Лёд, кровь и смерть

      В зале суда номер 10, более известном, как место, где обычно проходят слушания о делах, касающихся самых серьёзных преступлений, стоял громкий шум от бесконечных переговоров сотен волшебников. Большое квадратное помещение, стены которого были сложены из тёмного камня, освещались тусклыми факелами, едва ли давая возможность разглядеть сидящих в другом конце людей.       Слева и справа амфитеатром поднимались скамьи, сейчас полностью заполненные посетителями, желающими лично стать свидетелями грядущего. Те места, которые располагались между ними, были заняты членами Визенгамота — пятьдесят судей в сливовых мантиях с вышитой на груди серебряной буквой «В» собрались в полном составе, чтобы рассмотреть дело, ставшее самым резонансным со времён наказания Пожирателей Смерти после окончания Первой магической войны.       Посреди зала стояло массивное кресло, повёрнутое лицом к судебной коллегии. Гарри Поттер был тем, кто в данный момент в нём восседал. И именно «восседал», а не «сидел», потому что весь его внешний вид просто-напросто кричал о том, что он не собирался терять свою гордость, даже несмотря на незавидное положение. Его запястья и лодыжки были окутаны магическими цепями, которые, словно змеи, вились вокруг его конечностей, иногда стягиваясь сильнее, чем нужно, чтобы держать обвиняемого в своеобразном «тонусе».       Гарри морщился от неприятных ощущений, но молчал. Он вообще никак не сопротивлялся, когда его брали под стражу те авроры, а также отправляли сидеть во временную тюрьму в подземельях Министерства Магии, где он дожидался этого разбирательства. Немёртвый отдавал себе отчёт в том, что совершил преступление, однако ни о чём не жалел. Он готов был понести любое наказание, которое Визенгамот посчитает справедливым. Это Поттер решил ещё тогда, когда убил последнего противника в том злополучном баре. И отступать от своего решения он не собирался.       — Тишина! Прошу! Тишина в зале!       Раздался громкий звук ударов о стол небольшим деревянным молоточком, который был извечным атрибутом любого судьи во время заседаний. Призывал всех к порядку сидящий по центру Корнелиус Фадж, Министр магии. Его обычно добродушное лицо сейчас было невероятно хмурым и серьёзным. Он явно отдавал себе отчёт о важности происходящих событий. Некоторых рядом сидящих с ним лиц Гарри смог узнать — это были, например, Амелия Боунс, о которой рассказывал отец Рона, и Барти Крауч, являющийся одним из судей Турнира Трёх Волшебников. Другие волшебники для Гарри оставались неизвестными.       Правда, его немного удивило, что среди судей не было Дамблдора. Но не потому, что Поттер считал, что старик захочет поскорее расправиться со своим учеником, а из-за занимаемой им должности. Всё же не стоит забывать, что директор Хогвартса одновременно был и Верховным чародеем Визенгамота. Можно логично предположить, что такой человек просто обязан находиться в этом зале в составе судебной коллегии.       После слов Министра магии в помещении воцарилась тишина. Были слышны лишь громкие щелчки фотоаппаратов приглашённых представителей СМИ, мелькающих своими яркими вспышками. Фадж прочистил горло и обратился к сидящему у подножья всех скамеек человеку:       — Вы готовы?       — Да, сэр.       Гарри вгляделся в лицо ответившего и понял, что это был Перси Уизли. Он едва заметно скривил губы при виде этого рыжего. Наверное, Перси был единственным из Уизли, с кем немёртвый был лично знаком, и кто ему, откровенно говоря, не нравился. Перси взял в руки перо, склонился над пергаментом и, видимо, готов был записывать всё, что будет происходить в этом суде. Корнелиус тем временем звучно провозгласил:       — Чудно… Итак, судебное разбирательство от шестого марта объявляю открытым. — Как только министр это сказал, все из присутствующих сразу же навострили уши. — Сегодня рассматривается дело об обвинении Гарри Джеймса Поттера, проживающего по адресу: графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре, в жестоком убийстве шестерых волшебников. Допрос ведут: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Секретарь суда — Перси Игнациус Уизли…       Фадж сделал паузу, переведя дыхание. Затем он взглянул сверху вниз на Гарри. Вид его при этом сделался несколько озадаченным.       — Мистер Поттер, по закону вы должны иметь защитника. Ещё до начала судебного заседания вы были уведомлены о том, что Министерство Магии обеспечит вас лицом, защищающим ваши интересы, если вы не сделаете выбор самостоятельно. Позвольте узнать, почему его с вами нет?       Гарри с холодком в голосе ответил:       — Вы не дали мне такого выбора. Никто меня не слушал, да и вы не позволили мне с кем-либо увидеться. А выбор из тех людей, которых вы предложили, просто смехотворен.       Повсюду мгновенно раздался шёпот. Многие осуждали Поттера за его довольно дерзкие слова, так ещё и, по сути, сказанные напрямую министру магии. Члены Визенгамота также в большинстве своём отнеслись к подобному с неодобрением. Правда, нашлись и те, кто подозрительно поглядывал на Фаджа, они явно хотели бы разобраться в этом. Однако таких было намного меньше, чем остальных.       — Ваши слова оскорбляют решения Министерства Магии, мистер Поттер, — с долей превосходства в голосе проговорил мужчина. — Это будет учтено в дальнейшем разбирательстве.       — Как вам будет угодно, — насмешливо ответил Гарри. — Хотя я не уверен, что в этом будет какой-то смысл…       Фадж ничего на это не ответил. Он выразительно посмотрел на Поттера, а затем хмыкнул и невозмутимо продолжил:       — Закон предусматривает, что обвиняемый имеет право на защиту своих прав и интересов. Однако существует правило, согласно которому судебный процесс может проходить и без защитника, если обвиняемый по собственной воле отказался от такового. Таким образом, Гарри Джеймс Поттер в ходе дальнейшего разбирательства будет выступать без…       — Я, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, буду защитником обвиняемого Гарри Джеймса Поттера, — произнёс позади немёртвого негромкий голос.       Из-за цепей и высокой спинки кресла Гарри не мог рассмотреть новое лицо, однако не узнать голос старого директора он просто не мог. Обрадовался ли он его прибытию? Скорее, да, чем, нет. Всё-таки, даже несмотря на то, что он смирился с происходящим, поддержка такого человека, как Дамблдор, может существенно ему помочь. Если, конечно, в такой ситуации вообще можно было хоть что-либо сделать.       Члены Визенгамота зашептались между собой. Все глаза были устремлены на вошедшего. Одни судьи выглядели раздосадованными, другие — слегка напуганными, третьи — одобрительно кивали. Фадж явно занервничал при виде могущественного волшебника. Он растерял былую уверенность, а его глаз слегка задёргался, то ли от нарастающего гнева, то ли от первых ростков отчаяния.       Вскоре Дамблдор, став объектом для нескольких фотокамер, прошествовал через весь зал и остановился рядом с Гарри. Его длинные волосы и борода серебрились в свете факелов, а глаза внимательно взирали на Поттера сквозь полукружья очков, сидевших на середине носа. Немёртвый встретился с ним взглядом, но ничего не сказал. Старик прекрасно понимал своего ученика и без слов.       — Хм… Дамблдор, — медленно протянул подзависший Корнелиус, до конца ещё не веря, что на заседание прибыл, собственно, Верховный чародей Визенгамота. Тем не менее он, на удивление, достаточно быстро пришёл в себя и, как ни в чём не бывало, спокойно проговорил: — Что ж, теперь, когда все условия соблюдены, можем начинать…

***

      Этим утром в Большом зале было довольно шумно. Причём куда более шумно, чем обычно. Студенты во всю обсуждали недавние события — не только вчерашний суд, но и само преступление, которое совершил Гарри Поттер — доселе главный символ света в магической Британии. Присутствующие в тот момент в баре ученики рассказывали всем остальным в Хогвартсе всё в самых ужасных подробностях. И никого не волновало, что первоначально нападение совершили именно те волшебники, которые и были впоследствии убиты.       Преподаватели в основном молчали и участвовать в обсуждении данного случая не желали. Их мрачные лица свидетельствовали о том, что поступок одного ученика выбил их из колеи, заставили задуматься о том, кого именно они до этого обучали. Некоторые профессора, впрочем, испытывали несколько иные эмоции.       Например, Минерва Макгонагалл всё ещё пребывала в шоке от увиденного, с дрожью вспоминая те события. Хагрид, с другой стороны, был необычайно серьёзен. Он оставался одним из тех, кто был на стороне Гарри, веря в его намерения защитить себя и свою подругу. Снейп, наверное, был единственным, кто сидел за столом, ни капли не изменив выражения своего лица.       Создавалось такое впечатление, что произошедшее его совершенно не волновало, и это несмотря на тот факт, что он лично побывал там, в баре Три метлы. Но это, понятное дело, всё неправда. Если бы кто-то сейчас осмелился заглянуть под его маску невозмутимости, то очень бы удивился, став свидетелем невероятной бури из различных чувств, которая и не думала утихать.       Во главе стола, где обычно должен восседать директор, в данный момент никого не было. И это очень огорчало студентов, поскольку они могли бы узнать у Альбуса Дамблдора все кратчайшие подробности, как прошло вчерашнее судебное разбирательство. По крайней мере, это они так думали. Да, никто из учеников, в том числе иностранцев, не знал о том, какое наказание Визенгамот посчитал справедливым по отношению к Гарри Поттеру. Любопытство раздирало изнутри самых нетерпеливых, а ожидание утренней совиной почты, которая наверняка принесёт все нужные вести, превратилось в своеобразную пытку.       — Я так рад, что тебя наконец выписали из Больничного крыла, — вымученно улыбнулся Рон, глядя на севшую рядом Гермиону. Девушка также попыталась изобразить улыбку, но вышло несколько неудачно, отчего она просто кивнула своему другу, благодаря за поддержку.       — Как ты, Гермиона? — с волнением в голосе спросил сидящий напротив Невилл.       — Уже хорошо. Благодаря стараниям мадам Помфри больше мне ничего не угрожает.       — Это, конечно, и впрямь хорошо, но твой больной вид всё ещё оставляет желать лучшего, — подметил Рон, медленно пережёвывая овсяную кашу.       — Это нормально, — пожала плечами девушка. — Прошло ещё слишком мало времени с того момента, как… меня ранили.       — Н-да…       Ребята притихли. Рядом сидящие гриффиндорцы, совершенно не стесняясь, с энтузиазмом обсуждали то, каким по их мнению должно быть наказание для «убийцы Поттера». Их с радостью поддерживали другие студенты. Некоторые даже делали ставки. Видимо, их совершенно не заботило, что Гарри также является представителем факультета Гриффиндор, а также учеником Хогвартса.       Рон с силой сжал кулаки. Злость так и рвалась наружу.       — Может, вы уже заткнётесь, кретины?! — он рывком вскочил со своего места, испепеляющим взглядом пронзая несколько старшекурсников.       Обычно в такой ситуации зарвавшегося младшего быстро ставили на место, но сейчас при виде такого Рона Уизли, парни с последних курсов действительно замолчали и быстро перевели разговор на другую тему, перестав обращать на него внимание. Рон сделал несколько глубоких вдохов и, наконец немного успокоившись, сел обратно.       — Ты молодец, Рон, — слабо улыбнувшись, поддержал его Невилл. — Я бы так не смог.       Гермиона ничего не сказала, но вновь благодарно кивнула. Рон прекрасно понимал, почему сейчас она была немногословной и такой… подавленной. Он только начал радоваться за своих друзей, которые решили друг с другом сблизиться, но уже так скоро произошла беда… Не зря, глядя на уходящего в Хогсмид Гарри, Уизли ощутил некое странное чувство, которое будто бы предупреждало его о чём-то. Как жаль, что он тогда не понял, о чём именно…       Рон не представлял, насколько сейчас их общей подруге было плохо. Причём дело было далеко не в ранении. Он пообещал сам себе, что, пока Гарри не вернётся к ним, он будет всецело поддерживать Гермиону. А ещё он будет стараться и ради самого Гарри. Всё-таки тех, кто верит в него, было очень мало.       — Смотрите, смотрите! Почта! Наконец-то!       По всему залу раздались возгласы, когда в помещение стремительным потоком влетело несколько десятков, если не сотен сов. Все они держали в лапах газеты, которые тут же упали на столы студентов. Подростки, чуть ли не дерясь за листы бумаги, принялись хватать свежие номера.       Перед Роном и Гермионой упал и экземпляр для них. Они взволнованно переглянулись, не решаясь сразу его брать. Однако вскоре повсюду вокруг раздались удивлённые голоса, и ребята решили, что лучше стоит самим первыми узнать, что же конкретно ждёт их друга в будущем.       Дрожащей рукой Рон взял газету и развернул, чтобы дать возможность прочитать и Гермионе. Первое, что бросилось в глаза, был огромный заголовок, который занимал большую часть главной страницы. Однако даже этого заголовка хватило, чтобы у ребят перехватило дыхание. Гермиона опустила лицо, закрыла глаза и, не сдерживаясь, разрыдалась. Уизли, находящийся в не меньшем шоке и игнорируя остальных вокруг, поспешил заключить девушку в объятия. Пока он пытался успокоить свою подругу, отчаянно ища бесполезные слова утешения, из его головы всё никак не хотел уходить этот злополучный заголовок:       «Гарри Поттер приговорён к смертной казни…»