Жара

— Это что, поддельные документы? — Сэм в ужасе выпучил глаза, рассматривая пластиковую карточку совершенно подозрительного вида. Ковырнув свое фото ногтем, он понял, что она просто пристряпана сверху широким скотчем. — Ну да, — Дин показал ему два ряда ровных белых зубов, — а как, по-твоему, ты сможешь пройти в клуб вместе с нами? Сэмми моментально сник, ссутулился и весь уменьшился в размерах. Влипать во что-то настолько сомнительное совершенно не хотелось: — Так, может, мне не ходить? — Я не понял, — возмутился Дин, — так ты хочешь или нет? — Хочу, — выдохнул Сэм, по-прежнему не отрывая взгляда от чужих водительских прав с собственной фотографией. — Ну и все, разговор окончен, — подытожил его старший друг и хлопнул Сэма по плечу. Вышибала у входа, конечно, все понял, да только смерил Сэма снисходительным взглядом пока Дин вдохновенно распинался, доказывая, что Сэм — ровесник всей их компании. В конце пламенной речи охранник скривил толстые темные губы в подобии улыбки, но все же кивнул головой, пропуская всех пятерых в гремящее нутро ночного клуба.

***

Внутри было так, как обычно и бывает в ночных заведениях мелких городов — громко, с пафосной заявкой на неуклюжую элитность, морем алкоголя сомнительного качества и таких же сомнительного качества девиц, томно жмущихся у бара. Спустя каких то пару минут, едва Дин успел вручить Сэмми бутылку только что купленного пива, Кэсси утащила своего парня на танцпол. И Дин пропал. Дрейк и Чад перебрасывались ленивыми, одним им понятными фразами, а Сэм в разговор не вмешивался. Он чувствовал себя совершенно одиноким в этом многолюдном, наполненном разгоряченными парнями и девушками месте. Дин появлялся пару раз — но только для того, чтобы охладиться, отхлебнув из расставленных на столике пивных бутылок, в который раз бросить ничего конкретно не значащее «хорош скучать, Сэмми, пошли!» и умчаться обратно, ввинчиваясь всем телом в танцующую толпу. Сэм в ответ мрачнел, крутил едва початую бутылку в руках, а потом, все же дойдя до какой-то внутренней точки невозврата, встал и направился к выходу. Он так и не смог найти Дина в пульсирующей, слившейся в единый живой организм, толпе. Свежий воздух заставил парня поежиться. Сунув руки в карманы, Сэм сплюнул под ноги и побрел прочь от гулко затворившейся за ним массивной двери. Было даже как-то обидно. Вообще-то они и раньше выбирались куда-нибудь той же компанией, но никогда раньше Сэм не ревновал Дина к его же друзьям. Или девушке. А сейчас он поймал себя на мысли, что не хочет делить Дина ни с кем из присутствовавших, включая Кэсси — словно тот неуклюжий эпизод на диване в гостиной Смитов дал Сэму какое-то особенное, ему одному принадлежавшее, право на Дина. Кнопочная «моторола» завибрировала минут через десять: «Сэм, ты куда пропал?» Сэм остановился и вздохнул — отвечать и хотелось, и не хотелось одновременно. Минуту спустя он застучал по клавишам: «Я ушёл домой» Телефон тут же зажужжал входящим звонком. Сэм огляделся, как будто для того, чтобы ответить на звонок, ему требовалось чье-то разрешение, затем сбросил. Потом ещё раз. И ещё. «Сэм.» «С» «Э» «М» «М» «И» Сэм только глаза закатил, а затем улыбнулся, глядя на вновь и вновь прибывающие сообщения. Дин возмущался, Дин уговаривал, Дин вопрошал. Дин никак не мог оставить его в покое. — Мог бы и предупредить, — послышалось из-за плеча, и Сэм обернулся. Уперев руки в колени, Дин пытался отдышаться. Этот парень никак не поддавался пониманию — и это было в нем одной из тех вещей, за которые Сэм его почти любил. Или без «почти». — Тебя теперь тоже не пустят обратно, — бесцветно бормочет Сэм, и он понятия не имел — говорил он о бугае-охраннике на входе или Кэсси, которая вряд ли будет в восторге от того, что ее парень испарился невесть куда в самый разгар веселья. — Кто тебе сказал, что я хочу обратно, — оскалился Дин и протяжно выдохнул, выравнивая дыхание, и Сэм снова не знает как трактовать его слова — как ему, Сэму, хочется, или как толковали бы эту фразу все нормальные люди: «мне там стало скучно, я ушел». «К тебе», — мысленно добавляет Сэм, и на душе теплеет. — А Кэсси? — еще одна вялая попытка вернуть Дина туда, где ему самое место. — Кэсси весело, — неопределенно отвечает Дин и пожимает плечами, — пошли? В конце концов, я тебе еще должен прогулку и закат. Хотя с закатом сейчас будет сложновато, конечно. Когда раскрашенный ночной жизнью центр остается позади, Сэма потрясает тишина — они ныряют в нее, как в воду, еще какое-то время слыша затихающее расцветие звуков позади. Они бредут — молча, плечом к плечу. Тишину спящего города лишь изредка разрывает полицейская сирена, ночное освещение закрытых магазинов расцвечивает тротуар пятнами мягкого света. В темноте хочется заблудиться — до того ему уютно и спокойно рядом с Дином, который сейчас принадлежит только ему. Нет ни Кэсси, ни Дрейка, ни Чада, есть только Сэм и Дин — а это даже звучит так, словно они созданы друг для друга. Потом, намолчавшись вдоволь, они говорят — обо всем на свете, перескакивая с одной темы на другую. Сэм рад простому дружескому разговору без каких-либо неоднозначных фраз — в которых, признаться, он уже устал копаться в поисках второго и третьего смысла. — Дин, — он останавливается, а Дин по инерции проходит еще несколько шагов, и лишь тогда оборачивается, в немом вопросе вздернув брови. — Дин, а что это было тогда, у тебя дома? — вопрос срывается с губ прежде чем Сэм успевает хоть что-то подумать. И миг спустя он чувствует, как алая хризантема храбрости расцветает где-то под ребрами, щекочет лепестками съеженное его нутро. По лицу своего друга Сэм сразу же понимает, что ему не нужно напоминать подробности, он сразу схватил суть. — Тебе не понравилось? — Дин часто отвечает вопросом на вопрос. Местами это раздражает. Таков уж этот Дин — звучит буднично и просто. Дин ласкал другого парня на диване — вообще-то Сэма — и вот так просто спрашивает об этом? — Понравилось, — он ощущает, как медленно начинает краснеть — тепло приливает к щекам, и это отлично видно в свете витрины, у которой они стоят. — Ну и здорово, — хмыкает Дин и разворачивается, чтобы идти дальше. Сэм не знает что и чувствовать — разочарование? Растерянность? Он бросается вдогонку и, поравнявшись с Дином, слышит продолжение: — Сэмми, секс сильно переоценивают, — Сэм не знает, стоит ли ему хоть что-то добавить, он только многозначительно хмыкает в ответ, не прерывая, — это же просто общение. И все — это как поговорить, но только еще удовольствие получить. Что это? Дин намекает на то, чтобы он перестал фантазировать насчет того, что, возможно, есть между ними? Потому что, судя по логике Дина, они как будто просто «поболтали», лежа на диване в темноте, подсвеченные сменяющимися на экране картинками. Фактически, они даже не «болтали», так — обменялись парой ничего не значащих «фраз». — Дин я… — он кашляет, потому что горло вдруг сдавливает поднявшаяся из груди обида, — я как-то по-другому к этому отношусь. — Серьезней, Сэмми? — и, не дожидаясь ответа, сам оканчивает фразу, — я знаю, друг. Дин прекрасно видит, как Сэмми как-то разом грустнеет и словно теряет интерес ко всему, что происходит вокруг, включая Дина. И он отлично знает причину так резко сменившегося настроения друга, имя ей — горькое разочарование. Поэтому он кивает на круглосуточную закусочную на углу и предлагает зайти. Сэм вообще-то не то, чтобы голоден, он потерял аппетит. Дин не сводит с потупившегося Сэмми глаз, пока быстро расправляется со своим сендвичем и кофе. Сэм только вяло ковыряется в картошке-фри, избегая встречаться с парнем напротив взглядом. Вот бы очутиться миль этак за двести от этого места. И Дина, чтоб его. — Так я не договорил, — Дин по-прежнему будничным тоном наконец прерывает затянувшееся молчание, — для меня заняться с понравившимся человеком сексом, получить удовольствие просто потому что он тебе нравится, и у вас это вроде взаимно — ну, это нормально что ли. Постепенно впитывая смысл сказанного, Сэм отхлебывает свой капучино. Глоток из чашки как-то сразу согревает душу. Сэм ему нравится. И Дин сообщил, что знает, что это взаимно. Он едва сдерживает в себе улыбку, готовую растянуть губы. — Мы не занимались сексом, — тихо шепчет Сэм, не до конца веря сказанному, — это вообще-то не секс. — Это пока, Сэмми, — Дин смотрит на него долгим, вязким взглядом и под конец, подмигнув, повторяет сквозь смех, — пока. Затем он откусывает огромный кусок и жует его заразительно аппетитно.

***

Ночь — это, наверное, третье измерение, потому что ночью все ощущается по-другому, люди — опасно искренни, а слова — точны и попадают прямо в цель. Эта ночь для Сэмми — какой-то дьявольский карнавал противоположных эмоций, американские горки в его личном парке развлечений — от отчаяния до эйфории. И виной всему Дин. Сэмми определенно в него влюблен, теперь он четко понимает это. Они идут и идут — перебрасываясь ничего не значащими фразами, обсуждают то игры, то фильмы, то общих знакомых. А затем город как-то резко заканчивается, остается позади — и вот, Сэм с удивлением понимает, что они дошли как раз до заброшенного стадиона в глубине пустынного в предрассветные часы парка. Того самого, куда они собирались сходить посмотреть на алеющее закатное солнце, а пришли, выходит, любоваться рассветом. В парке довольно свежо — удивительно, но через каких-то несколько часов воздух тут раскалится, гигантские цикады начнут орать, стремясь перекричать друг друга, а люди будут вздыхать, спасаясь в тени деревьев ледяной газировкой и мороженым. Сэм ежится, а Дин истолковывает этот жест по-своему — стягивая фланелевую рубашку, надетую поверх однотонной футболки, протягивает Сэму: — Мне не холодно, — в ответ на вопросительный взгляд. Сэм надевает ее — чужое тепло и запах охватывают его со всех сторон, и все это ощущается интимным и немного неправильным. Вот будь на месте Сэма Кэсси, то тут неудобных вопросов бы не возникло. «Размечтался. Вообще-то, у него есть девушка». Которую Дин как-то необычно легко, небрежно оставил в ночном клубе в компании своих друзей. Полчаса спустя они взбираются на небольшой холм — внизу тянется темная нитка железнодорожных путей, а впереди — там, где земля соприкасается с небом, алеет тонкая полоса зарождающегося восхода. Иссохшая трава шелестит под ними и пахнет теплом. — Первоклассные места, — изрекает Дин, неравнодушный к подобным мелочам. Он лежит, заложив руку под голову и не отрывает взгляда от медленно расползающегося красного пятна на горизонте, — так это сюда ты хотел меня притащить? Сэм угукает — ему не хочется портить зарождение нового дня ненужными словами. — Хорошее место для свидания, — Дин продолжает невозмутимо, а Сэм даже не вслушивается в его болтовню — он завороженно наблюдает за тем, как неумолимо меняет краски небо, как миллиметр за миллиметром выплывает из-за горизонта ослепительно яркий солнечный диск. — Сэм, — раздается совсем рядом, но Сэм, замерший и поглощенный торжественным великолепием, едва ли его слышит с первого раза. — Сэмми, — и Вессон вздрагивает, потому что горячее дыхание вдруг щекочет ему ухо. Что-то в шепоте Дина заставляет Сэма ощутить хорошо знакомое горячее напряжение в солнечном сплетении. Сэм поворачивает голову и не успевает вовремя отодвинуться на приличное расстояние: прямо напротив собственных глаз он видит зеленые — обрамленные густыми ресницами, а губы теплым облаком окружает чужое дыхание. Отодвигаться совсем не хочется — то ли рождение нового дня придает Сэму сил, то ли врать себе в присутствии обновленного солнца он уже не может. Довольно провокаций. Сэм сам решит, чего он хочет, а чего — нет. Углы челюсти в Дина — острые, немного шершавые от начинающей пробиваться щетины — идеально подходят для его ладоней. А губы у Дина как раз такие, какими Сэм их представлял — мягкие, странно податливые. Сэм отчего-то думал, что Дин всегда и всюду такой — резкий, уверенный в себе, даже нахальный, напористый. В их поцелуе Дин не ведет — он тянется к Сэму, вдыхая его запах, покорно ждет очередного движения, чтобы ответить, даже не трогает руками. Только когда Сэм, осмелев, привстает на колени, чтобы придвинуться еще ближе, Дин мягко тянет его на себя и, не разрывая поцелуя, удобно устраивается прямо на склоне. Тишина и ни души на много миль вокруг — это, пожалуй, лучшее, что способствует откровенности во всем — в движениях, в мыслях и даже в словах. Сэм чувствует, как возбуждение в нем растет по мере того, как требовательнее, глубже становятся поцелуи, в голове все плывет — он едва ли может верить себе и своим ощущениям. Дин под ним — совсем не похож на себя обычного, и это открывает Сэму еще один уровень близости с ним: Дин может быть разным. Дин может быть другим. И то, что он ни разу не видел его таким ни с кем еще — дорого стоит. А еще Сэмми талантливо может испортить момент. — А Кэсси? — спрашивает он и сам ужасается от нелепости своего вопроса — он готов самому себе пощечин надавать, когда видит, как Дин открывает глаза и медленно возвращается к реальности. Действительно, Сэм Вессон, неужели сейчас, когда под тобой лежит разомлевший красивый парень, тебя так по-совестливому волнует судьба его девушки? — Сэмми, — Дин лениво проводит языком по распухшей нижней губе, — это единственное, что тебя сейчас волнует? — Прости, — неуклюже извиняется тот, понимая, что едва ли они сейчас вернутся к прерванному занятию. Но Дин снова удивляет его: — Давай чуть попозже обсудим прошлые отношения Дина Смита. Если захочешь, то обсудим еще и нынешние. А потом, положив ладонь на затылок Сэма, притягивает его лицо к своему.

***

В шесть город просыпается окончательно: отовсюду слышится лай выгуливаемых питомцев, в парке навстречу то и дело попадаются вспотевшие бодрые бегуны. Мальчики сонно бредут через парк — как раз для того, чтобы взять еще по стаканчику кофе, выпить его, сидя на покрытой росой лавочке, и разбрестись по домам спать. Сэм еще ни разу в жизни не чувствовал себя настолько вымотанным, настолько счастливо опустошенным — и только из-за поцелуев. Дин тоже немногословен — он зевает, потягивается и всем своим видом показывает, что не прочь бы сейчас завалиться спать и проспать часов этак четырнадцать. Если приглядеться, то без труда можно понять — этим двоим есть что скрывать. Тайна сквозит в озорной улыбке, что парень постарше то и дело обращает к своему спутнику, секрет прячется в густом румянце, покрывающем щеки того, что повыше. Что-то общее, одно на двоих, проскальзывает в том, как они сидят рядом, в повороте головы, в беззвучном общении украдкой: взглядом, жестом, пожатием плеч. Они заодно.

***

Уже на подъездной дорожке к дому, Сэм протягивает Дину руку: — Пока, увидимся, — он боится спугнуть то, во что пока не верит сам, и поэтому не добавляет «завтра». — И пообщаемся еще, да? — Дин подмигивает, и лукавые смешинки в зеленых глазах прыгают, как солнечные зайчики. К ушам моментально приливает, и Сэмми беззвучно смеется в ответ. Он счастлив, а счастливым слова не нужны.