Безумство на грани с невозможным

      Вообще-то, Ризли мог умереть. На самом деле, эта мысль холодила сознание еще с тех пор, когда стало известно, что же прячется за шлюзами — и какую опасность несет за собой; мысль холодила до безумия, но казалась одновременно с тем и естественной. Логичной.       Да. Мог умереть. Но как он и сказал Клоринде: пока не придет Нёвиллет, они — единственная надежда этой чертовой страны на выживание.              Пока не придет Нёвиллет, Ризли — единственный, кто мог бы.. нет, не спасти. Хотя бы сдержать. Хотя бы успеть, пока эвакуируются люди — эта самоотверженность его самого пугала больше, чем в целом мысль о смерти. Готовность к ней — вот, что действительно страшно. Ризли не считал себя трусом, но и идиотом тоже — свою жизнь и наслаждение он ставил на первое место пьедестала. И оттого ледяная решительность, с которой он встал лицом к лицу с вот-вот готовым прорваться засовом, ужасала.       Заморозив волну, на секунду подумал, что беду удалось избежать; но треск, гул необузданного Первозданного моря пробуждал все естественное, животное; проскальзывая под опускающимися с глухим скрежетом засовами, на секунду подумал, что так и не сделал того единственного, чего хотел уже давно — и поэтому не мог умереть.       Он еще не успел поцеловать господина Верховного судью.

***

      Когда путешественник скрылся на лестнице, они с Клориндой остались один на один. Плечо к плечу. Он ценил ее как подругу, сестру; она его ценила как друга и брата — и от мысли, что Ризли сейчас не одинок, становилось легче. Он ухмыляется, вытирает рукавом капли с лица — влажные дорожки горят как будто раскаленные прутья к щекам прижали; ноги, где штаны успели промокнуть, пока Ризли скользил под шлюзами, жгло тоже. Ризли, конечно, знал, что эта дрянь разъедает людей к чертовой матери — но надеялся на авось, что с ним проканает. Не проканало.       — Лори, — он обращается к девушке, смотрящей все это время на него с беспокойством. — Если мы здесь с тобой сдохнем, ты не поцелуешь свою малышку Навию.       — А ты — так и не скажешь господину Нёвиллету о чувствах.       — Именно. Именно так, моя дорогая, — вздыхает, театрально качая головой. — А значит…       — А значит, нам нельзя здесь умирать. Дождемся его.       — Как думаешь, придет один? Ставлю на то, что придет один. Пари?       — Пари. Приведет с собой подмогу. Я не сомневаюсь в господине Нёвиллете…       — Я тоже. Поэтому он и придет один, — Ризли, хмурясь, прислушивается к шлюзам и треску льда. — Лори, если мы здесь умрем, то знай: я тебя обожаю.       — Мы здесь не умрем, — тихо отвечает она. — Но я тебя тоже.       — Что ж… — Ризли кивает, ударяя кулаками друг о друга. Откидывает куртку за спину. — Хватит любезностей. Начинаем.              Вместо ответа Клоринда только кивает; они с Ризли знают друг друга как облупленные, и словесные команды просто были не нужны: Ризли с каждым своим ударом наращивал ледяную защиту на засовах; Клоринда накладывала поверх него электричество, упрочняя — должно было хватить. Тишина давила на обоих, но больше они переговариваться не решались — нужно было внимательно слушать; а в случае, если больше сделать они ничего не могли — бежать в попытке спастись.       Хотя и оба прекрасно понимали, что вода заполнит подземный зал быстрее, чем они успеют дождаться спуска лифта — да и будет ли он работать вообще?                     Тишину прорезают шаги и знакомый голос. Ризли оборачивается почти тут же. Секундная радость в глазах — но не более того. Переглядки с Лори. Брошенные фразы с намеками и эйфория, переполняющая душу.       Когда они отходили вдвоём с Клориндой, Ризли не мог не оборачиваться. Не мог не смотреть в восхищении, как яростная вода, способная убить любого фонтейнца, оставившая ему не один ожог, слушается Нёвиллета, как покорный ребенок — отца. Лори пришлось дернуть его за руку, чтобы повести за собой — сам бы он ни за что не ушел, так и оставшись там, словно под гипнозом. Под чарами.       Только на верхних этажах Ризли наконец замечает дрожь в руках и коленях. Часто бьющееся сердце. Держится за руку Лори крепко и молча, переживая бурю чувств — как бы они ни были близки, но даже перед названой сестрой слабость проявлять было бесчестно.       Только когда Нёвиллет поднимается, такой внешне спокойный, словно ничего и не произошло вовсе, приходится вновь держать лицо и статус. И шутки про пари. В юморе иногда можно найти успокоение, а иногда — за ним прикрыть агонию души.       — В любом случае… у вас еще остались дела наверху? — в голосе Ризли слышится заминка и непривычная неуверенность. Лори смотрит на него, потом в спину Нёвиллету, и, не сомневаясь ни секунды в своём быстром решении, говорит:       — Мы знаем, что вы не можете надолго отлучаться из Дворца, но, мне кажется, герцог хочет с вами поговорить, — Ризли задыхается, откашливась: неловкий. Клоринда улыбается ему и делает несколько шагов в сторону к выходу. — Я заменю вас на встрече Госпожи с предвестницей. Уверена, ваш разговор не займет много времени.       Нёвиллет оборачивается.       — Спасибо, Клоринда. Герцог? Что вы хотели обсудить? — Ризли провожает подругу взглядом. Та оборачивается, и, он готов поклясться, подмигивает. Руки вновь дрожат. Он прочищает горло. — Шлюзы временно в безопасности. Это задержит воду на определенное время, за которое…       — Знаете, господин Нёвиллет, я ведь мог умереть. Дважды. И все равно туда пошел — так вы себя ощущаете? Словно ваше предназначение — спасти других, и не важно, ценой своей жизни или нет? — Ризли бегло оглядывается. Никого не было. Во всей крепости — только они двое. — Я только что мог дважды умереть. А до сих пор не сделал этого…       Ему хватает двух шагов, чтобы между ними не осталось и сантиметра пространства. Рука, дрожащая от ноющей боли, сама собой хватается за галстук-жабо; Ризли тянет Нёвиллета на себя и целует жадно, словно в первый и одновременно в последний раз. На адреналине, без размышлений о том, что было, и что будет, по велению сердца — хотя бы один раз позволяет себе сперва делать. А потом уже думать. Нёвиллет не сопротивляется, но и не отвечает, растерянный. Ризли облизывает его губы, отстраняется и утыкается лбом в плечо.       — Знаете, господин Нёвиллет. Раз уж весь Фонтейн скоро может затопить к чертовой матери, и мы все тут умрем — может быть, составишь мне компанию на свидании в выходные?       Нёвиллет улыбается. И отвечает кивком.