Ефрейтор Пак!

Чон на чужих бедрах сидит, и глаза закрытыми держит, дыша как загнанный зверек. Он сжимает руками плечи младшего, боясь открыть глаза. Хосок продолжает медленно кружить бедрами, сжимая в себе чужой член, легонько царапая спину. Дыхание сбивается окончательно, а у мужчины уже практически не остается сил, но он все равно продолжает свои движения бедрами. — Открой глаза, хен, — шепчет Мин в Чоновы губы, руками сильнее сжимая талию того, проводя влажными губами по вспотевшей шее, заглядывая в зажмуренные глаза. — Боже блять… — хрипит Чон, опускает голову вниз и продолжает плавно двигаться. Мин длинными пальцами чужой подбородок вверх приподнимает, а Хосок все же глаза открывает и вздрагивает от пронзительного взгляда младшего, — Зачем ты это делаешь? — Приподними бёдра и смотри мне в глаза, я хочу, чтобы ты видел того, кто сейчас из тебя выебет все силы, — рычит Мин и ударяет старшего по ягодицы, а после свою ладонь опускает на место удара, сжимая зад, легонько оттягивая в сторону, толкаясь глубже. Чон послушно приподнимается, а Юнги удерживает ягодицы старшего на одном месте и постепенно ускоряет движениями своими бедрами, иногда срываясь на хаотичный темп, нещадно вдалбливаясь в тело Чона, выбивая стоны с чужих уст. — Блять… — вновь хрипит Хосок и изливается на торс Мина, поджимая пальцы на ногах от нахлынувшего оргазма. В уголках глаз собираются слезы, а сам парень обмякает в руках того, утыкаясь носом в напряженную шею Юнги. Сил и так не было, а после оргазма он превратился в тряпочку, не желая больше ничего делать. — Ты каждый раз материшься, когда кончаешь, — Мин самодовольно хмыкает и совершает еще несколько толчков в податливое тело, вызывая легкую дрожь. Юнги плавно выходит и руку на чужую щеку опускает, поднимая лицо Чона, вовлекая того в трепетный поцелуй, — твой грязный рот нужно наказать, — младший большим пальцем проводит по распухшей от укусов губе и оттягивает ее вниз, возбуждено кусая свои. Чон хмыкает и сползает по кровати ниже, укладываясь животом на кровати, наклоняясь ниже, выдыхая горячий воздух на головку. Он губами обхватывает член и языком игриво проводит по уздечки, спускаясь, втягивая щеки. Чон отстраняется и проводит языком по всей длине, смотря в возбужденные глаза младшего. — Хен, я не в прямом смысле… Блять, — Мин судорожно выдыхает и голову назад откидывает, шире разводя свои бедра. Он руку в чужих волосах путает и несильно сжимает у корней, легонько надавливая, вынуждая старшего взять глубже. Мин тихо стонет и направляет Чона в более приятный для себя темп, а старший слушается и продолжает втягивать щеки, послушно двигая головой, издавая характерно хлюпающие звуки. Младший долго не выдерживает и изливается в чужой рот, отпуская волосы того. Чон отстраняется и заглядывает в глаза младшего, вытирая рукой губы. Парень медленно подтягивается на кровати и укладывается под чужим боком, наблюдая за вздымающейся грудью из-за сбитого дыханья. Они оба вымотанные после тяжелого рабочего дня и расслабленные после горячего секса. — Юнги, — Мин мычит и поворачивает голову в бок, смотря на старшего. Хосок поворачивается на бок и подпирает голову рукой, — Кто трахается лучше? Я или Минхо? — Чон губу закусывает и смотрит на задумчивого парня, — С кем тебе больше нравится? — К чему этот вопрос? — Мин проводит кончиком языка по губам и вздыхает, переводя взгляд в потолок, пока Хосок продолжал лежать и выжидающе смотреть на него. — Да просто интересно было узнать… — Почему ты всегда закрываешь глаза, когда мы трахаемся, м? — Мин все же переводит свой взгляд на старшего и натягивает на бедра белую простынь. Он сползает на край кровати и поднимает с пола свои джинсы, выуживая из них полупустую упаковку сигарет с зажигалкой. — Не знаю, — Чон натягивает на себя одеяло и смотрит на спину Мина, нервозно покусывая губы, — Ты разве не закрываешь глаза, когда мы это делаем? — Нет, я смотрю на тебя и увлечен только тобой, в отличие от тебя, — Мин вдыхает едкий дым в легкие и кидает упаковку с зажигалкой на комод рядом с кроватью. Юноша встает и удерживает свободной рукой простынь на себе, пробираясь к окну, — Если я тебе противен, почему каждый раз ты соглашаешься? — Я не гей, Юнги… — Да, хен, ты не гей, тебе просто нравиться мой член в твоей заднице, — Юнги открывает окно и опирается локтями о подоконник. — Все же нормально было, чего ты начал, — Хосок фырчит недовольно и поднимается, собирая свои вещи с пола. Чон не смотрит на Мина, а быстро натягивает на себя одежду, не в силах выдержать надвигающуюся гнетущую обстановку. — Я начал, хен? — Юнги тушит скуренную сигарету о пепельницу, оставляя там окурок, и разворачивается лицом к Хосоку, но видит только оголенную спину, и то, наблюдает ее недолго, — Мне кажется, это ты начал. Я не спрашиваю, кого ты трахаешь в перерывах, когда не спишь со мной. — Юнги, — Чон голову опускает и вновь усаживается на кровать, смотря на свои руки, вновь избегая зрительного контакта с партнером. — Ты каждый раз говоришь одно и то же, хен. Юнги, я не гей, а буквально через час стонешь на моей постели мое имя и после повторяешь эти же слова. Разберись в себе, Хосок, а потом прыгай на меня. Я тебе не пробный бесплатный вариант, у меня тоже есть чувства. — Так почему же ты сам ко мне приходишь? Почему ты из раза в раз остаешься со мной, у тебя ведь был шанс оставаться счастливым и быть с Ли. Он ведь смотрел тебе в глаза? — Я хотел быть счастливым, но с тобой. Потому и прихожу к тебе из раза в раз, надеясь, что сейчас ты осознаешь и примешь меня, а не будешь говорить, что ты не гей, — Хосок молчит и даже не пытается что-то сказать, а Мин лишь подходит ближе. Младший взбирается на кровать и подбирается ближе к сидящему на краю Хосоку. Юнги тоже молчит и практически не двигается, в комнате остался легкий запах сигарет, а из открытого окна дует ветер, неприятно обжигая оголенную кожу. Молчание терпеть не получается. Хосок в раздумьях, а внутри Мина плещется ярость. Мин медленно зарывается рукой в волосы Чона, а тот будто совсем от ласки отвык и судорожно выдыхает, подаваясь к чужой руке. Юнги сильнее сжимает чужие волосы и с особой силой тянет мужчину на себя, заставляя прогнуться и опуститься на его грудь. — Юнги! Ты что творишь? — Хосок руками обхватывает запястье партнера, пытаясь отстранится, но тот лишь сильнее сжимает чужие волосы, явно не собираясь того отпускать, — мне больно. — Что Юнги? Разве тебе не нравится такое? Сколько раз ты просил меня быть грубее? Сколько раз я насаживал тебя на свой член силой? Ты захлебывался, а по щекам текли слезы, но ты, ни разу меня оттолкнул. Ты на работе такой строгий, весь из себя плохой полицейский, любому готов надрать зад и набить ебало, только вот наедине с кем-то ты готов унижаться. Ты пойдешь абсолютно на все, а потом отрицаешь свою ориентацию, просто потому что тебе стыдно за свои желания. Тебе стыдно признаться самому себе в том, что ты гей и любишь, когда над тобой доминируют. Таких извращенцев, как ты, нужно только драть. Драть во все дыры до слез и соплей, но самое интересное в этом, так это то, что ты и сам совсем не против, — Юнги продолжает тянуть старшего за волосы и заглядывает тому в глаза, а у Чона все нутро екает от такого Мина. Хосок его таким еще никогда не видел, от того внутри все в миг холодеет, — Я тебе даю то, что ты хочешь, а теперь проваливай, натурал. Мне противно от тебя. Юнги отталкивает от себя Чона и смотрит на растерянного и потрепанного юношу. Хосок отползает дальше на всякий случай и проводит рукой по своим волосам. Ему действительно страшно и от этого чувства у него непривычно скручивает живот. — Юнги… я… — Чон тянется рукой к чужому телу, но получает в ответ лишь разъедающий душу холод, отдергивая руку, так и не коснувшись младшего. — Уходи, Чон. Ты мне противен, — Мину и самому больно, но тяжелее всего слушать слова старшего, потом и перерезает все то, что могло быть между ними, оставляя все это на Хосока. Чон руку от чужого лица убирает и вновь опускает голову вниз. Ему страшно признаться, но страшнее всего потерять ту частичку тепла, которую давал ему Мин, но видимо мужчина заигрался. — За что ты так со мной? — совсем тихо шепчет Чон, неотрывно смотря в газа Юнги, не замечая в них ничего кроме боли. — За что? — Юнги растягивает губы в усмешке и подцепляет чужой подбородок пальцами, вынуждая старшего смотреть себе в глаза, — Ты так поступаешь с моими чувствами, я просто отплатил тебе твоей же монетой, а теперь забудь дорогу к моей квартире, пока не разберешься в себе, — Юнги вновь встает с постели, опутывает свое тело простыней и подходит к окну, заканчивая разговор. Чон все без слов понимает. Он встает с чужой кровати и покидает чужую квартиру, оставаясь в смешанных чувствах. Вечер был однозначно испорчен и не оправдан ожиданиям Хосока, но после этого мужчине явно придется разобраться в себе. Чон откладывал это тридцать четыре года, видимо теперь пришло время. Чонгук сухие губы облизывает и смотрит на Сокджина, а после на документы. Юноша раскладывает фотографии и периодически поглядывает на старшего. Волнение в груди нарастает все больше, когда Ким, выкладывает фотографию Чимина. Чонгук и без того всю неделю был на взводе, а когда его подключили к делу, волнения стало лишь больше. Чон теперь ощущает свою вину перед Чимином, хотя еще толком и в деле он не разобрался. — Я помню эту фотографию, — шепчет Чонгук и грустно улыбается, — У меня есть такая же, — парень возвращает фотографию и переводит взгляд на вошедшего в кабинет Юнги. — Доброе утро, — Юнги улыбается и снимает с себя куртку, вешая ту на вешалку, — Появилось что-нибудь новое? Мне стоит начинать бояться? — Пока нет, ничего не изменилось, — Сокджин тяжело вздыхает и встает со стула, — Юнги, расскажешь Чону детали, а я пошел, пока мне Чхве голову не снес. А то иногда возникает ощущение, будто я бессмертный. — Хорошо, иди, — Сокджин головой кивает и хмыкает, быстро покидая кабинет. Юнги подходит к Чонгуку, улыбается и усаживается на стул. Мин рассказывает детали дела, перекидывает важную информацию на компьютер стажера и подключает дополнительный доступ. В кабинет заходит Хосок от которого разит сигаретным дымом и мятной жвачкой. — Утро, — говорит Чон и, зацепив взглядом Мина, выражение лица меняется, но Хосок опускает голову вниз, вновь избегая зрительного контакта. — Утро, — сухо отвечает Мин и недолго смотрит на Хосока, который быстро берет несколько папок со стола и стремительно покидает кабинет. — Он какой-то странный.… Даже кофе не заметил, — Юнги на слова младшего лишь пожимает плечами и просто возвращается на свое место, оставляя Чонгука разбираться с большим объемом информации. Головная боль появляется сама собой, Чон трет виски и листает страницы, которые прочитал и изучил уже вдоль и поперек. У младшего совершенно нет идей и он не знает за что возьмётся в первую очередь, а паника вновь нарастает. Время проходит медленно, Чон пораньше закончил со своими старыми отчетами и давно уже сдал их Хосоку, который в кабинете практически не появляется сегодня, но Чонгуку он сегодня и не нужен. Приняв решение, юноша телефон Пака заряжает, но войти в него так и не может из-за незнания пароля. — Я схожу к Чану, попрошу его посмотреть телефон Чимина, вдруг что-то важное найдем, хотя маловероятно, — Чонгук встает со своего места, кидает короткий взгляд на Мина. — Уже Чан? Как вы так быстро познакомились и перешли на ты, — Мин хитро хмыкает, отрывая свой взгляд от экрана, а Чонгук глаза закатывает и покидает помещение, оставляя чужой вопрос без ответа. Чонгук до чужого помещения доходит быстро и улыбается, держа в руках мобильник дорого человека. Постучав в кабинет, он заходит внутрь и подходит к столу Чана, который был сейчас один в помещение. — Ты что-то хотел? — мужчина улыбается и смотрит на юношу, облизывая свои губы. — Да, ты можешь посмотреть информацию телефона? — Чонгук опускает телефон на стол и опирается о него бедрами, смотря на старшего. — И что ты хочешь в нем найти? — Чан ищет провод и кидает короткий взгляд на своего нового знакомого. — Пока не знаю, Чан. Но надеюсь, что смогу найти что-то действительно важное, — Чан лишь на чужие слова кивает головой и хитро улыбается, — но также надеюсь, что там ничего не будет. Мужчина кивает головой и начинает подбирать пароль к чужому телефону, переключая все свое внимание на экран монитора. Чонгук смотрит все вместе с Чаном, но действительно ничего не находит и возвращается в кабинет, где Хосока снова нет. Стажера уже начинает пугать такое долгое отсутствие своего куратора, но с помощью Мина это чувство уходит. День следует за днем, информации больше не стало. Можно даже подумать, будто преступника совсем и не было, только вот фотографии убитых говорил об обратном. Чонгук не мог расслабиться абсолютно, а потеряв свою единственную поддержку в лице Пака, он вообще не знал, что ему делать и куда себя подать. Благо ему многие помогали, а Чан немного восполнил пустоту своего друга, но полностью заменить Чимина так и не смог. Чонгуку часто казалось, будто мужчина чем-то похож на Пака, но старался внимания на это не обращать. Ведь все так благодаря Банчану, Чон выстроил много теорий, которые возможно могли приблизить их к ответам. Чонгук пытается расслабиться, хотя бы немного. Он не мог себе представить, что в его стажировку, он может получить настолько серьезное дело, от которого зависит судьба важного для него человек. Хотя Чон не знает наверняка, жив ли Чимин еще, хотя верить в это очень хочется. Чан всегда успокаивал стажера и говорил, что все хорошо и что Чимин еще жив. Чонгук сам не знал почему, но верил ему, или просто хотел верить, что слова старшего являются правдой. Надежда всегда умирает последней. Чонгук сидит в чужой квартире, поправляет свою рубашку и вздыхает. Ему дико неудобно, но он прекрасно понимает, что согласился сам выпить с коллегой. Приняв из чужих рук бутылку пива, он открывает ее и делает несколько судорожных глотков, надеясь, что мозг отключиться. — Ну, и чего ты загрустил? Все будет хорошо, — Чан улыбается и падает на диван рядом с Чонгуком, откидывая крышку на стол. — Я не загрустил, просто думаю на счет дела и на счет Чимина. — И что же ты думаешь насчет всего этого? — Чан делает медленные глотки, незаметно опуская руку. — Мне иной раз кажется, будто… Если я не смогу ничем помочь, то кровь Чимина будет на моих руках… Я не могу спать из-за чувства вины, но и успокоить себя никак не могу. Мне действительно его не хватает… Будь Чимин сейчас рядом, он бы точно смог успокоить меня. — Чонгук, не волнуйся ты так по этому поводу, — Чан делает глотки и наблюдает как жадно пьет стажер. — Я не могу не волноваться… Ведь совсем не имею понять, что делать… Раньше, я думал, что ждать кого-то больно, или смириться с потерей человека больно, но как оказалось, самое страшное наступает тогда, когда не знаешь чего ждать. Я боюсь, что мы не успеем. Чан лишь тяжело вздыхает и просто молчит, даже не пытаясь поддержать пламенное признание Чонгука. Он ведь сейчас свою душу обнажил почти незнакомцу и вроде как Гуку должно стать легче, но этого не происходит. — С последним убийством было что-то не так, — Банчан вопросительно изгибает бровь и кусает губу. — И что же не так? — мужчина поворачивается корпусом к Чонгуку, чтобы лучше рассмотреть паренька, укладывая свой локоть на спинку дивана. — Многие говорят, что местность для его трупов не важна, но… Что если она действительно важна и, что если рассматривать все нужно именно с точки зрения местности. И последний труп совершенно изменился, в плане территории и разброса по районам. Все эти люди пропали в тот момент, когда собирались куда-то идти. Ну, как бы сказать, я просматривал видео с камер наблюдения и они вот идут, они на этой камере есть, а с другой их уже не видно. Они все пропадают вне зоны видимости и появляются точно также из-за чего понять куда они пропали и кто принес труп очень сложно. И еще такой интересный момент, например, Бэн Бэкхен, пропал в центральном районе между двух камер, труп его нашли там же, но убивали явно в другом месте. Там хоть и темная зона, но люди могли бы увидеть как человека избивают или услышали бы выстрел. — Ты кому-нибудь еще об этом рассказывал? — Чан нервно губу закусывает, зарываясь рукой в своих волосах, оттягивая их от корней. — Еще пока нет, не думаю, что это действительно важная деталь, но если вдруг Чимина уже… Если его действительно убили, то его найдут либо соседи, либо полиция в квартире, потому что пропал он именно там. Да и Чимин живет в таком уебанском доме, что ближайшая камера далеко. Но я не про это, последний труп, О Исан, он пропал за старой школой, но его труп нашли не там, как все остальные. Что если где-то там, убийца их убивает и развозит оттуда. — Но как он это делает? — Чан продолжает нервно жевать губу и делает пару глотков пива. — Возможно, он переносит трупы через канализационные люки, потому что это моя единственная теория, но мне кажется, что это глупо, — Чонгук вздыхает и пожимает плечами, издав тихий смешок, — Просто нужно понять, где он убивает, в каком районе.… Тогда станет легче, сам он к нам не придет, — Чонгук грустно хмыкает. — Я где-то слышал, что убийцы никогда не оставляют следы, там где живут, — Чан допивает остатки пива и ставит уже пустую бутылку на пол около дивана. Алкоголь развязал ему язык и он уже жалеет о своих словах, но и обратно забрать их не может. — Послушай… А это неплохая теория, — тихо шепчет Чонгук и вскакивает на ноги, — Действительно, было бы очень глупо ели бы он оставил труп, там где его убил… Что если он действительно все это проворачивает в какой-нибудь канализации, потому что по сути где еще? Он обезвреживает жертву, затаскивает труп в канализацию, где расправляется с ним и возвращает трупы обратно. К тому же, в канализациях легко скрыть следы, если сбросить все в отходы. Все улики перемешиваются с дерьмом и сливаются в отходные места. Это же идеальный план, — Чонгук резко вскакивает с дивана, быстро ставит полупустую бутылку на стол, — Мне пора. — Стой, подожди. Ты куда? — мужчина взволновано встает на ноги и следует в прихожую за Чоном, наблюдая, как тот быстро одевается в уличную одежду. — Прости, мне пора. Мы еще обязательно выпьем с тобой вместе, — Чон машет тому рукой и быстро покидает квартиру старшего, по дороге натягивая пальто. — О следующей встрече ты пожалеешь, — шепчет Банчан, но Чонгук его уже не слышит, стремительно сбегая по лестнице на первый этаж. Холодный ветер обжигает разгоряченную кожу, пока Чонгук ускоряется. Он помнит все дело наизусть, и потому вспомнить место последнего убийства не сложно, куда сложнее сейчас так это попадать по сенсору своего телефона. Гудки тянутся крайне медленно, а горло спирает из-за бега и тяжелого дыхания. — Чонгук… Ты ахуел? Время три часа ночи, — шепчет охрипшим ото сна голосом Мин, — что случилось? — Юнги… Нужно проверить канализации… Нужно, — мысли разбегаются в разные стороны и Чонгук не может ясно изложить все о чем думает, — Возможно, убийца орудует там… Последнее место оно странное в плане… Если моя теория действительно соответствует действительности, то похищенные находятся рядом с местом, где был найден последний труп. — Чонгук, ты где? — Юнги все еще хрипит, но голос его звучит уже куда бодрее. — Я бегу туда.… Хочу осмотреться… — Чон задыхается, и разговаривать ему тяжело, — Прости, хен. Чонгук сбрасывает вызов и продолжает бежать, обжигая холодным воздухом глотку. Парень сгибается пополам, пытаясь отдышаться после такого марафона. Место ничем не примечательное, все улики были собраны, а сигнальную ленту сняли пару дней назад из-за жалоб людей. Чона словно осенило, он на месте, но не имеет никакого понятия, что ему делать и зачем он вообще сюда пришел? Чонгук проходит вглубь и выуживает из кармана телефон, но на звук шагов оборачивается, так и не успев включить фонарик. Чон, заметив в руках старшего биту, начинает пятиться назад. — Ку-ку, пидорас, — мужчина довольно сильно ударяет Чонгука по голове, сбивая молодого специалиста с ног за один удар, — Тебе никогда не говорили, что, чем меньше знаешь, тем крепче спишь? — Чан… В глазах все плывет, а Чонгук тянется рукой к своему выпавшему телефону, но он лишь взвизгивает, ощущая дикую боль в своей руке, на которую наглым образом наступил мужчина. — Зря тебя привлекли к делу. Ты слишком юный, чтобы умирать, да и ты в наши планы не входил, — мужчина крепче обхватывает руками биту и наносит последний сокрушительный удар по чужой голове, погружая Чонгука в темноту.