Туман прошлого

– Граф Рунов, мы с Вами нигде не встречались? Вы мне кажитесь знакомым, – Люмин отсела подальше, будто выстроив невидимую стену между ними. Она хотела узнать о нем все, но не могла. – Госпожа Собеская, неужели Вы все еще не вспомнили? – лицо Аякса изменилось с тревоженного на серьезное. Он все это время думал, что она узнала его, вспомнила, поэтому открылась ему сегодня. Но видимо он ошибался. – Нет... То есть, Вы кажитесь мне знакомым, как я и сказала, но вспомнить я Вас не могу, как бы не пыталась. Девушка все еще не знала юношу перед собой. Они познакомились совсем недавно, но она уже ощущала себя безопасно рядом с ним. Будто между ними было что-то, что она не помнила. Некая глубокая пропасть, которую нельзя перепрыгнуть. Но Собеская очень хотела. – Мы были знакомы с Вами за долго до бала у Сабуровых. Еще в детстве, когда Вы жили с уважаемыми Собескими в Санкт-Петербурге... *** 1869 год, 31 мая, обед – Maman! – позвал мальчик, подбегая к женщине. Она была высокой по сравнению с сыном и своей спутницей, но от этого выглядела еще элегантнее. – Maman! – Qu'y a-t-il, fiston? – мать наклонилась, нежно улыбаясь. Ее на редкость рыжие волосы казались еще более яркими на солнце, а прогулочное платье отлично подходило к ее глазам. Для мальчика эта женщина - идеал. – Когда мы уже поедем домой? – рыжий мальчик в веснушках зацепился за палец женщины, пытаясь тем самым скрыться от незнакомцев. Сегодня в дом Собеских приехали гости, но не абы какие, а граф и графиня Руновы! Они дружили давно и надеялись, что эта дружба продлится намного дольше и их семьи породнятся. Девять лет назад у госпожи Собеской родились близнецы. Сколько было радости! И вот, уже на повзрослевших детей строили планы. Графиня Рунова настаивала на будущем браке между Люмин и одним из своих сыновей, Вячеславом, Исаем или Аяксом. Собеские лишь смеялись, но поддерживали эту задумку. Но дети никак не дружили. Самый старший, Вячеслав, обучался в военном училище и его можно было увидеть лишь по праздникам. И, честно говоря, тот был слишком резким для нежной Люмин. Второй часто болел, не мог встать с кровати и постоянно плакал. Что не день - то уныние! Собеские сразу же откинули эти варианты на одном из семейных ужинов. Мол, первый слишком грубый, а у второго будет больные дети. И остался один вариант - Аякс Рунов. Стеснительный, как и их дочь, мягкий и нравился больше всех господину Собескому. Ведь для его любимой дочери, музыкальному таланту, он желал лучшего брака. Люмин была похожа на свою мать всем, от цвета волоса до характера и, надеясь, что она вырастит в такую же красавицу, Миколай Собеский уже с пяти лет выбирал для нее спутника. С сыном же все обстояло иначе... Он был полностью противоположностью своей сестры. Активный, артистичный и весьма игривый для его возраста. И именно с ним, как с наследником, дела обстояли иначе. Ему нашли невестку, за которую он должен был выйти после совершеннолетия. Правда, они виделись пару раз, но господин Собеский уверял, что этот брак будет самым удачным! Только без любви. – Аякс, мы только приехали, будь воспитаннее, – женщина погладила по голове Аякса. Да, несомненно она любила своего сына, и желала ему самого лучшего. – Поиграй с Люмин, она сидит совсем одна. Мальчик повертел головой в поисках ее. Он не помнил как она выглядела, ведь виделись они всего лишь раз. Но среди своих сестер он мог легко ее найти. И нашел. Девочка, сидящая на качелях, разглядывала свои босоножки. Выглядела она сейчас грустной, может расстроенной, поэтому Аякс не хотел к ней подходить. Ему и возле мамы хорошо. Но легкий толчок с ее стороны подтолкнул его к Люмин. Тот, обреченно вздохнув, заговорил первый: – Привет, я - Аякс, – скромно представился мальчик, присел на соседнюю качелю. Ему не особо нравилось знакомиться и ездить куда-то с родителями, но это намного лучше, чем сидеть и учить уроки. – Люмин Собеская... – тихо ответила она, продолжая рассматривать босоножки. Их ей подарил дядя, который живет в Германии. Они виделись лишь пару раз, но Люмин боялась его. Он ничего не делал, просто выглядел страшно и постоянно приставал к их с Итэром няне. А та после беседы с ним ходила подавленная. – Почему сидишь одна? – через пару минут спросил Аякс, обнаружив на себе внимательный взгляд мамы. Всегда такой жест означал, чтобы Аякс начал разговаривать и не стеснялся, а тот через силу пытался начать разговор. – Не хочу ни с кем играть... Хочу к маме, – Люмин шмыгнула носом, но так и не посмотрела на мальчика. Она чуть ли не плакала, обижаясь на всех вокруг. Женщина, Аниса Собеская, попросила ее поиграть с кем-то, чтобы взрослые пообщались. А она что? Уселась на качели и плачет. – Ты чего плачешь? – А она всегда плачет, рева-корова! – вмешался Итэр и показал язык. Близнецы были очень похожи, но одновременно и нет. Такие разные, но такие одинаковые. Аякс обратил внимание на юного Собеского. Тот был весь в садинах, помятым и постоянно носился. Прямо как сейчас, после своей реплики он убежал в кусты, что-то крича. – Неправда..! Я не рева-корова, разве плохо хотеть к маме? – Люмин еще больше заплакала, оставив Аякса в замешательстве. Что ему делать? Он просто обнял ее, прямо как дела его мама, когда он начинал плакать. Он не подумал про то, что подумают взрослые, но сейчас ему хотелось успокоить девочку. Неважно, что потом будет, главное, чтобы Люмин перестала плакать. Ведь когда плачет его мама он первым бежит к ней под руку и пытается развеселить. Ему больно от того, как кто-то плачет. Люмин взглянула на него удивленными глазами, наконец-то посмотрев на него. Большие, светлые глаза, как у куклы. Только заплаканные. У Аякса щелкнуло что-то в сердце и он еще сильнее прижал ее к себе. Она не должна больше плакать. Он не хотел этого. И сейчас, под удивленные охи женщин, Аякс ласково гладил ее по голове, что-то шепча. Тогда все и произошло. *** 1881 год, 25 июня, полночь. – Так... подождите, граф Рунов, я ничего не понимаю. Вы хотите сказать, что наши семьи дружили? – неуверенно сказала Люмин, потупив взгляд. Выдумки какие-то, как такое возможно? Разве ее родители вообще были знакомы с Руновыми? – Хотите верьте, хотите нет, но я говорю с вами честно, – юноша посмотрел прямо на девушку. Она выглядела испуганно, наверное еще не отошла от припадка, а он навалил на нее столько информации. Хотелось стереть этот разговор из памяти и дальше обнимать Люмин. – Я хочу быть с вами также честной, как и Вы со мной... Я почти ничего не помню до девятнадцати лет, – девушка прошептала совсем тихо, еле слышно. Она не смела посмотреть в глаза графу, просто не могла. Было страшно. – Извините, повторите, пожалуйста. – Я не помню ничего до девятнадцати лет, – сказала громче девушка. Сейчас у нее тряслось все тело, ведь этот секрет знали лишь двое - она и Итэр. Больше никто. Пару месяцев назад ей самой было трудно это признать, но претворяться перед братом Люмин не хотела. Он предложил сходить к доктору, снова поехать в Германию в особняк, но та только отказывалась. Нет, только не туда. Она никуда не хотела. – Что произошло? Вы обращались ко врач? – Нет... Не желаю больше поднимать эту тему. Доброй ночи Вам, граф Рунов. Прошу прощения за сцену. И так эта ночь запомнилась каждому, но по-своему. Кто-то запомнил ее как позор и постарается не вспоминать, но нашел ответ на свой вопрос. А кто-то очередной раз для себя подтвердил свои чувства, понимая всю их глубину и страстность. Именно после этой ночи Аякс Рунов понял, что всеми силами будет оберегать свою госпожу Собескую. *** 1881 год, 26 июня, полдень Собеские вдоволь нагостились у Руновых и после обеда уже готовились к отъезду. Провести два дня в особняке графа, так еще и получив повторное приглашение - гордость для Итэра. Не каждый день они могли выбираться в свет из-за своей нелюдимости, но юноша пообещал снова проведать их, тем самым вызвал восторженную реакцию у Александры Скамандровны. Теперь они были обязаны посетить их еще один раз. – Граф Рунов, господа Руновы, мы вам премного благодарны за ваше гостеприимство, – Итэр слегка поклонился, сестра жест. Сейчас почти и не скажешь, что они близнецы. Особенно из-за опухшего лица второй. – Ждем вас на ответный визит! – Несомненно! И вот, под тихое пение птиц, Собеские двинулись домой. В родной дом, в котором они выросли и помнят лишь хорошие воспоминания. Который предстоит реабилитировать и снова зажечь жизнью. Но не четырьмя людьми, а двумя. Люмин и Итэром. Без их родителей и старой прислуги, без детства и трепета, без никого. Лишь два человека остались друг у друга. Дорога была совсем недолгой, всего час езды и они уже приехали в усьдьбу, которая начинает цвести за счет своих хозяев. Итэр старается по памяти восстановить сад подле дома, реконструировать оранжерею и покупать новейшую мебель. Как и раньше покупал их отец, этим они были очень похожи. И возможно лишь этим. Отношения между старшим и младшим Собескими были натянуты всю жизнь, все двенадцать лет. Миколай ожидал от наследника отличных результатов и блестящих манер, а тот лишь жаждал развлечений. Мужчина хотел, чтобы его сын получил качественное образование во Франции, а тот думал о барышнях. Они расходились даже во мнениях какой соус лучше подавать к мясу! Миколай Собеский конечно любил сына, но никак не пытался исправить их отношения. Как и Итэр в свою очередь. Он не хотел и слышать, что надо куда-то идти и учиться, что-то делать и выглядеть выше окружающих. Для него люди были одинаковыми, как и для любого ребенка. Отец же забыл каковы быть ребенком. Но Итэр больше никогда не желал говорить о своем отце. Лишь вечером вспоминать его в одиночестве, умоляя простить его. – Господа Собеские! Вы наконец приехали! – из усадьбы вылетела женщина, забыв про боль в ноге. Она выглядела встревоженно, будто произошло что-то масштабное за эти два дня. – Какой-то господин шлет госпоже Собеское пятое письмо с букетом! Мы ничего не смотрели, все оставили в гостиной, а цветы в вазы поставили. – Цветы? Владислава, а фамилия этого господина известна? – Люмин вышла из экипажа. Она представить себе не могла, кто мог быть автором. Ни одна фамилия не лезла в голову, кроме фамилии Рунова. Но девушка быстро избавила себя от этой мысли, вернувшись в реальность. – Тьфу! Фамилия нерусская какая-то, то ли Смифт, то ли Сифт! Не выговоришь вот этих иностранцев, прошу прощения за наглость, госпожа Собелеская. Но госпожа Собеская уже не слышала. Она будто потеряла опору под ногами, упав на землю. В глазах потемнело, а в горле мгновенно пересохло. Это не мог быть он.