Ефрейтор Пак!

Сокджин смотрит на билет, идет к нужному ряду и занимает свое место, смотря на расположившихся рядом сотрудников. Мужчина убирает все ненужные вещи во внутренний карман темно-синего пиджака. Звучит уже второй звонок, оповещая о скором начале представления, а зал постепенно набирается людьми, желающие хорошо провести сегодняшний вечер. — Скоро начнется, ура, — устало бурчит Хосок, успев пожалеть уже раз сто о том, что согласился пойти в это душное место. Он не особый любитель, да и совсем не ценитель высокого искусства, и понять не может, какого черта повелся и пошел сюда. Конечно, он любит халяву, но сейчас мог бы просто расслабиться и лежать мертвой тушкой на кровати с бутылкой пива за просмотром нелепой дорамы с не особо тяжелой сюжетной линией для восприятия. Хосок не Сокджин, Чон ненавидит искусство. — Не бубни, Хосок. Ты работаешь на такой должности, а ведешь себя как те выблядки, которых ты ловишь. Немного культуры тебе никак не повредит, — Сокджин хмыкает, недовольно смотря на Чона, а после оглядывается. В помещение тухнет свет, на сцене медленно опускается белое полотно, Сокджин напрягается, как и Минхо, в то время, как Чон с не понимаем смотрит на коллег, оборачивается на других, осматривая немного напряженных зрителей. — Что случилось? — Хосок чувствует себя фантастическим дурачком сейчас. Он бывал пару раз в театре, но это было в далеком детстве и, мужчина мало, что помнит из этих походов, только как дома отхватывал оплеух от отца за плохое поведение в театре. Родители старались максимально привить хороший тон, своему любимому и единственному сыну, только вот, никто тогда не спросил, хочет ли этого сам Хосок. — Не знаю, по сути, сейчас должен был прозвенеть третий звонок и должна была начаться пьеса, — говорит Ли, кусая губы, — но что-то идет не по плану… Может, все по плану. За высокими резными дверьми раздаются душераздирающие крики и, Хосок вскакивает, оглядываясь и начиная идти к двери, но раздается оглушающий третий звонок и мужчина прижимает руки к ушам. Звук прекращается резко, также, как и начался. В голове неприятно звенит, но Чон продолжает идти, упорно двигаясь к дверям. — Я не могу выпустить вас до антракта, сэр, — вежливо говорит, совсем не миловидный охранник, который не внушает особо доверия полицейскому, от него лишь тошнит. — Там, возможно, требуется моя помощь, вы должны меня выпустить, — рычит Хосок, жалея, что послушался Сокджина и оставил свое оружие в машине. Сейчас бы, ему пистолет совсем не помешал. — Займите свое место, пожалуйста. — Пойдем, — Ким хватает коллегу за локоть и тащит сопротивляющегося мужчину, — тебя сейчас не выпустят, если ты только не будешь валяться при смерти, потому прижми свою жопу к креслу и веди себя прилично. — Сокджин, там что-то не так, какой нахуй прилично? — бурчит Хосок, жалея уже сто первый раз о том, что подписался на это. — Мы не знаем, что там случилось, угомонись, — Ли бурчит в ответ и пинает локтем недовольного Хосока, который, сложив руки на груди, стал смотреть на экран. Подсветка выключается, на белый экран проецируется черный шрифт, и зал немного расслабляется. «Приносим свои извинения, небольшие технические неполадки». — Вот видишь, а ты панику развел, — Сокджин расслабляется, а Хосок все еще напряжен, пытаясь продумать план побега из этого места, ведь до конца он вряд ли высидит. «Может, пока поиграем?». — Вас вся эта ситуация совсем не напрягает что ли? Я один чувствую, что что-то не так? — слишком громко говорит мужчина, на что с задних рядов, слышится характерное и слишком вежливое «тише, пожалуйста». Чона уже тошнит от этого всего. «Приносим свои извинения за неожиданную задержку, давайте похлопаем нашим артистам, чтобы поддержать их». Ли начинает хлопать и толкает Чона в бока, тот фырчит и сливается со всеми в унисон. «Но, у нас для вас есть сюрприз». «Загляните под сиденья». — Хосок, это неприлично, — бубнит Сокджин, но Хосок никогда особо не был приличным и смотрит под свое сиденье, вскрикивая от испуга, вскакивая со своего места. — Я вижу, вы оценили наш сюрприз, — грубый голос раздается со сцены, но там никого нет, а Чон пытается нервно вытолкать своих коллег с мест. — Что случилось, Хосок, — рычит Ким. Поведение Чона, ему уже крайне надоело, желание ударить младшего с каждой минутой растет все больше и больше. — Там бомбы расклеены, Сокджин, — Ли не верит, а потому перегибается и смотрит на низ сиденья, через каждые три места висят «сюрпризы» и он убегает в пустой проход следом за всеми, кивая Сокджину в подтверждение чоновых слов. — Как вам наш сюрприз? — белое полотно медленно поднимается вверх, а на сцену выходит довольно высокий парнишка. Сказать о нем что-либо крайне сложно, мужчина одет во все черное, в его руках микрофон, а на лице балаклава, — мы очень старались для вас. По коже бегут мурашки, входная дверь с громким скрипом открывается и некоторые, особо умные и, видно, бесстрашные люди, кидаются к открывающимся дверям. Правда, никто из них не добегает, ведь в проеме стоит около пяти человек в такой же черной одежде, только в руках уже не безобидный микрофон, а в полнее рабочее оружие. -Построились в три шеренги! — кричит один из противников и показательно стреляет несколько раз в потолок. Люди кричат, начинают носиться и после очередных выстрелов послушно занимают места в трех разных шеренгах. Некоторые девушки плачут, прижимая ладони к лицу, кто-то умоляет отпустить, пока пришедшие нежданные гости проходят мимо рядов, внимательно рассматривая лица обычных людей, пришедших отдохнуть. — Первая шеренга на выход! — люди быстро бегут, но только, слежка за ними не прекращается. Двое мужчин, направляют оружие на лицо первого человека, который стоит весь бледный и чуть ли уже не теряет сознание, — Если хоть кто-то из вас дернется, я выпущу ему мозги на волю, чтобы проветрились, пошли. — Вышел из шеренги, — мужчина толкает Минхо в бок и тот послушно выходит, — ты тоже вышел, — Хосок рычит, становясь следом за своим коллегой, — руки за голову, иначе выстрелю в кого-нибудь из этих милых дам, — девушки дрожат, а Чон, стиснув зубы, заводит руки за голову, — вторая шеренга на выход. — Ким, вышел, третья шеренга, на выход, — Сокджин выходит из шеренги и послушно заводит свои руки за голову, — снять обувь и пиджак, держать руки так, чтобы мы их видели. Первым приступает Чон, он откидывает черную ткань на кресла, снимает свою обувь и гневно смотрит на людей в черных одеяниях, жалея уже не в сотый раз, а в тысячный. Мужчину нагло облапывают, и давят на плечи, вынуждая сесть на колени. — Полковник здесь? — мужчина спрыгивает со сцены и подходит к небольшой стайке полицейских. — Нет, полковника здесь нет, и Пака тоже нет, — мужчина недовольно рычит, борясь с желанием пнуть, кого-нибудь из троицы, стоящих на коленях. — Он даже с этим не смог справится, сученок. Время идет очень медленно, в помещение ярко горел свет, а рядом с каждым сотрудником стоял человек, держащий тех на прицеле. У них нет и шанса на побег. — Смотрите, там ваши коллеги трудятся, чтобы вызволить вас троих, вы извините нас, нам нужен был Ким Намджун и Пак Чимин, но мы переоценили их желание тянуться к искусству, — мужчина смеется, продолжая смотреть на видео с внешних камер видеонаблюдения, — О, а вот и звезды нашего вечера, сейчас будут звонить опять, сделайте так, чтобы эти сучки молчали. Не хочется вредить им раньше времени. Ли рычит, гневно смотрит вниз и лишь поворачивает голову в бок, чтобы взглянуть на Сокджина, который сидит с закрытыми глазами и шевелит губами, будто молится, но это сейчас явно не то, что им поможет. — Сокджин, — тихо шепчет Минхо, получая резкий удар дулом в бок, и морщится. — Никаких разговорчиков. Хосок поворачивает голову в бок, тоже получая удар в бок, из-за чего возвращает голову в изначальное положение. Разобрать, что говорят по ту сторону телефона, для Чона является чем-то на грани фантастики, зато, он прекрасно слышит мужчину, который выдвигает ультиматум. Время тянется все также медленно, мужчины иногда переговариваются между собой дежурными фразами. Хосок немного дергает плечами, чтобы размять затекшие мышцы. — План Б, быстро, — кричат у входа. — Что случилось? — мужчина встает с кресла и идет к выходу. — Пак стоит у дверей, а с крыши по вентиляции лезет отряд, — мужчина кивает головой, и люди, охранявшие троицу, быстро убегают следом за переговорщиком, оставляя полицейских стоять на коленях посреди зала. Дверь закрывается и, Хосок быстро поднимается на ноги, начиная бежать следом, правда, он не может даже с места сдвинуть этот резной кусок искусства. Мышцы неприятно затекли и ноют, но он все же пытается, несмотря на то, что ничего не получается. — Твою мать! — кричит тот, с силой пиная дверь, сползая на пол, — сука…. Сокджин ползет к своему пиджаку и пытается оттуда достать телефон. Связи практически нет, и Ким громко матерится, падая на пол. — Зачем им Чимин? У него явно есть секреты, — Минхо с трудом встает на ноги, стряхивая пыль с брюк, надменно смотря в сторону Хосока, — я уничтожу его в пух и прах. Люди быстро разбредаются по нужным точкам, посетители театра громко визжат, увидев полицейских и, почти сразу же бегут к выходу. Они делятся по отрядам, осматривают каждый зал, каждый закоулок, освобождают своих коллег и выводят их на чистый воздух. Пак сидит в наручниках рядом с Сынмином и даже не шевелится. Минхо подходит к парню, влепляя тому звонкую пощечину. Пак прикладывает руки к ударенному месту и с непониманием смотрит на Ли, а после переводит взгляд на других, сталкиваясь с довольным Кимом. — Я не понимаю, чем все это заслужил, — тихо говорит стажер и опускает голову вниз, как и свои руки, — я не могу понять, что сделал не так, что ваше отношение так сильно изменилось ко мне. Неужели вы не доверяете мне? — Господин Кан, тебе ведь тоже доверял? — вклинивается Сокджин, а Чимин все еще держит голову опущенной, поджима губы, — почему он попросил, чтобы тебя, не как всех стажеров отправили в отдел с кураторами, а отправили к Намджуну? — Я не просил его, чтобы он мне выбил место, — Пак поднимает голову вверх и тяжело вздыхает, — Я честно, не могу этого понять, лично я, подавал документы на стажировку вместе с Чонгуком и даже разговаривал с Хосоком, за пару недель до подачи документов, я хотел попасть совсем в другой отдел и даже самостоятельно подавал документу на стажировку, я за пару дней, как и вы, узнал о том, что Господин Кан попросил за меня. — Да, он приходил два раза ко мне, — подтверждает чужие слова Хосок, не выдержав чужих взглядов, — первый раз приходил сам, а второй раз приходил вместе с Чонгуком, и документы у меня тоже есть, — Чон запихивает руки в карманы брюк, не читаемым взглядом смотря на стажера, - к тому же, ему нужен был не только Чимин, но и вы, Намджун. Сокджин должен был притащить туда вас, а не нас. Чимин, возможно, и вправду не связан с этим. — Я не знаю, как связан с этим делом…. И сам хочу разобраться в этом, не меньше вашего…. — Ты продолжишь участвовать в деле, только с этого дня, к тебе нет доверия, стажер. Ты будешь ходить по лезвию ножа, один неверный шаг и будешь гнить в тюрьме, вместе с теми, кто связан с этим делом. Плюсом, у тебя не будет доступа ни к какой информации без моего разрешения, а также, никаких других дел ты больше вести не будешь, — Чимин понимающе кивает головой. — Но это неправильно, он виноват, я это чувствую, — встревает Ли. — Еще хоть одно слово и ты будешь сидеть в обезъянике, Ли. Замолкни и сиди молча, у тебя проведут опрос о всем, что случилось, а сейчас завали хлебало. — Полковник Ким, — к ним подходит Юнги, расстегивая жилет, — в здание никого нет, абсолютно никого. А бомбы фальшивые, они не собирались подрывать театр.