За "Мерси"

Smells Like Teen Spirite - Nirvana На глубине - Bahroma В общем, как обстояли дела. Обстояли дела хуево и скучно. Только так Альбедо мог описывать свои ближайшие несколько лет до и после поступления на факультет лингвистики. Вот уже сколько лет учиться, учиться, а смысла как, зачем и почему он так поступил - не видит. Да, он хорош во многом, в учебе - особенно. Это хороший навык, когда ты усидчив, потакаешь правилам, всем правилам, которые понапридумывали взрослые. Это что-то типа вставать в шесть утра, питаться обычной овсянкой с бананом, делать всю домашку вовремя, не пропускать уроков и занятий, репетиторов, ходить на допы в музыкалку и играть на скрипке как самые невьебенные люди типа Бетховена и Моцарта. Но такой режим угроблет не только ваши таланты, а надежды и мечты повесит на галстуке именной гимназии, но еще и сгубит все ваши представления о самом себе. А что я представляю сам из себя? Этим вопросом можно задаваться каждую секунду своего времени и самостоятельной жизни. И этот вопрос крутился сотни тысяч раз у него в голове еще в самых ранних этапах студенческой жизни. Шагая по мокрым проспектам, когда черное его пальто сейчас развевается по ветру и оглядываясь в витрины, Альбедо вспоминал как точно также, всматривался в чужую витрину, как в зеркало, пару лет тому назад. Тогда он стоял с развязаным галстуком, в белой блузе до колена с кучей оборок и заколотыми волосами по всем сторонам. Чтобы волосы не лезли, он всегда носил жменьку металлических заколок, делал он это все по старой привычке своей матери. От которой только заколки и остались. Заколочки и пригородный дом. Небольшой, всего в два этажа, с просторной спальней на втором и небольшой гостинной с кучей мягкой мебели на первом. Фасад весь был в цветах, которые она так бережно взрастала сама. И как Альбедо было сложно самому, с нуля учиться за ними ухаживать! Каждые выходные он приезжал в этот дом, с какой бы горечью и болью он ни вспоминал свое отмученное учебой детство, он знал, что он обязан это делать. Ради того, на что он раньше не обращал внимания. Улыбка. Теплое лето. Бабочки. Шорох посуды. Бабушка, её ворчание. Учебники. Тетради. Репетиторы. Музыка. Такая печальная, скрипучая. И вот он снова, маленький мальчик. Синие колготочки спадают, а белая рубашечка прикрывает этот нелепый образ, он бежит по второму этажу, радостный. Блондинистые прядки лезли в глаза, но весь дом заливался смехом. Его смехом. И смехом матери. Она ловит его, хватает и сажает к себе на руки. Они вместе падают на скрипучее кресло, она изящным движением руки достает из тумбочки горсть звенящих заколочек. Сначала она возьмет одну, холодный металл прильнет к виску и оп! Щелчок и вот уже мир не загораживает прядь волос. Теперь она закреплена за левым ушком. Бабушка угрюмо завалиться к ним в спальню, напомнит про подготовку к начальным классам, принесёт с собой толстый букварь и как начнет по слогам учить читать. А мама Рэй - как он любил обычно ее называть, уйдет с улыбкой играть на скрипке, на весь дом, затмевая своей музыкой все нравоучения бабушки. Альбедо до сих пор помнил, до сих пор. И никак понять не мог. Оглядываясь снова в ветрину, доставая из кармана одну - единственную заколку, он приколит свою косичку к виску. И поймет, что заколка то - вполне реальная. Потрёпанная, вся в потертостях - но реальная. Так почему же... Почему же они, тоже живые, со своим смехом, ворчанием и теплыми улыбками - их больше нет рядом? Почему заколки растерялись, оставляя лишь одну? Почему он остался совершенно один? И почему он не стал от этого свободнее? Почему от звука скрипки ему колит сердце, обливаясь кровью, почему он так не рад своей возможности выбора? Ведь это то, что ты хотел! - гнусное отражение в ветрине ухмыльнется, растегивая пуговицы рубашки, покажет свои шикарные тату, набитые на зло всем запретам, оближет свои проколотые губы, сверкнет пирсингом укуса змеи и вытянет свой раздвоенный язык. Ужас! Свобода - это хорошо. Но не тогда, когда она добивается чужими слезами. Он хотел быть свободным со своими близкими здесь и сейчас, а не на расстоянии. Но мама Рэй желала для него всего самого лучшего. Отправила в лучший вуз, на лучшую, по её мнению, специальность, оставили ему и бабушке дом, а сама уехала с маленькой Кли вести научную деятельность за тысячи километров от него. И связаться с ней порой так сложно...и только улыбка его бабушки согревала его вьюгу и тоску. И он старался. Старлся ради неё хорошо учиться, старался ухаживать за домом, за ней самой, когда было нужно. Старался скрывать черных драконов на руке, вынимал металл и скрывал сбритые виски. И только ради неё сейчас Альбедо обошел витрину, открыл дверь и перешёл порог сувенирной лавки. - Мне шесть пригласительных, пожалуйста. А в его городской квартирке было сейчас тепло. Отопление включили уже в начале сентября, который хоть и был светлым, но чересчур холодным. Пальто было повешано в прихожей у двери, а старенькую однушку сейчас наполняли звуки закипающего чайника и шаркающего пера по крафтовым письмам. Черной тушью он выписывал изящные буквы, превращая их в слова.. Буду ждать..шесть вечера..дом..жду с нетерпением!..Ваш Альбедо.. Чайник взвыл жутким свистом, перо утонуло в туши, блондин вяло поднялся из-за стола и прошел на кухню. Вечер теперь стал тихим. Чашка горячего чая с имбирем и книга по алхимии - единственные его спутники на этот вечер. Хороший вечер. В тепле, на кухне. Он очень сильно надеется, что таким же теплым и уютным будет и его праздник в том самом доме. На телефон пришло сообщение. "Соскучился?"