Кошачье убийство

      Работа в печатном издательстве очень утомляет. Чонвон возвращается с работы в полном истощении, минуя трущобы Уайтчепела. Бедный район, конечно. Без освещения, улицы полны бездомными, но работающими людьми. Им с Сонхуном повезло иметь целую комнату хотя бы в старом, но более-менее пригодном для проживания доме.       Ходить по улице поздним вечером, да ещё и по-осеннему холодным, очень страшно. Парень постоянно оглядывается, срывается на быстрый шаг из-за какого-то шороха, результатом которых обычно является ублажение от бедных проституток в трущобах.       Чонвон постоянно ловит себя на мысли о том, что безумно унизительно этим самым бедным проституткам приносить удовольствие клиентам, по сути, в людном месте. Почти половина района этим и занимается. Здесь живут в основном мигранты, которых сложно достойно трудоустроить. Женщины в основном работают в борделях на вызов или их просто ловит случайный прохожий с грошами в кармане.       Ветер подвывает, пронизывает и так лёгкую для осени одежду. Совсем скоро Чонвон сможет пригреться в объятиях любимого в небольшой уютной комнате с единственным источником света.       Заворачивая за поворот, Чонвон замечает горящий в их с Сонхуном убежище свет и два силуэта, прижатых очень близко друг к другу. Первый этаж, освещённая одним лишь фонарём улица и единственный свет из окна на весь небольшой жилой домик.       Опять.       Чёрные тела, прижимающиеся, сливающиеся, страстные поцелуи, девушка с пышными формами…       …И Сонхун.       Дыхание сбивается почти сразу, а сердце замирает от чувства предательства и обиды. И Чонвон ищет проблему в себе. Не в том, кто сам разрешил незнакомке ублажить себя, хотя клялся в искренней любви, а в себе. «Может, ему недостаточно хорошо со мной?», «Действительно, у меня нет такой фигуры, как у этой женщины». И Чонвон просто стоит напротив своего же окна, с тяжёлой сумкой, набитой бумагой и канцелярией, которую он стащил из агентства, и думает о том, что сделал что-то не так, не смог удержать возлюбленного.       Слёзы непроизвольно катятся по красным подмёрзшим щекам, руки подрагивают и тянутся к чёрной сумке. Теперь обида и отчаяние меняется на гнев и истерику. Чонвон хватается за голову, смеясь с кристаллинами слёз в уголках глаз, и сильно сжимает волосы, вырывая парочку и царапая кожу.       Паренька, что старается выжить в трущобах из всех сил, разбили, втоптали в грязь, по которой ходят такие же противные женщины и Пак Сонхун, которого теперь хочется изолировать, чтобы у него не было никого, кроме Чонвона.       Когда свет гаснет, единственным лучиком остаётся светить одинокий фонарь во дворе, он попадает аккурат на чёрную кожаную сумку, накрытую рукой Чонвона на старой ветхой лавочке. Парень сейчас сам себя боится, то, что движет им сейчас — ревность — ещё больше.       Из-за массивной деревянной двери выходит невысокая женщина, в длинном пальто и в шляпке, она маленькими шажками на тонком каблуке, туфли с которым пользуются популярностью не только среди проституток, но и обычных девушек в Уайтчепеле, спускается по побитой лестнице и уходит, почти скрываясь за углом, но только не от разъярённого Чонвона. Сумка остаётся на дряхлой лавочке, оттуда парень достаёт металлические ножницы, хоть и тупые для бумаги, но с острыми концами.       — Знала бы матушка, что сейчас произойдёт, — под нос шепчет Ян позади женщины, замахиваясь тяжёлым металлом. Удар приходится прямо в шею, а вскрикнуть она не успевает, потому что Чонвон затыкает рот рукавом куртки.       Так поздно никто не ходит.       Так поздно никто сюда не заходит. И Чонвон этим пользуется, вонзая острые концы металлических ножниц куда только можно. Кровь брызжет, пачкая руки и лицо парнишки, но сейчас ему всё равно. Ян хочет расплатиться с той, кто испортил ему жизнь. Скоро он возьмётся и за Сонхуна, но сейчас, пока идеальное лицо уже несопротивляющейся девушки изуродовано, Чонвон режет волосы разбрасывая их по всей округе подворотни и смеется, достаточно громко для того, чтобы кто-то услышал, но не здесь, куда так поздно не заходят…       …потому что в этом районе живёт псих, который убил пять проституток — шестая валяется в луже из собственной крови с изуродованным лицом и обрезанными шикарными волосами. А завтра Чонвон вновь, как ни в чём не бывало, пойдёт на работу печатать статью про кошачье убийство, в тихом ночном Уайтчепеле, а вечером придёт домой, поцелует Сонхуна нежно в щеку перед сном и заснёт с мыслями о том, что он, наконец, усвоил урок.       — Чонвон, что случилось?       — То же, что будет с тобой, если я ещё хоть раз увижу грязную шавку в окнах нашего дома.