willow rosary| ивовые четки

24 дня назад.

  Полуночные звезды больше не взрывались и даже не светились, но все равно умудрялись нагло липнуть к верхним зубам.  Медово- желтые и приторно- карамельные. Они отлипали от зубов и тут же намертво прилипали к небу, где медленно и растворялись. Глаза слипались, словно были вымазаны в этой же карамели. Оказалось, что сахар оказался хитрым паразитом и уже занял большую часть черепной коробки.  Бубнежка учителя была ужасно невыносимой. Тягучей как патока.  Когда она наконец закончится? Когда вообще закончится весь этот ужас?  Наверное когда крепко- накрепко соединятся вместе две пары губ. Одна- пропитанная газировкой, мармеладом и табачным дымом. Вторая- нервно истерзанная, чернеющая от грызения карандаша. Я уронил голову на учебник, застонав от боли в брови. Если бы не тревога за Джерарда, то я, может быть, и совсем заснул бы. Липкое, противное ощущение, язвительный шепоток на ухо. Мне это чувство, ранее не присущее, не нравилось. Поэтому я и заедал его липкими карамельками в форме звездочек. Вчера я скормил Джерарду по меньшей мере шесть таких, остальные он забирал у меня уже сам. Я надеюсь он не помер там от такого количества сахара, бушующего в крови.  Все- таки я прикрыл глаза. Ночью мы разошлись даже не прощаясь. Джерард еще и не оглядываясь. Отчасти я понимал его- я бы тоже не смог вернуться в тот ад, из которого родом был бедный Джерард. Бледный мальчик с холодными руками. Я бы даже сказал, что его можно со стопроцентной точностью назвать вампиром. Бледная тонкая кожа светилась в ночи. Возможно, это была луна. Возможно, загнанные в вены и артерии звезды.  Я смотрел на то, как он цепляется за деревянную шпалеру для лозы, как неумело взбирается по ней, влезает в окно своей спальни и больше не появляется. Даже не обернулся, чтобы подать какой- нибудь знак. Вообще ничего. Я пытался не стоять под его окнами слишком долго, обуреваемый странной тревогой. Вдруг о его вылазке кто-то узнал? Вдруг теперь у него будут неприятности, ну и идиот же ты, Фрэнк Энтони Томас Айеро Младший. Я прислушивался, стоя в темноте двора. Криков не было, характерных звуков, которыми обычно сопровождается избиение- тоже. Делать нечего- мне пришлось идти домой. Уэй непростительно задерживался уже на целых пятнадцать минут. Это было совершенно ему не свойственно. Я сделал уже все, что возможно, чтобы прийти на урок как можно позже и, что логично, позже Джерарда. Я даже умудрился подраться с какими-то мутными типами, пока курил в паре кварталов от школы. Бровь, теперь разбитая, уже не кровоточила, но все еще болела, пропитавшись пульсирующей болью. Как и ребра. Били меня, к превеликой моей радости, не ногами. Мама явно будет не в восторге. Она пыталась слепить из  меня что-то приличное. Хоть мало- мальски человеческое, но, кажется, безуспешно, я же пошел в отца. Я напоминал ей об этом, после чего слышал обреченный стон и все становилось как обычно. Лекция по Культуре и Этике (есть у нас и такое дерьмо) продолжалась, спать хотелось неимоверно- домой я добрался гораздо позже Джерарда. Мама знатно оттянула мне ухо и отправила спать. Нет, она не сидела на кухе с баночкой успокоительного, дожидаясь меня. Нет,  она не обзвонила все морги и больницы, потому что "малыш Фрэнки не вернулся домой с прогулки.". По ушам я получил исключительно за то, что выпреся на улицу ночью без куртки. Вполне заслуженно- все таки не месяц май на улице. Нос, слава богу, у меня не заложило, а то заперла бы меня дома.. Это меня никогда, впрочем, не останавливало.  Его все не было, и я уже, честно говоря, начинал нервничать. Мы с Джи,  казалось, поменялись ролями- он опаздывал, а я с нетепением и преданностью ждал его, будучи абсолютно... влюбленным? Да, пожалуй так. Влюбленным и верно ожидающим.  Гребаный Хатико...  Звучит это до невозможности  жалко, но на деле это выглядит не так печально.   Удивительно, как много в жизни человека может изменить одна ночь, наполненная карамелью, весенними звездами и безудержным смехом. Наполненная надеждой для Джерарда и чем-то странным и родным для меня. Чем-то,  чего мне раньше до боли недоставало. Я действительно спасал его из заточения, из высокой башни, уходящей в небеса. Дракона я,  (хвала приторной шипучей карамели и сгоревшим только на половину спичкам) честно говоря не встретил.   Дверь в кабинет распахнулась и вот он, Джерард, наконец, явился. Пробормотав учителю что-то о том,  что такое больше не повторится, Уэй проскользнул на свое место. Как врет -то убедительно.. До меня ему конечно далеко, но все впереди, мой юный падаван. Искусство достигается практикой. — Где же ты так нарвался..  - Прошептал он, серьезно рассматривая мое боевое ранение. Его брови хмуро сползли к переносице. Волнуется за меня? Эта мысль пробудила в животе приятное и непередаваемое ощущение. Будто где-то в глубине довольно свернулся пушистый кот и теперь спал,  издавая тихое мурчание.  Мне и самому захотелось мурчать. Свернуться под боком у мальчика с непомено- длинным серо-черным полосатым шарфом,  тереться о него щекой,  выражая безумную нежность и легкую, практически невесомую привязанность. Может быть даже осторожно прикусил бы за локоть или острый кончик носа... Джерард нагнулся к полу. Я с удивлением наблюдал за тем, как он достает из своего рюкзака пачку детских пластырей с рисунками, вытаскивает один и заклеивает мне бровь. Осторожно, едва касаясь, чтобы не причинить боли. Но я все равно показушно зашипел, чтобы снова заставить его немного растеряться. Каков же я поганец, а? Смущаю бедного симпатяжку.. А пластырь зелененький такой, с милым авокадо. Это обыденное действие почему-то вызвало глупую улыбку и у него и у меня. Прекрасная картина- сидим, как два идиота, смотрим друг на друга и глупо улыбаемся. Его губы слегка дрогнули, словно слегка сведенные судорогой. Казалось,  что он сдерживает какой-то позыв. Но вот только какой? Джерарда всегда легко было считывать, для меня он был словно открытая книга, но менее интересным он от этого не становился. Он был для меня то мрачным романом, то английским детективом, с виду безобидным, но загадочным, ведущим жестокую войну за выживание. Мне хотелось исследовать его, читать каждую страницу, замирать в конце, осознавая, что задумался в момент прочтения так ничего и не понял, и перечитывать вновь, видя теперь уже совсем иную картину. - Спал бы меньше- знал бы больше. - Я подмигнул и  послал ему свою фирменную улыбочку. Хотя куда уж меньше? Джерард, судя по внешнему виду, и так поспал от силы часа три, и в темных кругах под его глазами ютилась проведенная вместе ночь. Честно говоря, у меня точно такие же, можете в этом даже и не сомневаться. Парень закатил глаза и достал свой потрепанный блокнот со своими зарисовками вместо учебника- смысла в учебнике все равно уже не было никакого. Я завороженно наблюдал, как под погрызенным карандашиком рождаются карамельные звезды. Грифельно -серые, но все еще хранящие свой вкус.