Туман прошлого

1881 год, 27 июня, обед Люмин не спала два дня, постоянно вспоминая признание Аякса. Ее щеки мгновенно краснели, а взгляд притуплялся, будто она пыталась воспроизвести лицо графа. Но все попытки четны и она, в который раз, ложилась на кровать, а потом закрывала лицо подушкой. Состояние у Собеской было как у юной девицы, которая недавно вышла в свет: хотелось визжать от одного его упоминания, плакать от одного его шепота и улыбаться при виде него. Первый вечер и последующий день она провела в слезах и не выходила все это время из комнаты. Сегодня же она решила, что ответит взаимностью. Напишет письмо, извиниться и объясниться. Кто мог бы подумать, что девушка, всячески осуждая человека, будет разъясняться в своих чувствах к нему? Люмин понимала, что прошло много времени. Понимала, что может опять наступить на те же грабли, но она хочет рассказать всем о своих чувствах. Впервые за эти года она чувствовала себя окрыленно, свободно. Будто в этот же день была готова пойти пешком до Германии и переплыть Атлантический океан. Комната же за эти два дня изменилась. Были раскиданы подушки и игрушки, шкатулка с украшениями давно валялась на полу, будто о ней забыли, как и о выпавших оттуда бус. В комнате под вечер горели лишь две-три свечи, оставляя полумрак. Люмин часто так делала, пытаясь создать приятную атмосферу. Итэр лишь на это устало вздыхал и не беспокоил сестру. Картина напротив кровати висела криво и раздражала Люмин одним своим присутствием. Подаренная дядей, была привезена из Германии. Девушка смутно помнила автора, но название картины она запомнила «Похищение дочерей Левкиппа», о которой так часто говорил ее дядя и его приятели. Мама затыкала ей уши, но она все равно подслушивала и не понимала что в ней такого. После смерти матери она поняла. И постаралась забыть о ней, пока ее не повесили в ее же комнате. Картин больше не было и брат уговорил оставить для «предания красоты и благородства». Осознание того, что Люмин неровно дышит к графу Рунову посещало ее давно, но окончательно она поняла свои чувства лишь после самого признания графа. Было стыдно признать, что она, девушка с горьким опытом, снова наступила на те же грабли. Или не на те? Собеская думала об этом два дня подряд, никак не меняя всего одну единственную мысль в голове. Мысль, которая не отпускала ее и сейчас. В влюбленном разуме стояла лишь одна фигура и это был Аякс Рунов. Высокий, галантный, добрый и понимающий Аякс Рунов, которого она знала еще с детства, но забыла. Когда тот в свою очередь ни на секунду не забывал о ней. И именно эта мысль мучала ее. Что теперь делать? Что говорить? Не разлюбил ли он Люмин? — Geliebte Schwester, хорошо ли ты себя чувствуешь? Ты второй день не выходишь из комнаты, все волнуются, — Итэр осторожно вошел в комнату, совсем тихо. Перед ним застала Люмин, лежавшая на кровать и смотревшая в потолок. Ее щеки были красны, а ночная сорочка была помята от долгого прибывания в ней. — Я в порядке, пойдем прогуляемся, мне нужно тебе рассказать кое о чем. *** 1881 год, 23 декабря, обед Званный ужин (и не только он. У них появилась привычка встречаться под самыми немысленными предлогами) у Руновых стал повседневном событием у Собеских. Каждую неделю они посещали поместье, а потом, по восторженным отзывам Итэра, чудесно проводили время за чудесной компании. За эти месяца поместье опустило, оставив в нем лишь двух хозяинов. Слуг стало, по правде говоря, больше, как и учителей у младших, тем самым компенсируя отсутствие главы семейства. Но, как твердит давняя традиция нового года, отмечать нужно в кругу близких и любимых. Что пугало Люмин Собескую. Недавно ее скромная семья получила приглашение на празднование нового года у Руновых. Александра писала, что они будут только рады и ждут с огромной любовью. Также она писала, что наконец-то приезжает Аякс Рунов с военной службы. Сердце бедной Люмин безумно стучало при одном упоминании о нем. Прошло полгода, но она хранила верность к своему избраннику и даже не на секунду не забывала о нем! Люмин Собеская в первые два месяца рисовала его портрет: высокий юноша, с рыжими волосами и еле заметными веснушками, которые она успела рассмотреть, хоть и мельком. В доме слуги начали поговаривать, что скоро не останется ни красок, ни места для картин их госпожи. Но девушка не обращала никакого внимания на них, то и делав, что вырисовывая каждую деталь, будто боясь забыть то, как он выглядит. Потом пошли стихи, которые звучали поздней ночью из ее комнаты, будто бы признание, мелодии на скрипке и написание писем с признание. Но про последнее никто не знал, ведь Собеская в последнюю минуту рвала и выкидывала, а в моменты своей печали бросала в камин, чтобы никто не видел этого позора. Такова была Люмин Собеская. Такова была влюбленная она. После признания и отказа, Аякс Рунов покинул Санкт-Петербург и вступил на военную службу в полк знакомого генерала. Это потребство заняло у него день, а может два, но это произошло слишком быстро и Люмин не успела осознать свои чувства и прийти в порядок. А когда осознала, было поздно. Так и прошли полгода в ожидании чуда. Но какого? Что чувства угаснут и девушка заживет обычной жизни? Или то, что Аякс прибежит к ней на порог дома, умоляя дать ему шанс? Возможно, для Собеской чудо было двояким и слишком переменчивым для точного ответа. Ведь она знала, что потеряла его и теперь ее очередь думать о нем. — И, моя любезная подруга, что же ты наденешь? Сейчас говорят, что небесно-голубой в моде! Тебе он прекрасно подойдет, — Александра повернулась и посмотрела на девушку. За это время они хорошо сдружились и проводили в обществе друг друга уйму часов. — Александра, я не думаю, что хорошая идея праздновать Новый год у вас… Прошу меня простить. — Люмин! Ты просто стесняешься моего брата! Успокойся, он тебя не укусит. Возможно, даже погладит по головке, — нескромно пошутила Рунова. Только ей Люмин позволяла подшучивать над ней и никак не обижалась на веселый нрав подруги. — Он часто спрашивает о тебе в письмах, так и не поняла, почему сам не напишет. Всем уже давно понятно, что вы не чаете души друг в друге! Особенно он, как он думает. — Александра… Ты не знаешь всей ситуации, обстоятельств! Ты даже не можешь представить как я поступила с твоим братом! Господь меня не простит, как и сам Аякс. После такого любить невозможно. А видеть и подавно! — Но ведь он любил тебя не из-за слов, не из-за улыбки и твоей красоты. Он любил тебя просто за то, что ты есть. Вот и все, — Рунова мило улыбнулась, прижимая к себе подругу. Александра уже давно хотела женить брата, но достойной девушки не видела ни разу. До Люмин, конечно же. Девушки простились, обнялись и остались довольными всей встречей. — Ну и намудрили вы оба… *** 1881 год, 31 декабря Новый год! Праздник елок, вкусной еды и семьи! И именно в этот день все обмениваются подарками и пожеланиями удачно начать следующий год. Весь дом празднично украшен, а на стол уже готовы многие блюда. С раннего утра в доме стоял ураган: Александре постоянно не нравился ее туалет, брат опаздывал, младший закрылся в комнате, чтобы никто не видел чем он занимался; сами слуги поскорее хотели со всем управиться и некоторые собирались отпраздновать сей праздник со своей семьей. Руновы не были готовы хотя бы на половину, хотя, по правилам общества, должны были подготовить и спланировать все еще за месяц. Александра оправдывалась тем, что Аякс, будучи главой семьи, всегда делал все сам, не подпуская никого. Мол, зачем младшие суют свой нос в кошелек и мешаются под рукой? Но в этом году юноша отсутствовал и должен был приехать лишь тридцать первого. Их полк переотправили на Кавказ, в Кизляр, дабы подавить растущее недовольство рабочих. А потом по отъезде из города у них встречались вечные неурядицы: то лошадь умрет, то бандиты нападут, то еще что-нибудь похуже! И приезд графа отложился на месяц-другой. Александра пригласила, будучи главной по новому году, лишь несколько гостей: семью Тони (Александра каждый день возмущалась, что ее сестра даже не помогла ей с выбором кухни!), Собеских да Андроповых, которые мечтали встретить настоящий новый год. Последних она встретила совсем недавно, на одном балу. Семья оказалась настолько французской, что, в противовес своей фамилии, почти не знали русский язык! И Александра от скуки предложила обучить их детей (точнее предоставить им своего учителя) и показать как живут люди в империи. Они, конечно же, сразу согласились и должны были приехать через несколько часов. – Quel désastre! , Лизонька, ты не видишь какая здесь прическа? – возмущалась Александра, тыкая пальцем в женский журнал. – У тебя совсем непохоже! – Мадам, прошу прощения... Смею сказать, я слишком не опытна, чтобы делать такие прекрасные прически. – Лизонька... Хорошо, чудно! Пусть будет такая, времени уже нет. Александра встала, вышла из комнаты и, громко стуча своими каблучками, спустилась на первый этаж на кухню. Пошла через гостиную, чтобы посмотреть на елку. Красиво украшена, яркая и искусственная, на зависть соседям . Александра отдала не мало денег за такую красавицу и украшения на ней! Обрадовавшись своим достижением, она пошла дальше. – Игнат Максимович, как обстоят дела на кухне? – аккуратно поинтересовалась Рунова. – Барышня! Большая часть еды готова, а это... морож... марожка... тьфу! Мороженное час назад привезли, все хорошо, барышня, не волнуйтесь! Антонина Семевна еще до вашего рождения занималась праздником, ни разу не ошибалась! И я тоже в этом деле не промах, потому прошу покинуть кухню. Не дело барышням бывать здесь, когда есть прислуга. Всем своя работа. – Игнат Максимыч прав, Александра Скамандровна, – тут же согласилась служанка, открыв двер. – Рада слышать... merci . *** В доме Собеских было намного спокойнее. Люмин тихо пела какую-то выдуманную мелодию, выбирая платье на праздник; Итер читал книгу и ждал, пока настанет время отбытия. Экипаж был готов, большая часть слуг отпущена, а маленькая елочка, для галочки, поставлена на стол. Юноша решил не заморачиваться с такой ненужной вещью, как украшения к празднику, ведь зачем, если они все равно не будут праздновать в поместье. И даже живя в Германии, он не любил все эти "побрякушки" и не понимал волнения вокруг этого праздника. А вот Люмин, в свою очередь, обожала его. В Германии в детстве всегда либо рисовала милые рисунки, либо сочиняла со своей учительницей музыку на скрипке. В более зрелом возрасте бегала втайне от всех (а точнее под прикрытием, выдумывая какую-либо причину для похода в город) и покупала всем подарки на личные деньги. Сейчас же, повзрослев, Люмин некому было дарить подарки. Брат не любил, а других не было. Но вот в этом году девушка поразвлекалась! Уже как пару недель она объездила весь Санкт-Петербург в поисках новогодних презентов. Для своей дорогой подруги купила перевитый разноцветный шелк с серебряными и золотыми ниточками, для Антона пару энциклопедий по военной стратегии, для самого младшего железнодорожную дорогу. Для самого старшего носовой платок с вышитыми инициалами, которые она бережно вышила. Брату не было известно о последнем подарке, потому Люмин решила скрыть вообще само его существование. *** На часах было уже восемь вечера, гости должны были приехать совсем скоро. Александра сидела в гостиной и нервно перебирала свои подарки. И тут она слышит звук с прихожей и быстрыми шагами направляется туда. – А, это ты. – Какое радушное приветствие старшего брата, Сашенька. – Антон, я сердечно рада тебя видеть, но, не сочти за грубость, к нам скоро приедут гости и было бы оскорбительно встречать их дурно пахнующим, красным и совсем не подготовленным. Прошу, вступай в свою комнату и наведи в порядок свой туалет. – И в кого ты такая... – пробубнил Антон, удаляясь из комнаты. И вот час настал. Приехали Собеские, обменялись подарками, пожеланиями и всеми возможными комплиментами. Итер всякий раз закатывал глаза, думая: "Что за кошмр, куда я попал...". Девушки в свою очередь не обращали никакого внимания на выходки юноши и мило беседовали друг с другом. Позднее приехали Андроповы всем семейством: отец, мать, два сына и лапочка дочка. Девушка мило улыбалась, объяснялась лишь на французском и вела себя отчуждено. Собеский заметил про себя, что она недурна собой, даже очень. Ямочки на щеках, прямой нос, длинная шея и большие глаза. Прям, изволю сказать, его типаж! Но настроение было сильнее похоти, потому юноша продолжал бурчать весь вечер, то и дело обмениваясь взглядами с юной Андроповой. Сыновья же были совсем разными, прямо как и братья Руновы. Первый, ровесник Аякса, Себастьен постоянно подшучивал и вел себя чрезвычайно открыто, ничего не утаивая. Второй был младше на пару лет, молчал, а позже нашел общий язык с Антоном и все время вел с ним беседу о военной стратегии, армии и просто о училище. Но желанного гостя все еще не было. Александра начинала волноваться, но успокаивала себя тем, что в запасе есть час и, если Аякс не успеет, то придет потом. Люмин же в свою очередь не сияло оптимизмом и видела перед собой картину: он, потерявший в лесу, съеден голодными волками. По правде, девушка, когда узнала куда уехал граф, каждый день переживала за него. И каждую неделю то и дело спрашивала подругу о его здоровье и просто об обстановке. – Госпожа Собеская, ваше платье восхитительно! Впервые вижу такой фасон, – женщина улыбнулась. Пыталась хоть как-то вовлечь в разговор Люмин, но, получив благодарность, все-таки отстала от девушки. И тут, к всеобщему удивлению, в гостиную зашел он. Заметно подтянутый, с усами и с подарками Аякс. Он выглядел усталым, замученным, но счастливым. Поприветствовав всех гостей и поблагодарив их за присутствие, граф сел на диван как ни в чем не бывало. Правда, кроме усов и широких плеч, в нем изменилась одна деталь, которую никто не заметил, кроме Люмин. Он ни разу не посмотрел на нее и, если отвечал на ее вопросы, то холодно. Будто вся та "страсть" и "чувственность" присуще ему испарилась. За полгода он поменялся и Люмин поймала себя на мысли: "А это ли Аякс Рунов, который признавался ей в саду?". Нет, не он. Ни манера речи, ни внешний вид не соотвествовали ему, будто подменили. – Граф Рунов, как Вам на Кавказе? - задала очередной вопрос Люмин, пытаясь хоть чуточку обратить на себя внимания. – Тепло, воздух свеж и чист. Мне понравилось, - отвечал в свою очередь Аякс. – Как я рада за Вас! Никогда не была в Кизляре, да и на Кавказе в общем. Аякс кивнул головой и продолжил свою беседу с господином и госпожей Андроповыми. Ему было откровенно плевать на них, на их доход, на милый коттедж, а особенно на их хваления своей же дочери. Они говорили о ее изумительном музыкальном слухе, о красоте, о нескончаемых женихах и как же быстро она выучила русский язык. Под конец своего монолог, женщина попросила сыграть свою дочь: – Изабель, дорогая, сыграй нам Иоганна Штрауса! Граф Рунов, Вы не представляете насколько наша Бель любит сей композитора. Дома играет дни напролет, даже на обед не встает из пианино! Знаете какая гордость иметь в семье такой музыкальный талант в виде нашей дочери! Будто бы ее пальцы были созданы для игры на пианино! – говорила женщина, то и дело хватая в лишний раз за руку дочь. – Госпожа Андропова, сочту за честь послушать игру Вашей дочери... И до полуночи они слушали ненавистного для слуха Аякса Иоганна Штрауса. Кто бы мог подумать, что ради приличия и гостей он будет его слушать. Но юноша часто подмечал ошибки в игре, неправильные ноты и просто неверный ритм. И, под такую блажь для ушей, кинул взгляд на настоящий музыкальный талант. Та, в свою очередь, спокойно слушала и, ему даже показалось, засыпала. Люмин стояла на ногах с раннего утра, подготавливаясь к празднику. И даже не обращала внимание на плохую игру каких-то людей из Франции. Ее брат верно подметил, что, из-за акцента, их было не понять и возможно юная Изабель играла вовсе не Штрауса, а кого-нибудь другого. Часы пробили полночь и гости, потихоньку, начали готовиться ко сну. Первый ушел самый младший из Руновых, затем самый старший, Михаил Андропов, а потом и все остальные. Остались лишь Аякс да Люмин. Необычайное совпадение, но девушка специально осталась и ждала до последнего, чтобы отдать свой подарок. Она уже смерилась, что ее платок будет выброшен или оставлен на лучшие времена, которые, по правилам, никогда не наступали. Сам же граф уже посапывал, не заметил, что остался последним и привык к неудобному положению на диване. – Граф Рунов, – обратилась к нему Люмин. – Я подготовила для Вас подарок... Не знаю, понравится ли он Вам или нет, но знайте, я вложила в него свои душу, сердце и память о Вас. – Благодарю, госпожа Собеская. Прекрасный платок, я буду носить его с собой всю свою жизнь, – на удивление Люмин ответил Аякс. Юноша тоже понял, что его безразличная маска недоступного холостяка спала и он стал самим собой. И понял, что теперь не нужно притворяться. Мило улыбнувшись, он положил платок во внутренний карман и пригласил жестом девушку последовать за ним. Через пару минут они пришли в музыкальный зал, в который в первый раз открыли свои души. Люмин сразу узнала его и смутилась. – Госпожа Собеская, прошу у Вас прощения за мою холодность к Вашей личности сегодня вечером. Я понимаю, что мне не следовало с Вами так вести, но поймите! – Аякс немного отошел от девушки, как бы сохраняя дистанцию. – Мне тяжело смотреть на Вас после моего признания, тяжело вспоминать о Вас, о Ваших чертах и о Вашем голосе! – Граф Рунов, я по... – Послушайте меня, Люмин, прошу Вас. Я буду позориться до конца. Когда я приехал на Кавказ, мои сослуживцы дались во все тяжкие: ходили по девкам, пили, меня склоняли. Но, прошу прощения за столько унизительное откровение, я пытался, но не смог. Перед глазами постоянно был Ваш силуэт. И спустя месяц я не мог думать ни о ком другом, кроме Вас. Вы снова завладели моим сердцем, дав мне отдых лишь на жалкий месяц. Мне было тяжело не видеть Вас все это время, как бы я не старался отдать себя службе, я постоянно думал о Вас. И когда сегодня играли на пианино, я подумал сразу же о Вас! И дал себе передышку, взглянув на Вас. Вы остались для меня такой же нежной дивой, какой были раньше. До всех событий. – Я... – Люмин подошла ближе, заметно сокращая дистанцию между собой и юношей. В ее мыслях был лишь он и как же она была счастлива, что эта маска была лишь маской, а не реальностью. – Мне не хватит никаких слов, чтобы описать мои чувства к Вам, граф Рунов. Как же я была слепа тогда в тот вечер! Вы, даже того не знали, стали смыслом моей жизни за полгода. Стали всем, даже не стараясь. Я не могла забыть Вас даже тогда, когда хотела. Не могла не думать о Вас даже тогда, когда играла. Вы заполнили мое сердце одним лишь своим упоминанием. Вы не представляете как же было тяжело не видеть Вас, не написать! Я мучала себя ужасными мыслями, всякий раз волновалась за Вас и накручивала себя! Эти полгода показались мне адом, но и раем одновременно. Человек не может не страдать, когда любит, как и любить без страданий. Вы исчезли из моей жизни физически, но духовно остались со мной. Как же давно я хотела объясниться, дать взаимность, но всякий раз сжигала письмо. Я понимала, что Вы не раб, можете полюбить другую. И приняла свою учесть. Но сейчас я вижу, что нет. Я не приму свою учесть, если Вы полюбите другую, никогда. Потому, если Вы ждете мой ответ до сих пор, я отвечаю Вам взаимностью. Я люблю Вас, только Вас. Аякс молча сжал девушку в своих объятьях, не веря своим ушам. Наконец-то мечты стали явлю; он наконец может почувствовать всю ту радость любви, про которую ему в детстве читала мама. Он обрел счастье в человеческом обличии, как и Люмин. И с этого дня они ни разу не потеряют его, сохранив свои чувства до самой смерти.