Из Кореи (России) с любовью.

      Компания провела в «Малине» ещё два дня. За это время они успели побывать на рыцарском турнире, где и сами попробовали помахать тяжеленными мечами и пострелять из луков, в шутку заперли Намджуна в висящей на толстой цепи ржавой железной клетке, сварили сыр в местной сыроварне, объелись марципаном в попытке выбрать самый вкусный и, так и не придя к согласию, просто скупили чуть не половину запасов маленькой фабрики, завалив багажник ниссана всякими сладостями.       Намджун ещё долго дулся на парней за шуточное заточение — клетка оказалась тесноватой. Но Лёлька сыграла роль прекрасного принца и освободила пленника, который не упустил возможности вроде как в благодарность облапать её и вдобавок к медвежьим объятьям откровенно приложиться к лёлиным губам. Все неловко заулыбались, даже Чимин, но Лёля совершенно искренне рассмеялась и, встав на одно колено и аккуратно расправив подол очередного воздушного платья, напыщенно произнесла:       — О, прекрасный Ким Намджун! Я победила злобного дракона и освободила тебя от железных оков, — она стрельнула глазами на пустую уже клетку. — Я жду заслуженной награды! Обнимашками и поцелуем не отделаешься, — она лукаво подмигнула Джуну. — Требую материального воплощения.       Намджун обескуражено заморгал, его лицо вытянулось. Мужчина похлопал себя по карманам, нашёл портмоне, заглянул в него и ещё больше растерялся — кошелёк был пуст. Только чёрная, словно муаровая, пластиковая карта лежала внутри.       — Тут есть банкомат поблизости? — Джун огляделся, не увидел ничего даже близко похожего на заветное устройство и совсем сник. — У меня нет наличных, — он виновато развёл руками и замолчал, увидев как все вокруг, в том числе и Лёля, давятся от смеха. — Ах, ты…       Джун хлопнул себя ладонью по лбу, схватил в охапку всё ещё стоявшую у его ног Лёльку и закружился с ней, хохоча во всё горло:       — Обманщица! Развела меня, как мальчишку!       Компания объездила дюжину маленьких городков. Они зачарованно бродили по узким улицам, по сторонам которых тесным строем стояли двух- и трёхэтажные домики, словно их перенесли из старой Пруссии. Тонули под зелёным пологом светлогорских холмов среди причудливых вилл и кормили доверчивых рыжих белок прямо с рук. Слушали звуки ветра, пересыпающего песок на бесконечных белых пляжах, и торжественные органные фуги, от которых кожа покрывалась мурашками, и пели свои песни, не менее прекрасные, чем всё окружавшее их сейчас.       В те дни лишь Белка и два её поклонника-соперника никак не могли отделаться от ощущения неловкости. Они смотрели на Лёлю, которая шутила с Джуном и при этом умудрялась не отрывать взгляда от Пака, на корню пресекая любые возможные проблемы, неизбежно возникающие между двумя заинтересованными одной целью мужиками. Белка же с долей ревности наблюдала за Аришкой, у которой вообще не было никаких проблем, потому что они с Джином спелись с первой минуты, и за Тасей, чуть смущенно следящей за макнехой и тающей под его ответными взглядами. Идиллия, блин! Но только не у неё!       — Белка, — голос подруги вывел её из невесёлых размышлений, — ты о чём задумалась? Надо бы вещи собрать, самолёт завтра в три, а нам ещё машины в прокат вернуть надо, — Лёля присела рядом на выступающий сосновый корень, на котором устроилась Хельга. — Когда отгонять будем?       — Не хочется никуда ехать, — по-прежнему глядя на море меж сосен, пробормотала Белка, — здесь так спокойно. Только не могу понять, почему ты и Аришка так легко сошлись с бантанами, а я как неприкаянная.       Лёля положила голову на плечо подружки и предположила:       — Может, ты просто хочешь большего, чем небольшое приключение, а? Но ведь никто тебя не принуждает ни к чему. А на меня не смотри, я ж и не скрывала никогда, что Чимин мне не просто нравится. Знаешь, он как мечта, к которой стремишься, которую желаешь всей душой. Как думаешь, могла ли я отказаться от воплощения этой мечты?       — Не могла… — Белка вздохнула. — Так я тоже вроде мечтала об этом. А теперь… Теперь вдруг испугалась и не могу понять, а нужно ли мне это? А вдруг я снова разочаруюсь? Вдруг они окажутся совсем не такими, как я думала? Вдруг…       — Хельга, уймись, — Лёля мягко, но настойчиво встряхнула подругу, — конечно, они не такие, как мы фантазировали. Точнее, не совсем такие. Они обычные молодые мужики, земные, с понятными хотелками и страхами, — Лёлька легонько щелкнула Белку по кончику носа, — и тем лучше! Расслабься и получай удовольствие. Ты, вон, Шугу совсем застращала, — она тихонько хихикнула и поднялась, утягивая за собой Белку. — Пойдём собираться.       Подруги пошли в дом по своим комнатам, чтобы подготовиться к следующей их цели. Лёля открыла дверь — в комнате царил полумрак. Её глаза ещё не привыкли после яркого света солнечного дня, а их мягко прикрыли прохладные ладони. Губы прошлись по шее, приблизились к уху и прошептали:       — Подожди, не смотри минуту, — и ладони исчезли, погрузив Лёльку в лёгкое недоумение.       Секундная пауза — и вот к лёлиной шее притронулось что-то гладкое, шелковистое, и губы коснулись выступающего позвонка.       — Теперь можешь открыть глаза, — Чимин встал перед Лёлей и с любопытством ждал её реакции. — У твоих подруг уже есть подарки от парней. Мне понравилось это, я решил, что он подойдёт тебе.       На груди у женщины, касаясь обнажённой кожи, висела капля жидкого пламени. Внутри неё, словно живые, плясали синие всполохи. Лёля приподняла кулон на золотистой цепочке и внимательно его рассмотрела — один из редких синих янтарей покачивался перед её глазами, завораживая игрой света и тени.       — Когда ты успел, Чимин? — Лёля перевела взгляд на молодого человека, пытаясь понять, что стояло за таким дорогим подарком. — Мы же тот день провели в Зеленоградске.       — Тоха… — пожал плечами парень. — Мы всегда так делаем. Он присылал фотки, а я выбирал. Тебе нравится?       — Конечно, нравится! Ты ещё спрашиваешь! Но… Я не могу принять его, извини. Слишком дорогой подарок, — Лёля расстегнула цепочку и протянула украшение Чимину. — Ты, видимо, не осознаешь его цену — это редкий синий янтарь, пусть и не высшего качества. Лучше… подари его той, кто станет твоей девушкой.       Пак лишь покачал головой и спрятал руки за спину.       — Твои подруги приняли подарки от парней.       — Не спорю, приняли. Но я — не они. Я знаю цену этому камешку, Чимин. Он очень дорогой, даже если ты его купил у самого мастера, без всяких посредников, — женщина тяжело вздохнула, увидев на лице Чимина упрямое непонимание, и попыталась еще раз отказаться: — Пожалуйста, не заставляй меня жалеть о сделанном выборе, Чимин, — Лёля потянула его за локоть и вложила-таки подвеску ему в ладонь.       — Подожди, — парень ошеломленно заморгал, по-своему истолковав слова Лёли, — ты решила, что это плата за… секс?! — на смуглой коже корейца выступили яркие красные пятна. — Ты с ума сошла? То есть вы так о нас думаете?! — Чимин со злостью бросил ни в чём не повинный янтарь на постель и сжал кулаки. — Если бы я хотел потрахаться, я бы просто дал знать мистеру Ли! Как и любой из нас! — и Чимин выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.       А Лёля со стоном, закрывая лицо ладонями, сползла по стене в полном раздрае от совершенной ошибки. И как её исправить, она не знала — Чимин не понимал её. Просидев так минут пять, она, глотая слёзы и позабыв про сборы, отправилась к морю и шла по берегу, пока были силы. Лёлька ругала себя на чём свет стоит за свой неуёмный язык, за свою проклятую независимость и неумение принимать искренние знаки внимания, вечно думая, что они не для неё.              Её нашли Тася и Маугли далеко за полночь. Она лежала на песке, свернувшись калачиком, и бездумно наблюдала за нарастающим прибоем решившей поштормить Балтики. Бодигард, нисколько не сомневаясь, легко подхватил на руки беглянку, усадил на заднее сиденье Патриота, туда же по-хозяйски отправил Тасю, а сам сел за руль.       Добравшись до дома, Маугли без колебаний понёс Лёлю на второй этаж в её комнату. Женщина смирно лежала на его руках, спрятав лицо на мощной груди охранника. На пороге комнаты их ждал хмурый Чимин, изо всех сил скрывавший беспокойство. Его, как и Лёльку, съедало чувство вины. С другого конца коридора за ними молча наблюдал Намджун. Едва бодигард скрылся на лестнице и в доме воцарилась тишина, Джун без стука, вопреки своим принципам, приоткрыл дверь и не смог отвести глаз как ни старался. Там, в полумраке комнаты его друг тихо, но отчётливо произнёс: «Я любым способом добьюсь, чтобы ты взяла этот чёртов камень, Лёля. Даже если затрахаю, — нет! — залюблю тебя до смерти!» — лаская ту, о которой сам Джун теперь мог лишь мечтать. А двое на постели не видели и не слышали никого и ничего. Они были заняты лишь собой и примирением, хотя их и связала случайность буквально на несколько недель.       Утром за завтраком Джин, позёвывая, осматривал собравшихся. Его взгляд остановился где-то между Тасей и Намджуном, а в воздухе повис вопрос:              — Джуни, давно ли ты сторожем работать подрядился?       Ким поперхнулся салатом и долго откашливался, пока Тася колотила его по спине маленьким кулачком. Парни от неожиданности онемели, лишь Юнги невозмутимо продолжал уминать омлет. Тоха переводил взгляд с Джина на лидера и обратно, пока не вспомнил, что ночью на их этаже действительно была какая-то возня.       Джин тем временем продолжил:       — А вы знаете что общего между синяками от бокса и синяками от секса? — старший хён хитро прищурился и выждал несколько секунд, прежде чем выдать ответ: — И те, и другие под глазами!       За столом поднялся обычный для джиновских экспромтов гул. Парни хихикали от собственной недогадливости, Аришка откровенно потешалась над всеми, Белка криво улыбнулась, совсем как Юнги, а Лёлька внимательно посмотрела на не в меру проницательного корейца. А Джин уже переключился на следующую жертву:       — Чимин-щи, ты что, плохой подарок подарил?       — В смысле? — Чимин, конечно, знал, что от Сокджина мало что ускользало: хён отличался исключительной наблюдательностью, несмотря на всю свою внешнюю придурковатость.       Ким перевёл взгляд на Лёльку, протянул руку и коснулся кулона, висевшего на её шее:       — М-м, какой камень необычный! Смотри-ка, горит совсем как звёзды в твоих глазах, нуна! А я-то думал ночью, что за шум поднялся. А это звёзды зажигали! — довольный Джин откинулся на спинку стула и обвёл всех взглядом победителя.       Зато Лёлька вспыхнула до ушей, прекрасно поняв намёк в словах аришкиного ухажёра. Чимин нахмурился и предостерегающе глянул на хёна, но Джину его взгляд был как с гуся вода.       — Ой, Чимин-а, хватит зыркать. Всему тебя учить надо, — Ким закатил глаза, потом мягко притянул к себе поближе Арину, которая тут же улыбнулась ему в ответ, и самодовольно добавил: — Берите пример с нас: ругайтесь, миритесь и спать ложитесь, да не забудьте Джуна сторожем позвать — у него это хорошо получается, — и Джин снова рассмеялся.       Белка не удержалась и ехидно поинтересовалась:       — Лёль, ты когда-нибудь пробовала роман крутить с одним претендентом, или тебе гарем подавай?       — Со своим гаремом разберись, — парировала Лёлька.       При этих словах Юнги перестал есть, Тоха ухмыльнулся и послал одобрительный воздушный поцелуй Лёльке. Атмосфера за столом накалялась. Намджун хмуро посматривал на Джина, так бесцеремонно выставившего напоказ то, о чём сам Джун предпочёл бы молчать. Никто, конечно, не скрывал, что что между полуграциями и бантанами установились не совсем дружеские отношения. Но пока об этом не говорили открыто, то и приличия вроде как соблюдались. Откровенный подъёб Сокджина покоробил Намджуна, и он, поблагодарив хозяйку за еду, молча ушёл наверх собирать вещи.       Неловкая пауза затянулась почти на минуту. Тася укоризненно покачала головой, глядя прямо в глаза старшему Киму, отчего тот смутился, как нашкодивший мальчишка, да и Рина чувствительно толкнула его локтем, выражая своё недовольство. Джин натянуто улыбнулся и пробормотал себе под нос:       — Ну, ладно, ладно, перегнул малость, — и, получив ещё один тык, добавил: — Пойду извинюсь. Но только потому, что эта злыдня мне теперь покоя не даст! — Ким состроил испуганное лицо и сделал вид, что шарахнулся от Аришки.       Напряжение в компании немного спало. Народ вновь застучал ложками, болтая о всякой ерунде, пока макнеха не подал голос и не изумил оставшихся очередной новостью. Тася пыталась его остановить, но как-то несерьёзно, так что Чонгук почти мимоходом выдал:       — Хёны, выбирайте: или я остаюсь здесь, или с нами дальше едет Тася.       Шуга и Хосок, внезапно оставшись без двух Кимов, обычно решавших подобные вопросы, растерялись. Дамы молчали, но по ним было видно, что они не слишком удивились развитию событий. Правда, их компания разрасталась при каждой остановке, на что первоначально подруги не рассчитывали. Они лишь втайне лелеяли надежду утащить с собой Тасю, которая уже который год без отпусков пахала в своей драгоценной «Малине». И тут вдруг на их стороне оказался непредвиденный, но убойный аргумент в лице золотого манне. Тася просто не имела права отказаться.       — Наконец-то! — пробубнила Белка. — Где медведь-то сдох? Пошли шкуру искать.       Тоха с Чимином ехидно переглянулись, предвкушая новый виток веселухи, ибо они Чонгука ни капли не боялись: один и сам мог навалять макнехе по самое не могу, не взирая на его рост и вес, а второй после армии стал ничуть не меньше самого Гука — ну вылитый медведь. Собственно, единственное, что могло их удержать от «шуточек», — сама Тася. Вот она у парней вызывала уважение, как и её старшие подруги. Полуграции оживились, Лёлька со вздохом полезла в телефон решать очередную проблему с билетами и гостиницами. Благо в Мурманске, куда дальше лежал их путь, они заранее арендовали огромную квартиру, где места хватало всем, а бодигардам ухватили в последний момент номер в гостинице. Но была ещё куча вопросов, которые требовали лёлькиного внимания.       — Пораньше сказать не могла, — Лёлька нервно постукивала ногтями по столу, — думай тут теперь! А самолёт? Ты билет как возьмёшь?       — Лёля, — Чонгук с заискивающим видом позвал женщину, — я купил уже билеты. На следующий рейс. Нам двоим. Вы же не против? — он состроил такую уморительную мордашку, что Лёля отпихнула от себя телефон и рассмеялась.       — Баба с возу — кобыле легче, — изрекла она прописную истину и встала из-за стола: — Всё, пора уже. Дел невпроворот.       В три часа дня в небо взмыл серебристый самолёт и взял курс на Мурманск. Бантаны уже перед посадкой уломали своих спутниц пересесть в бизнес-класс, и теперь весь отсек принадлежал их компании. Хосок весь полёт неотрывно следил за стройными стюардессами в кораллового цвета облегающих костюмах. Девушки были как на подбор высокими и длинноногими. И недоступными. Они лучезарно улыбались ярко-красными губами, склонялись к пассажирам, выслушивая их просьбы и комплименты, но ближе от этого не становились. И Хосоку было немного жаль, что такая красота проходит мимо него.       Юнги уже столько раз летал, что соблазнить его видами облаков было невозможно. Он, натянув маску на глаза, пытался задремать. И это ему почти удалось. Но тут рядом с ним в кресло кто-то сел. Мин приподнял маску и в узкую щель увидел кудрявую макушку. Он обречённо вздохнул — о покое можно было забыть. Сейчас, несколько дней спустя после неудавшегося тройничка на пароме Юнги чувствовал неловкость и недоумение. Он не понимал, что же на них тогда нашло, если они с Тэхёном словно с ума сошли, набросившись на Хельгу.       Девушка рядом сидела тихо. Она не пыталась ни заговорить с ним, ни дотронуться до него. И это почему-то раздражало Юнги. Он уже успел привыкнуть к ершистому характеру своей соседки, и её внезапное спокойствие вызывало тревогу. Мин не знал чего ждать от неё в следующий момент. А Белка всего лишь хотела поспать. Вполне законное желание в отпуске. И место рядом со спящим же Мином ей показалось вполне удобным и привлекательным. И всё же Белка чутко прислушивалась к тому, кто сидел так близко. В отличие от ставшего огромным Тохи, Юнги её не подавлял. Белка чувствовала исходящую от него ауру спокойствия с изрядной долей пофигизма, а Тэхён постоянно держал в напряжении своим не слишком понятным характером.       Белка знала, что сама усложняет себе жизнь бесконечными самокопаниями и недоверием. Казалось бы, коммуникабельность должна была сводить девушку с людьми на раз-два, но на деле этого не происходило. Белка постоянно отталкивала от себя тех, кто имел неосторожность увидеть, случайно или нет, её настоящую — ранимую, мягкую и очень романтичную. Тэхён как раз принадлежал к этой категории, он легко читал души окружающих, но сам при этом оставался полной загадкой. Юнги скорее всего тоже неплохо разбирался в людях, но ничем этого не выдавал. Он реально был похож на огромного, малость ленивого кота и этим успокаивал Белку. Она считала его более безопасным для себя.       Размышляя о двух таких разных мужчинах, с которыми судьба внезапно её свела, Белка незаметно задремала. Её голова понемногу склонялась набок, пока не коснулась плеча Юнги. Поза девушки была не так уж удобна, и Мин, аккуратно придержав Белку, опустил спинки их кресел и убрал подлокотник между ними. Внимательная стюардесса принесла пледы и с лёгкой улыбкой на губах накрыла ими засыпающую пару. Балансируя на грани сна и яви, Мин придвинулся вплотную к Белке и собственнически обхватил её рукой за талию. Его нос уткнулся девушке в шею, и Юнги окончательно провалился в сон.       Хосок отвлёкся, наконец, от стюардесс и обратил своё внимание на Джуна. Тот сидел около иллюминатора и что-то строчил в своём потрепанном кожаном блокноте. Хоби через плечо друга попытался прочитать уже написанные строчки и понял, что это стихи. Слова были полны грусти; Джун размышлял об изменчивости судьбы и загадках выбора. И Хосок лишний раз убедился в правильности своего выбора: провести этот отпуск, просто наслаждаясь путешествием.       Хоби конечно же был не против завести короткий, но яркий роман. Он даже признавал, что завидует тем же Чимину и Джину, которые без видимых усилий умудрились чуть не в первый день подцепить девчонок, ну или дамы взяли в оборот этих двоих. Но эта самая зависть растворилась, как туман с восходом солнца, едва Хосок понял, что между Шугой и Тохой всё совсем не гладко из-за колючей Хельги. В женщине не было ничего примечательного, но только на первый взгляд. При более близком знакомстве оказалось, что ходячая язва на редкость беззащитна и уязвима. Её так и хотелось взять под крыло.       Хосоку было не привыкать брать на себя ответственность. Но тут всё было сложнее. Одно дело работа, в группе или в одиночку. Там Хосок был требовательным, жёстким, но справедливым. В отношениях же с женщинами парень был не столь уверен — он слишком часто оставался в стороне, когда понравившаяся девчонка отдавала предпочтение другому. А позже к этому добавились сомнения в том, что именно привлекает девиц: сам Хосок или его известность и состоятельность. Хотя он понимал, что сейчас его опасения напрасны, ведь полуграции явно интересовались бантанами исключительно как мужчинами. И всё же одному спокойнее.       А Намджуну очень хотелось накостылять Паку. Он постоянно мысленно возвращался к последней ночи в «Малине», когда Лёля в слезах убежала из дома. Уж он-то никогда не допустил бы такого. Любым способом он удержал бы женщину, даже силой. Джун тут же чертыхнулся, понимая, что Лёлю силой не удержать, а вот попасть за такую попытку под тяжёлый, буквально испепеляющий взгляд — это вполне реально. И всё равно, он, Намджун, не дал бы своей женщине плакать от обиды.       Ещё хуже было то, что он услышал и увидел после возвращения беглянки. Он сам не простил бы обидчика, по крайней мере сразу. Но Лёля… Лёля сгорала от страсти вместе с проклятым Паком, а на утро от их размолвки не осталось даже воспоминаний. Сам же Намджун умудрился застрять в переживаниях и теперь мучительно избавлялся от них, выплёскивая на бумагу свои чувства и мысли. Слова не хотели ему повиноваться, и Джун перечеркивал строчки, писал и снова зачёркивал, пока в его ручке вдруг не закончились чернила.       Он оторвался от блокнота, раздражённо закрыл его и осмотрелся. Заметив Лёльку, которая секунду спустя скрылась за перегородкой, Джун встал, запнулся за ноги Хосока и отправился вслед за женщиной. Лёли нигде не было видно. Джун потоптался в узком проходе, зачем-то заглянул в эконом-класс и снова вернулся к перегородке. Одна из стюардесс заметила его, но парень отрицательно качнул головой, и она оставила его в покое. Щёлкнул дверной замок и его легко тронули за плечо. От неожиданности Джун порывисто развернулся и задел Лёлю. Та покачнулась, вцепилась в худи Намджуна, но её уже обхватили сильные руки, прижали к широкой груди, и чуть хриплый голос пророкотал:       — Держу. Я не дам вам упасть, Лёля. Ни за что…       Лёлька застыла на мгновение, прислушиваясь к себе и с некоторой досадой отмечая, что её тело снова отреагировало на этого мужчину. Ей не хотелось покидать эти сильные, уверенные руки. Но обманывать Чимина или Намджуна Лёлька не могла. Она сделала выбор, и теперь надо постараться объяснить его стоящему так близко Джуну.       — Я… — начала Лёля, — я… Спасибо, Намджун-ши, вы можете меня отпустить, — несмотря на её слова Джун по-прежнему прижимал Лёльку к себе, и она попыталась аккуратно освободиться, впрочем абсолютно безуспешно.       — Вам не кажется, что нам надо поговорить, Лёля? — низкий голос мужчины завораживал, он словно проникал под кожу и покалывал её изнутри тысячами крохотных иголочек.       — Надо, — согласилась Лёлька, слишком поспешно, — надо было сразу расставить точки над «i». Это моя вина, Намджун, простите меня.       Ким очень внимательно смотрел на Лёлю, слушал, как она выговаривает корейские слова, непривычные для неё, видел, как женские щёки покрываются румянцем, и ему совершенно не хотелось выпускать её из своих рук, потому что обратного хода не будет. Но что-то в лёлиных глазах и в тоне её голоса подсказало ему, что она свой выбор давно сделала и решения не изменит, а ему осталось лишь принять его и быть ей другом или окончательно закрыть эту дверь и забыть о лёлькином существовании навсегда, словно никогда и не было этой встречи.       Намджун выбрал первое.       — Нет, Лёля, это я виноват, — он опустил руки, освобождая женщину, — вы сразу и открыто сказали мне, что вас привлекаю не я, а мой друг. Это я на что-то надеялся. Так что и приносить извинения надо мне, — он сделал шаг в сторону, давая дорогу Лёльке, но вдруг сграбастал её в охапку и прижался к удивлённо приоткрывшимся губам: — Один поцелуй… Только один… — и исчез за перегородкой.       Намджун вернулся на своё место и заметил укоризненный взгляд Хосока. Тот моментально понял, чем занимался их лидер. Он и сочувствовал ему, и злился одновременно на его твердолобое упрямство.       — Знаешь, Хоба, в чем твой недостаток? — и поймав вопросительный взгляд, Намджун продолжил: — В твоей безупречности.