Ублюдок

      Воспитывали в приюте миссис Фигг традиционно, как и во всех учебных и воспитательных заведениях Англии - поркой. В каждом заведении был свой подход к этому, как казалось воспитателям, важному процессу, а в приюте миссис Фигг это всегда было показательное действо, которое устраивалось каждую субботу.       В большом зале по центру устанавливалась скамья и рядом ставилось ведро с вымоченными розгами. Все дети в возрасте от четырёх лет, и мальчики, и девочки обязаны были присутствовать при показательной порке, однако, пороли при всех только мальчиков, девочки же получали в индивидуальном порядке либо хворостиной по рукам, либо туфлей по заду от воспитательницы.       В зал приходили дрожащие от страха дети и становились вдоль стен. Экзекутор, в роли которого чаще всего выступал воспитатель-мужчина или иной работник заведения мужского пола, вызывал мальчиков по списку, в котором были указаны напротив фамилий и количество огрехов, полученных за неделю.       За небольшие и незначительные поступки полагалось 5 ударов розгой, за преступления средней тяжести - 10, за проступки, расцениваемые как тяжёлые, давали все 15, а особо отличившиеся получали 20.       Если среди детей были те, кто вёл себя настолько примерно, что за месяц не зарабатывал ни единого штрафа, то в последнюю субботу месяца их пороли в предупредительных целях, чтобы они знали и помнили, как это, но давали им не более 5 ударов. При этом наказывающий мог менять силу удара в зависимости от своих личных взглядов и отношения к наказуемому, так что кто-то получал 5 крепких, а кто-то 10, но без особого приложения усилий.       Названная по списку жертва выходила в центр зала, ребёнок становился возле скамьи, спускал штаны и ложился животом вниз. Рядом с "палачом" всегда стоял помощник, один из старших мальчиков, он привязывал провинившегося за щиколотки и под руками к скамье. Экзекутор доставал розгу, встряхивал её, объявлял количество ударов и совершал наказание. После порки ребёнок вставал, натягивал штаны и шёл в толпу к остальным детям, где оставался стоять и смотреть на наказания других.       Гарольда наказывали каждую субботу и наказывали сурово - он всегда получал максимальное число ударов с особой жестокостью. Миссис Фигг заметила в мальчике проявления магии и ошибочно считала, что её можно выбить из ребёнка розгами. Гарри наказывали абсолютно за всё, даже за то, за что не наказывали других, любое малейшее действие, любой малейший проступок не оставляли никаких шансов избежать наказания.       Ожидание наказания всегда было самым сложным для Гарри, чем быстрее приближалась суббота, тем хуже становилось мальчику, самой худшей была ночь накануне наказания - сон не шёл, а утром нужно было идти в зал, разбитым и не выспавшимся. Он знал, что его будут пороть первым, что это будет адски больно - поджилки начинали трястись ещё задолго до начала процесса.       Гарри шёл к скамье как на эшафот, тело его пронзила дрожь - всего трясло и колотило, он шёл на ватных ногах и понимал, что сейчас ему будет очень больно, а ещё ему было стыдно, страшно и обидно. Сколько бы раз его не пороли, он никогда не мог привыкнуть к этому ощущению обречённости и часто даже не мог понять, за что его наказывают.       Он подошёл к скамье и начал спускать штаны дрожащими руками, сердце бешено колотилось. Когда мальчик ложился на скамью, ягодицы обдало холодом и свело от ожидания. Наказующий громогласно объявил: "Гренуй, особое наказание - 20 ударов розгой".       Гарри чувствовал, как его привязывают, как чуть спускают штаны пониже и задирают рубашку вверх, но стыд и страх отключал все мысли. И вот мучительные секунды ожидания и в воздухе раздался свист розги, за которым последовала острая, резкая, обжигающая боль.       Дыхание перехватило, время словно замедлилось, боль казалась нереальной. После второго удара Гарри сам не осознал как закричал. Пороли жёстко, безжалостно, без передышки, с оттяжкой, били так, что оставались багровые рубцы, появлялась кровь, а после и синяки. Терпеть ужасную боль было невмоготу, мальчик кричал и дёргался под розгой не переставая. В висках стучало, из глаз текли слёзы, в глазах темнело, ощущалась одна сплошная боль в ягодицах и больше ничего.       Когда наказание заканчивалось с последним, двадцатым, особенно сильным ударом, Гарри всегда испытывал чувство потрясения. Его отвязывали, но мальчик оставался лежать, не в силах подняться от боли и слабости. Тогда экзекутор кивал мальчишке-помощнику: "Помоги ему подняться" и тот подхватывал Гарри под руки, помогая встать на ноги и натянуть штаны, затем его отводили к стене к другим детям.       Мальчика шатало, перед глазами плавали мушки и тёмные круги, он находился словно в прострации и практически не осознавал происходящего, почти не обращал внимания на то, что на скамье уже лежала новая жертва. Иногда он терял сознание прямо там, уже после наказания, стоя среди других детей, тогда его оттаскивали к стене и приводили в чувство уже после того, как все "грешники" окажутся выпороты и детей отпустят. И так было каждую субботу, каждую чёртову субботу каждой недели, каждого месяца, каждого года. После показательной порки, поскольку это была суббота, детям разрешалось иметь немного свободного времени, Гарри чаще всего, если это было тёплое время года, лежал на траве на заднем дворе за сараями и рассматривал проползающих мимо букашек, травинки. Иногда он засыпал и просыпался только к обеду. В холодное же время предпочитал отлёживаться где-нибудь в помещении. Много мыслей посещало его в эти периоды. Гарри хотел быть свободным, хотел уметь противостоять другим, он мечтал, что станет нужным, важным кому-то. Он хотел понять, что это за такие флюиды, которые он чувствует в себе и которые он замечал в редких случаях за другими, он хотел понять, как действуют эти флюиды, хотел взять их под контроль, хотел овладеть ими и сохранить их.       Гарольд начал их мысленно коллекционировать, раскладывая в своей голове по полкам разные виды флюидов, которые он когда-либо улавливал. Все они получали у него описание, характеристики: эти тёплые, обволакивающие, а те холодные, мокрые как туман, серые; эти словно солнечный свет, а те похожи на могильную тьму; эти слабые, едва уловимые, вот-вот готовые погаснуть, словно пламя свечи, а те мощные и кажется взорвутся.       В минуты отчаяния и физической боли после наказания Гарри перебирал в голове собранные флюиды, сравнивал их, сопоставлял и пытался понять, почему у большинства людей их нет, а у тех, у кого есть - они такие разные, и почему у миссис Фигг они тоже есть, но воспринимаются как истлевший уголёк. За этими думами и проходило его детство.