Бессердечные

На улицы уже давно опустился вечер, и единственным источником света в кабинете был монитор. Антон сидел, сгорбившись, и строчка за строчкой перечитывал личное дело Сергея Матвиенко. Глаза уже давно болели, плечи закаменели, а головная боль стала привычным фоном. Единственное место работы сразу после учебки. Хорошие показатели по стрельбе. Присвоение звания по выслуге лет. Никаких выговоров и нарушений, по крайней мере, официально внесённых в личное дело. Ничего интересного Антон не видел. Таких личных дел он встречал много: средний по всем показаниям сотрудник, хороший друг, боевой товарищ. Сергей и от пули прикроет, и пиздюлей выдаст — этакий отец коллектива, который за напускными грубостью и строгостью прячет доброту и отзывчивость. Никаких особых навыков и дополнительных курсов. Антон понимал, что сейчас топчется на одном месте. Также понимал, что маньяком может быть любой — даже самый добропорядочный человек. Как правило, у людей, которые совершают такие преступления, другая, искажённая мораль, сломанное восприятие мира. Зачастую они достаточно циничны, чтобы улыбаться при встрече, при этом обдумывая, как будут убивать следующую жертву. Но простодушный, добрый и открытый Сергей никак не был похож на человека, хладнокровно убивающего девушек, а потом приносящего горячий шоколад с зефирками. Антон устало закрыл глаза. Ну не сходилось у него. Кто угодно может быть маньяком, но не Серёжа. Это же человек-уют. Было ясно, что всё, чем сейчас занимается Антон, бессмысленная и бесполезная хрень. Ни Сергей, ни Макс не были тем, кого он искал, а всё это копает в личных делах — фарс. Попытка успокоить самого себя: всё под контролем, он занимается делом, а не хуи пинает, пока девушки мрут, как мухи. Этакий трюк, чтобы обмануть самого себя. Тихо зарычав, Антон захлопнул папку с личным делом. Даже Шеминов подходил на роль маньяка больше, чем Серёжа. Доступ к материалам дела имеет, с рождения живёт в этом городе, а значит хорошо ориентируется в местности, имеет большой опыт, чтобы суметь скрыть следы — знает, на что обращается внимание, как избежать подозрения, может надавить и увести следствие в нужном направлении. «Идеальный преступник, — мысленно усмехнулся Антон. — Мотива не хватает только.» И тут. Всего лишь на мгновение Антон позволил себе задуматься. О том, что могло бы побудить Шеминова убивать девушек. Порядочный семьянин с красавицей женой и крохой сыном. Антон раньше часто ловил себя на мысли о том, что его начальник по всем параметрам не подходит своей супруге, но они, словно наплевав на всё, любили друг друга и сына, просто были счастливы уже не первый год. Только это всё для Антона не было чем-то, доказывающим невиновность. Скорее, наоборот. Сколько он видел порядочных на первый взгляд мужчин, считающихся порядочными семьянинами, любящими мужьями и отцами, а на поверку оказавшимися самыми отбитыми маньяками. Большой опыт работы в органах, наблюдение изо дня в день за невероятной жестокостью — всё это накладывало свой отпечаток, а самое главное, хорошо дополняло образ возможного маньяка в лице Шеминова. Кто же знает, может быть, заёбанный жизнью начальник, лишенный возможности выразить свою тягу к прекрасному, принялся создавать произведения на месте преступления. — Так, стоп, — вслух одёрнул себя Антон. — Так и до Арса недолго дойти. — И зачем до меня идти? Я вот сам пришёл, — от неожиданности Антон вздрогнул. Оказывается, он уже не один в кабинете. — А самое главное, почему ты себя останавливаешь? — Прости, ты давно тут? Задумался и даже не заметил, как ты пришёл. — Пару минут, — Арсений сидел на диване и улыбался. — Зашел пригласить тебя на обед, а ты тут сидишь, весь в себе. Засмотрелся. — Пообедать было бы неплохо, — Антон улыбнулся в ответ. — А съезжать с темы — плохо, — Арсений хитро прищурился. — Что случилось? — Да ничего особенного, — Антон пожал плечами и поморщился — спина затекла и двигаться было неприятно. — Настолько уже затрахался с этими убийствами, что на полном серьезе начал искать связь нашего маньяка и Шеминова. Абсурд — Станислав Владимирович, который убивает девушек. Как и то, что на это способен ты. — Действительно, абсурд, — Арсений подошел со спины, и положил руки на плечи, и слегка сжал, от чего Антон тихо застонал. — А всё потому, что тебе нужен отдых и массаж. Благо, что я могу помочь тебе и с первым, и со вторым. — Не знаю, в качестве демона-искусителя ты мне послан или ангела-спасителя, но прошу, не останавливайся, — тихо проговорил Антон, расслабляясь под сильными и умелыми пальцами. Он и правда не думал, что Арсений мог быть маньяком. Ценность человеческой жизни для него не была пустым звуком. Они слишком давно знакомы и слишком долго были вместе, чтобы подозревать друг друга. Причём больше, чем личное, их связывали профессиональные отношения. Буквально многому из того, что Антон знает, он научился у Арсения. Он вполне мог затребовать другого эксперта, когда приехал сюда, но это было глупо. Профессиональное всегда для них было важнее личного, и, несмотря на всё, происходящее между ними, оба знали, что они лучшие, каждый в своем деле. Арсений не тот, кто легко откроется, но Антону он доверился, хотя для этого и пришлось проявить невероятное упрямство. Он долго буквально приручал Попова. Так уж случилось, что переспать с кем-либо тому было проще, чем хоть немного довериться. Долго Антон показывал то, что ему можно доверить не только тело, и поэтому каждую крупицу информации о чем-либо личном Антон хранил в своей памяти как нечто самое дорогое. Они так долго к этому шли и учились доверять друг другу во всех сферах, что сейчас Антон, даже беря во внимание то, как предал его Арсений, не мог допустить мысли о том, чтобы подозревать того в убийствах. — Кстати, в твоей теории о том, что маньяком может оказаться Шеминов, есть одна маленькая несостыковочка, — Арсений вернул Антона в реальность, всё также продолжая разминать плечи. — Какая? — Антон догадывался, о чем речь, но о чем-то говорить сейчас не хотелось. — Несмотря на все недостатки дорогого Станислава Владимировича, у него есть то, что никак не вписывается в портрет маньяка, — совершенно спокойно, не прекращая незатейливый массаж, проговорил Арсений. — Он вспыльчивый. И если вдруг он решит кого-то убить, это будет весьма феерично. Он не станет продумывать план, а, скорее, пристрелит кого-то в порыве злости. Нет в нашем начальнике изящества и изобретательности. — Ещё кое-чего на «и» нет у нашего начальника, — расслабленно проговорил Антон, кайфуя от действий Попова. — Если ты про интеллект, — Арсений наклонился и зашептал в самое ухо. — То, боюсь, что зачатки оного там всё же есть. От горячего шепота и интонации, с которой были произнесены слова, по спине пробежали мурашки. Каждый раз, когда Арсений так делал, Антон терял самообладание. — Ты прав, — с придыханием ответил он. — Как всегда прав. — Тебе нравится, когда я прав? — и снова шепот, только теперь Арсений прихватил губами мочку уха. — Да… — выдохнул Антон, судорожно сжимая подлокотники кресла. — Молодец, — продолжил шептать Арсений, скользнув руками ниже, слегка сжал грудь. — А мне нравится, когда ты такой расслабленный, буквально растекаешься под моими руками. Правильнее было бы сейчас остановиться. Они на работе, в кабинет в любой момент может войти кто угодно. Но все время до этого им невероятно везло, поэтому Антон предпочитает забить на все «но» и просто отдаться происходящему. Антон взял Арсения за руку и потянул к себе, предлагая сесть на колени. — Возможно, я сошёл с ума, но тебя вот прям щас. Надо, — прохрипел Антон. — Тогда сумасшедших тут двое, — ответил Арсений, перекидывая ногу через колени Антона и садясь к нему лицом. Он прижимается ближе и целует. Старый офисный стул скрипнул и опасно покачнулся, чудом не падая. Антон крепко прижал Арсения к себе, пытаясь удержать. — На диван, немедленно, — в губы говорит он. Совершенно не в состоянии оторваться, он вопреки своим словам только сильнее прижимал Арсения к себе. Мир, кажется, перестал существовать. Были только они, целующиеся так жадно, словно от этого зависели их жизни. Антон почувствовал, что Арсений всё же попытался отстраниться, чтобы подняться, но он не дал этого сделать, перехватывая его под бедра. — Обхвати меня ногами, — с этими словами Антон поднялся на ноги, но не смог сделать и шага, просто опрокинул Арсения на стол, прямо поверх папок с личными делами сотрудников. — Сладкий, — прошептал он, наклоняясь и снова жадно целуя. Арсений хватал Антона за плечи и старался бедрами прижать его ещё ближе. Ничего уже не было важно, кроме них двоих. Так остро и голодно не было, даже когда они только начинали свои отношения. Сейчас была непонятная и неизвестная потребность слиться в одно целое даже не в метафорическом смысле. Кажется, контроль отказал им двоим. Руки словно жили своей жизнью, жадно шарили по телам друг друга, оторваться от губ было невозможно. О том, чтобы раздеться, не было и речи, терпения хватало только на то, чтобы справиться с застёжками и не разорвать одежду. Рукой Антон скользнул вниз, забираясь под резинку боксеров. Он тут же отстранился и с удивлением посмотрел в голубые глаза. — Так ты хотел сделать мне сюрприз? — Я же говорил про обед — ответил Арсений, облизнувшись. Он готовился, и Антон испытал невероятный кайф, поняв это, почувствовав стоппер пробки и влажность смазки, которой очевидно было с избытком. — Невероятный… — выдохнул Антон, резким движением избавляясь от пробки. Он на мгновение залюбовался разгорячённым Арсением: тот пытался сдержаться, но всё равно не смог не застонать. Один рывок вперёд, чтобы смять такие желанные губы в поцелуе. Антону мало, хочется ещё, больше, ближе. Огладив эти стройные ноги, толкнулся бедрами, дразня. Антон каждой клеточкой своего тела чувствовал то, насколько Арсению сейчас хорошо. В подтверждение этого Попов зарычал и притянул его ближе, целуя, практически кусая. Ощущения накрывают с головой. Все настолько ярко, что остальной мир практически исчезает. И остаются только два человека, жадно цепляющихся друг за друга. Безумие, творящееся между ними, смело всё, что было до и будет после. Есть только Антон и Арсений, в данный момент времени, растворившиеся друг в друге полностью. Антон жадно целовал, вжимаясь в желанное тело. Такое с ним впервые, чтобы физическое желание совпадало с эмоциями, и всё, кроме распластанного перед ним на столе мужчины, переставало существовать. Арсения хотелось всего полностью — с его ядовитыми выпадами и замечаниями, с его недовольным фырчанием и абсолютно дурацкими, но гениальными мыслями — полностью. Просто хотелось. На каком-то бессознательном уровне. А в своих желаниях Антон предпочитал себе не отказывать. Он целует, гладит, щипает и сходит с ума от удовольствия, которое зарождается у него в мозгу и разливается по телу, когда слышит и чувствует то, как Арсений откликается на эти действия. Эти абсолютно божественные стоны и невнятное шипение выбивают дух из Антона. Он ощущает себя музыкантом, который дорвался до дорогущего и редкого инструмента и теперь разрывается на миллионы осколков, наслаждаясь его звучанием. Появилось давно забытое ощущение, что он не только получает физическое удовольствие от давно привычных действий, но и кайфует от того, что партнёр ощущает всё то же самое. Они словно делили пополам всё, что чувствуют. Иначе, как неведомой магией, это объяснить не было возможным. Антона чуть ли не разрывало от того, насколько Арсений ему подходил. Обоим просто сорвало крышу. Ни с кем и никогда они не получали такого всеобъемлющего кайфа, как здесь и сейчас. Когда срывает все барьеры, рушатся границы и от совместного падения в пропасть остается один шаг. Антон терялся в ощущениях, отдавая себя всего и получая взамен ещё больше. Узко, горячо, невозможно. И только стоны от каждого нового движения казались невероятной песней, пробуждающей что-то древнее и давно забытое. Он двигался, следуя какому-то животному зову. Не осталось никаких мыслей и желаний, кроме всецелого обладания. Мгновение — Антон сильнее сжал пальцы на бедрах, ещё одно — провел языком по нежной коже у основания шеи, ещё — почувствовал вкус крови на языке, и в это же мгновение Арсений сжался, выгнувшись в спине и запрокинув голову. Всё исчезло. Они кончили с разницей в пару секунд. Антон понял это, уже когда устало навалился на Арсения, пытаясь перевести дух и вернуться в реальность. Первое, что он увидел — потеки крови от шеи по груди вниз. От этого зрелища стало не по себе. Антон резко отшатнулся и тут же осел на стул, в ужасе рассматривая полностью открывшуюся ему картину. Арсений был расслаблен и абсолютно беззащитен, он тяжело дышал, устало распластавшись на столе. У основания шеи была рваная рана от его, Антоновых, зубов. Кровь пачкала одежду и стекала на документы, которые они так и не убрали со стола. — Блядский боже, как же охуенно, — прохрипел Арсений. — Если ты сейчас мне не поможешь подняться, я обижусь. С Антона в одно мгновение спало оцепенение. Он встал и помог осторожно сесть Арсению. — Прости, прости меня, пожалуйста, — повторял он, суетливо доставая салфетки и прикладывая к неперестающему кровоточить укусу. — Я не знаю, что на меня нашло, прости. — Остановись, — тяжело проговорил Арс, всё ещё пытаясь перевести дух. Он положил свою руку поверх руки Антона, прижимая ее к ране сильнее и крепко удерживая. — Мне незачем тебя прощать. Это было охуенно. Я не умираю, а если сейчас смогу совладать со своим телом и дойти до морга, то и обработаю следы после лучшего секса за многие годы. Как по мне, это того стоило. Антон опустил голову и старался не смотреть на Арсения. Ему было не по себе. Случившееся пугало. Было страшно от самого себя и того, что таится внутри. Было страшно за Арсения — неизвестно, что ещё он сделает, если в следующий раз позволит этой части себя вырваться наружу. Напуганный и растерянный, он стоял и прижимал салфетки к безобразному укусу, который сам же и оставил. И этот отвратительный привкус во рту. Кажется, он никогда не сможет от него избавиться. — Эй, Антон, — Арсений тихо позвал его, заставляя посмотреть на себя. — Всё будет хорошо, ты чего? — Ты правда в порядке? — спросил Антон, вглядываясь в его лицо, в попытках поймать на лжи. Арсений хитро прищурился и улыбнулся. Пальцами свободной руки провел по подбородку Антона, собирая остатки крови, тут же облизал их. В глазах загорелись дьявольские огоньки. — Я охуенно, — ни в словах, ни в действиях Арсения не было ни капли фальши, от чего Антону стало немного легче. — Хорошо, ладно, — согласно кивнул он, но всё ещё оставался настороженным. — Давай я помогу тебе обработать… — на мгновение он запнулся. — Это. — Я справлюсь, — Арсений всё же встал со стола. — Давай приведём себя в порядок и пообедаем, а то ты явно голоден. — Арс… — такие колкости уверенности Антону не добавляли. — Расслабься, — с улыбкой Арсений поправлял одежду. — Через полчаса я зайду к тебе и поедем обедать. Антон кивнул и постарался расслабиться. Всё уже случилось, и сейчас было важнее понять, откуда это в нем, и не допустить повторения. Сейчас, придя в себя, Антон понял, что ему самому от себя противно. Арсений спокойно ушел, оставив после себя бардак на столе и в душе Антона. Тот сел и осмотрел кабинет. Буквально каждая деталь напоминала ему о том, что только что тут происходило. Смятые и испорченные бумаги на столе, та самая пробка, сваленная на пол подставка для карандашей, брошенные мимо мусорного ведра салфетки. Антон чувствовал себя некомфортно. Хотелось сбежать, забыть и спрятаться. Вдруг взгляд цепляется за ключи, лежащие на краю стола. Знакомые. Он сам их много раз использовал. Ключи от машины Арсения. И они оказались там совсем не случайно.

Вы (18:43)

Я возьму машину

***

Антон уже пару часов ехал, не замечая куда. Кажется, он объехал весь город, но это не было важным. Его переполняли эмоции, которые никак не получалось идентифицировать. Сегодня в нем пробудилось нечто дикое, неуправляемое, звериное. Это пугало. До боли сжав руль, Антон старался успокоиться и выровнять дыхание, но получалось плохо. Водить в таком состоянии не стоило, но и оставаться в кабинете не было сил. Во рту всё ещё сохранялся привкус крови, а память услужливо подкидывала воспоминания яркими картинками: то, как он прокусывает кожу, как брызжет первая кровь, как Арсений сжимается, толкая его самого в удовольствие. Как сам Антон кайфовал в этот момент. Осознание того, что он сделал что-то неправильное, появилось позднее. А в процессе ему было так хорошо, как не было никогда. Слова Арсения о том, что с ним всё хорошо, о том, что это был лучший секс — были правдой. Он действительно не видел в случившемся чего-то особенного. Получил удовольствие, пережил и уже готов двигаться дальше. В отличие от Антона. Он готов мчаться на высокой скорости, только бы уйти. Но только вот не дальше, а обратно. Забиться в норку и не показываться на свет. Нет, трусом Антон никогда не был. А вот нанести вред окружающим всегда боялся. Странный оксюморон его жизни. «Я не трус, но я боюсь» — та фраза, которая отлично описывала его жизнь. Но так продолжаться не могло. Лучшим вариантом сейчас Антон считал прекратить только начавшиеся отношения и попробовать разобраться в том, что с ним происходит. И не вступать вообще ни в какие отношения. Обезопасить общество от себя. Только вот с Арсением это не сработает. Тот всегда был куда проницательнее, чем все вокруг. И настырнее. Он уж своего не упустит. Поставит цель и пройдётся по всем, словно асфальтоукладчиком, добиваясь её. По пути ещё и колкие замечания оставит в сторону тех, кого встретит на пути. И всё это не складывалось для Антона в одно правильное решение. Желание огородить человека от своего разрушительного влияния могло привести к ещё более разрушительным последствиям, причем уже не для Арсения, а для всех окружающих. Безысходность. Психанув, Антон свернул на обочину, резко ударив по тормозам. Местность оказалась знакомой. Антон огляделся. Да, он тут был и не так давно. Совершенно не следя за дорогой, приехать к той самой злосчастной заброшке. — Таких совпадений не бывает, — Антон помотал головой. — Не со мной. Если подсознание привело его именно сюда, значит это место важно. Антон присмотрелся. Уже смеркалось, и всё вокруг казалось темным. Район старый и нежилой, без нормального освещения. Идеальное место преступления. Не зря и сам маньяк выбрал его, и подражатели пришли сюда. В саму заброшку сейчас, без нормального освещения, соваться было глупо и бесполезно, а вот осмотреться вокруг можно. К зданию вела одна дорога — заброшка находилась в тупике, в конце улицы, дальше только выезд из города. Сразу за заброшкой лесополоса, к которой на обычной машине не подъехать, можно и застрять. А значит маньяк приезжал и уезжал по полной дороге. Времени уже прошло много, и следы, даже если они и были, не найти. — Но можно предположить, откуда и как сюда ехал, — Антон повернул ключ зажигания и медленно поехал по улице. Про какой магазин говорили парни, он понял сразу. Помещение, видимо, выкупили не так давно, и новый хозяин поставил камеру. Антон отметил камеру наружного наблюдения нового образца, такие по городу начали устанавливать не так давно. Расположение самого магазина было странным, но не Антону об этом судить. Но наличие камер вполне оправдано, каждый хозяин хочет защитить свое имущество. Чуть дальше от магазина шло несколько частных домов, полуразрушенных, подготовленных под снос — весной должна начаться стройка. Об этом Антон узнал из показаний застройщика, который и обнаружил второй труп. Чуть дальше, не доезжая до хрущёвок — жилой части улицы, поворот. Опять же, никак не контролируемый, без регулировки, а значит подходящий, чтобы подъехать или уехать незамеченным. Антон направил машину туда, очень скоро упёрся в наружный кооператив, проехав через который, можно было попасть на другую, параллельно идущую той, с заброшкой, улицу. Антон остановился у ближайшей пятиэтажки, вышел из машины и осмотрелся. Эта улица была чуть более широкой и оживлённой. Отсюда маньяк мог уехать куда угодно — на небольших магазинчиках, которые занимали первые этажи жилых домов, камер, наверняка, не так много. — Так, надо бы Димке набрать, — Антон уже сел в машину и взял телефон, как вспомнил, что у друга личная жизнь наклёвывается. Нужно быть конкретным мудаком, чтобы сделать то, что самого Антона раздражало больше всего, — позвонить и дёрнуть по работе вечером, когда хочется побыть с любимым человеком. — Записи, если они есть, до завтра никуда не денутся, — успокоил сам себя Антон, как телефон в его руке звякнул оповещением. Арс (20:48) Я дома, если захочешь — приезжай Количество нерешённых вопросов всё росло. И вот, когда Антон хотел уже порадоваться, что с одним справился — наладил личную жизнь, всё опять стало сложно. Было желание плюнуть на всё и уехать на работу. Там всё ещё его ждали личные дела, которые они с Арсением безвозвратно испортили. Да и кабинет было бы неплохо привести в порядок. Но… одно очень весомое (килограмм на восемьдесят) «но» не позволяло так поступить. Арсений. Та самая часть жизни Антона, да и его самого, которую так просто не выкинешь. Он пробовал. Ничего хорошего из этого не получилось. К Арсению хотелось ехать. Арсения хотелось обнять. С ним просто хотелось быть. Не видя причин оттягивать неизбежное, он заводит мотор и на этот раз знает точный адрес, куда ехать. Только вот смелости хватило лишь до дверей квартиры. Тут Антон и замер с занесённой рукой, не решаясь ни постучать, ни позвонить. Глубокий вдох, выдох, почти проигранная борьба с желанием развернуться и уйти, как дверь открылась. За ней стоял по-домашнему уютный Арсений и внимательно смотрел на Антона. — Что скажешь? — спокойно спросил Попов. — Будешь извиняться, я закрою дверь. — Вообще не знаю, — честно ответил Антон. — Ты написал, а я вот приехал. Он протянул ключи от машины вместо того, чтобы подойти и обнять. Стоял, как дурак, и смотрел на Арсения: такого родного, невероятно красивого и совершенно невозможного. — Ты хотел просто отдать ключи? Можно было это сделать завтра на работе, — Арсений как-то неестественно дернулся, повёл плечом и отвёл глаза. От его движения футболка съехала, открыв взору большой пластырь, под которым был скрыт след от укуса. Антон, лишь взглянув, не смог отвести взгляд. — Нет, не только, — поговорил он, делая шаг вперёд, зашёл в квартиру и закрыл за собой дверь. — Ещё сказать хотел, что ты, сволочь такая, зацепил и хрен куда от тебя денешься. Арсений на последних словах вновь внимательно на него посмотрел, нахмурился, а потом рассмеялся. Так звонко и открыто, что появилось непреодолимое желание присоединиться. Будь Антон чуть менее растерян, он бы так и поступил. — И чего ты смеёшься? — Ты невероятный! — смеяться Арсений перестал, но улыбался так ярко, словно готовился затмить собой солнце. — Я уже думал, мне опять придётся из кожи вон лезть, чтобы опять начать с тобой отношения. Антон же сделал то, что хотел с самого начала — притянул Арсения к себе и крепко обнял, уткнувшись носом в висок. — Меня до ужаса напугало то, что я сделал, — начал он тихо. — Даже была мысль о том, что было бы правильно уйти, отстраниться, разорвать всякие связи, чтобы не навредить. Но вот ты оказался мне важнее и нужнее, — он скользнул рукой к плечу, отодвинул ворот футболки и поцеловал в то место, где был пластырь. — А ещё я подумал, что ты достаточно взрослый и ответственный, чтобы не дать мне, если что, перейти черту. — Обещаю не дать тебе навредить ни себе, ни мне, — также тихо ответил Арсений. — Останешься? Вместо ответа Антон просто поцеловал его.

***

Было невероятно душно. Антон уже несколько раз просыпался, менял несколько поз, забивал подушку, но нормально уснуть не получалось. Только ему удавалось провалиться в тревожный сон, как вновь просыпался от того, что слишком жарко и нечем дышать. Коммунальные службы их города умели преподносить неприятные сюрпризы. Вот и сейчас начали отопительный сезон в самом начале сентября, когда на улице днем ещё жарко. А самое отвратительное, не во всех домах стояли новые радиаторы, позволяющие регулировать тепло. Вот в квартире Арсения, например, были самые обычные старые батареи. От чего Антон проклинал каждую минуту, проведённую там. В идеале, сейчас можно было бы выйти на балкон, покурить, остыть. Только вот незадача — первый этаж и полное отсутствие балкона обламывали всё на корню. Антон буквально грезил о том, чтобы встать и открыть окно. Только вот спокойно спящего Арсения это точно разбудит. А зачем это? Он же не виноват в том, что Антон вот такой вот человек, привередливый к терморегуляции. Промаявшись так ещё какое-то время, Антон бросил попытки уснуть. Видимо, не судьба. То кошмары его мучают в этой квартире, то теперь духота. «Ничего, утром предложу переехать ко мне», — подумал он, всматриваясь в потолок. — «У меня и квартира больше, а если будет жарко, можно уйти спать на диван». Оставшись довольным своим решением, Антон потянулся к журнальному столику и понял, что вода так и осталась с вечера в холодильнике. — Блять, — практически беззвучно выругался он. Стараясь как можно меньше шуметь, Антон осторожно встал и пошёл к холодильнику. Открыл его и уже было протянул руку за бутылкой, как взгляд зацепился за что-то странное, и он замер. Духоты как будто и не было. Тело сковало ужасом, а по коже пробежали мурашки. — Ты чего там застыл? — хриплый со сна голос Арсения словно выдернул его в реальность. — Это… что? — всё ещё не в силах пошевелиться, спросил Антон. — Где? — было слышно, что Арсений не доволен тем, что его разбудили, да ещё и что-то спрашивают. — В контейнере. Сознании не хотело воспринимать реальность, но на средней полке в прозрачном контейнере лежало сердце. Размером и общим видом напоминающее человеческое. — В каком, блять? — шаркая босыми ногами по паркету, подошёл Арсений и встал сзади. Антон напрягся. — Сердце, что не видно? — Какого хрена? — слова дались с трудом. — Ну не поместились в первый, пришлось переложить, — недовольство сменилось недоумением. — Тох, ты чего? — Что оно тут делает? — Очевидно лежит? Антон резко отмер и толкнул Арсения к противоположной стене. — Что эти органы делают в твоём холодильнике? — Антон, блять! — было видно, что Арсений не только растерян, но и зол. — Достал разморозить, хотел на ужин приготовить. — Значит всё-таки ешь… — выдохнул Антон, нависая над ним и смотря прямо в глаза. Вдруг сделал шаг назад и тяжело сглотнул. — Почему, Арс? — Почему я ем мясо? А ты теперь нет? — Давно? — С рождения, впрочем как и ты! — Арсений выпрямился и пошёл к дивану. — И незачем устраивать истерики. Просто бы предупредил, что стал вегетарианцем. — Каким, блять, нахуй… — Антон заметался по квартире. — Ты девушек, блять, убиваешь! То, с каким ужасом Арсений на него посмотрел, немного отрезвило. Он тоже был напуган. — Антон, скажи, пожалуйста, ты в порядке? Я не убиваю девушек, — прозвучало спокойно. — А сердце? — Антон замер у окна. — Оно же там. Арсений пожал плечами, встал и подошёл к холодильнику. Достал оттуда тот самый контейнер. Открыл и протянул Антону. — Обычное сердце обычной свиньи… — то, насколько он был спокоен, и пугало, и успокаивало. — А в другом контейнере лёгкие и печень. Утром достал ещё размораживать, но вот это вот всё… и не стал готовить. Подойди, посмотри. Хочешь, сделаем экспертизу? Любая нормальная лаборатория скажет, что это свинина. Антон как-то моментально сдулся, успокоился. Накатил стыд. — И ты не убивал? — тихо спросил он. — Если только муху, — Арсений убрал сердце обратно. — Сегодня залетела в морг, взбесила жутко. — Ебать… прости, — Антон сел на диван, склонив голову. Только сейчас его начало потихоньку отпускать. Сознание прояснилось, и пришло понимание того, какую хуйню он только что совершил. — Ничего, — Арсений сел рядом и обнял за плечи. — Ты выработался. У меня тоже иногда такое случается. Какая-то мелочь случается, и всё, паранойя побеждает. Ты же знаешь. — Угу, — Антон кивнул. — Я тебя ударил. Боже, я так когда-нибудь тебя убью и не замечу. — Ты был напуган, — Арсений говорил тихо и успокаивающе. — Я не пытаюсь тебя сейчас оправдать, я просто перечисляю факты. Ты был напуган, а я спросонья не понял, что ты имеешь в виду. Нам обоим нужен отдых. — Нужен, — Антон как-то рвано выдохнул. — Ты мне нужен. Пообещай, пожалуйста, если я впаду в безумие, то ты поможешь мне выбраться, а не потопишь. — Обещаю, конечно, я тебе обещаю, — Арсений взъерошил пальцами Антону волосы. — Тут душно, давай открою окно и тебе станет легче? — Давай. Прошедшие сутки для Антона стали одними из самых ужасных. Но он обязательно справится, если рядом будет Арсений. Так он решил.