Фломастер

— Спину ровней! За громкими словами сенсея последовал достаточно сильный удар по спине. Достаточно сильный, чтобы новоиспеченный золотой мастер потерял равновесие в неустойчивой позе и свалился на пол лицом вперёд. Свалился и остался лежать плашмя там, на потеху любому, кто его увидит. Ведь какая это ирония: внук Первого Мастера Кружитцу спустя полгода после спасения мира валяется на полу и жалобно стонет от боли в спине и голове во время утренней разминочной тренировки. «Было бы смешно, если бы не было так грустно», — такого мнения о ситуации придерживался Гармадон. — И всё? И это великий золотой мастер, о котором за столь короткий срок уже успели сложить несколько легенд? За всё это время вместе они тренировались впервые. Вернее, видя эту не особо радужную картину, переиначим: «за всё это время Ллойд тренировался впервые». Наблюдая за сыном, Гармадон вообще склонен считать, что тот попросту забил даже на зарядку после того, как вернулся домой, поскольку стал деревяннее дерева, честное слово. Зато какой счастливый. Может, поэтому сенсей и не говорит ему ничего насчёт физической подготовки..? Но, несмотря на плохие результаты, вера в сына его пока что не покинула. И точка зрения мастера уступила место точке зрения родителя: «Может, стоило начинать не так жёстко?» — Ты так и будешь лежать? — со вздохом произнёс сенсей. Хотя какое может быть «не так жёстко»? Жёстко было полгода назад, а это — такая ерунда, что становится даже немного стыдно за собственный провал в битве с таким "мастером". Мастером-фломастером, ей богу. От этой мысли Гармадон себя одёрнул — слава Первому Мастеру Кружитцу за то, что победу одержал фломастер. Но это всё равно никуда не годится! — Ллойд, я с тобой разговариваю!.. — однако как мальчишка лежал, так он и продолжил лежать. Могло бы показаться, что он даже не дышал лишний раз, лишь бы его не трогали. — Странно, вроде бил тебя по спине, а испортились уши. Альтернативная анатомия? Несмотря на проваленную тренировку, Гармадон не мог воздержаться от шутки. Уж таким забавным ему порой казалось поведение сына, что держать строгий вид никак не получалось. Ллойд тоже хихикнул и повернул голову к отцу. — Я устал. — А смеяться ты не устал? — парировал сенсей. А потом, смотря сыну в глаза, почувствовал, как на него нашло что-то такое неописуемо нежное, так стало внезапно хорошо сейчас в этой комнате, рядом с его мальчиком, так правильно это всё. Он улыбнулся, легонько тыкнул лежащее тельце палкой и начал говорить театрально. — Я одолел тебя, зелёный ниндзя! Или кто ты там? Золотой мастер? Ууу, теперь твои друзья не помешают мне осуществить мой коварный план! Ллойд рассмеялся и решил подыграть отцу, ведь за все эти полгода он так редко позволял себе просто по-семейному подурачиться. Большую часть этого времени сенсей Гармадон ходил мрачный, редко улыбался, утомлённый муками совести. И только недавно начал искренне смеяться, подкалывать сына, будто понял, что его простили, что дома его приняли. — И какой же у тебя план, ужасный злодей? Гармадон на это немного наклонился и продолжил тише, будто угрожающе: — Я украду все печеньки, которые испекла твоя мама. — Мама испекла печеньки?! — Ллойд резко подскочил на подобие четверенек, чтоб легче встать, но внезапно что-то пошло не так: из-за скользкого пола руки его разъехались в разные стороны, и он, с глухим звуком, снова встретился лбом с полом. На этот раз Гармадон захохотал в голос. — С днём ушибленной головы, сынок! — произнёс он сквозь смех, пока Ллойд предпринимал жалкие попытки подняться. Насмеявшись, Гармадон сжалился: когда ниндзя уже сдался и принял прежнюю позу морской звезды на полу, он присел и протянул сыну руку помощи. Ллойд сначала не отреагировал. А когда потянулся в ответ, отец быстро убрал руку, из-за чего мальчишка снова потерял равновесие и точно стукнулся бы лбом вновь, если бы это происходило не в третий раз. На вопросительный взгляд сенсей ответил усмешкой: — Жизненная мудрость дня: ожидай подставы от кого угодно. — Я вижу, у тебя хорошее настроение, — заметил Ллойд. — А ты предпочитаешь, когда оно плохое? — наконец Гармадон помог сыну подняться, уже без уроков философии. — Голова болит? — А как ты думаешь? — потирая лоб, спросил ниндзя. — Я думаю, что ты в ужасной форме, Ллойд. — Я не об этом. — Так и отвечай как надо, а не вопросом на вопрос, — Гармадон медленно прошёл в конец комнаты, по направлению к двери. — Мы же идём есть печеньки? Сенсей развернулся и выдержал паузу, во время которой у Ллойда на всю комнату заурчал живот. — Разумеется… После того, как ты пробежишь двадцать кругов вокруг храма, а потом всё-таки закончишь тренировку. Ллойд замер в недоумении. Он ожидал, конечно, что так просто ему ничего не достанется, но чтоб настолько… — А двадцать-то за что? — спросил он жалобно, когда Гармадон уже собирался покидать помещение. — За то, что назвал меня ужасным злодеем, — серьёзно заявил сенсей и добавил: — Жду тебя на улице. Будешь оправдывать своё звание, фломастер.