворот, и отряхнувшись, как собака, от подтаявшего снега на голове, вернула капюшон на место. Так действительно лучше и теплее. Тут и слова его догнали. — Этери, давайте я вас проведу к машине. Подморозило — скользко. Она уставилась на него с любопытством и откровенно веселясь спросила — Вы считаете меня можно напугать льдом под ногами? И они уже вместе расхохотались такому удачному каламбуру. — Давайте я все-таки вас провожу. Хоть вы всю жизнь привыкли ходить по скольской дорожке. Мне будет спокойнее будет. Хотя он врал. Нифига ему было не спокойнее. Он порол какую-то чушь про скользкие дороги, а сердце разгонялось, как на ледовой трассе бобслея. Сейчас ух по кочкам — и понесется. — По скользкой говорите? Спасибо, что не по наклонной. Она откровенно развлекалась этим диалогом.  — Ну давайте — так давайте. Упадем — так вместе. Он бы сейчас с ней упал. Вот нападает еще снег, будут снежные перины на газонах — он бы на них упал вместе с ней. Сначала на снежные перины, потом бы просто на перины, а потом бы падал, падал и падал туда, куда бы его звала эта женщина. Но она не позовет. Так что — пока без падений. — Сегодня пока без падений. — Как скажете, Дим Димыч. Я вас буду называть ДимДим. Можно? — Вам Этери можно все! — Зря вы так ДимДим. Я ж запомню и когда мне надо — обязательно самым бесстыжим образом воспользуюсь. — Ловлю вас на слове — только вы пообещали — самым бесстыжим. Приличные желания не принимаются. — О как вы выкрутились — я подрасслабилась и забыла, что общаюсь с мастером художественного слова и человеком, который вытягивает на свет Божий из людей все их пороки. — Если вы о «Пусть говорят» — то там больше работы наших редакторов. Но! Я у них учусь. — Вы очень способный. Схватываете на лету. Правая нога вместо уверенного шага проехала по льду, припорошенному снежком. Обычно на помощь в такой ситуации приходит нога левая — с координацией у фигурных спортсменов все ок. Их, как и разведчиков, бывших не бывает. Но тут вместо ноги опорой стал Дима. Раз — и поймал. Подхватил на лету. Этери вздрогнула у него в руках — крепких, мощных, цепких. Вот никак отцепиться не может. Дрожь волной еще раз прошла по телу. Наверное от неожиданности. — Вы замерзли? Чтоб как-то оправда глупость ситуации и не сильно адекватные собственные реакции она сказала «да» — Подмерзла немного. — А давайте зайдем погреемся в ресторан? Тут вот недалеко. Глинтвейн? Кофе? Ему так не хотелось сегодня с ней прощаться, что он просто… наглел. Да, он это понимал, но остановиться не мог. А вдруг не откажет? — ДимДим, нет. Отказала. — Не хочу в помещение. Хочу немного побыть на воздухе. Давайте компромисс — малиновый чай с имбирем и без сахара. Хочется чего-то легкого. И взглядом перевела на уличное кафе. Дим вприпрыжку помчался завоевывать принцессе огнедышащего малиново-имбирного дракона. По пути, на пешеходной дорожке, попалась полоса открытого катка — и когда только успели раскатать, наверняка школьники,  — Дима не отрывая взгляда на одной ноге проскользил по ней. Лед скользкий. Жизнь на льду тоже. А вне льда еще более. На пути к победе, даже таком скользком, побеждает тот, кто уверен в своих силах и идет однажды выбраным путем никуда не сворачивая и не размениваясь. Не можешь идти — едь. Не можешь — ехать, лежи по направлению к своей мечте. Дима так и делал. Лежал — по направлению к Этери. Выезд получился неудачным. Но когда его пугали неудачи?